Полина видела массы, которые в едином порыве приветствовали безумных вождей и аплодировали их безумным речам. Сопротивление подавлялось, тайная полиция, гестапо, арестовывала непокорных. Еврейские лавки закрывались, конфисковывались или подвергались разграблению. Инакомыслие преследовалось, интеллектуальная элита покидала страну.
Германия во многом напоминала ей Советский Союз. Деятелям искусств с еврейскими корнями было запрещено выступать публично, а поклонников однополой любви отправляли в концлагеря. Макса спасало заступничество сановного нациста, который восторгался его талантом и время от времени устраивал званые вечера, на которых Макс был вынужден выступать. Триссарди получил уже несколько заманчивых предложений из Америки, Франции и Голландии, однако его покровитель не желал и слышать об эмиграции, заявляя, что не позволит мэтру уехать.
Володя привязался к Триссарди и его шумному другу Андре. Они проводили много времени на свежем воздухе, и Андре ради мальчика даже научился играть в футбол. Володя, как показалось Полине, не забыл жизнь в России, как не забыл и отца, но старался не вспоминать об этом. Наблюдая за тем, с каким азартом сын гоняет мяч, забивая его в ворота, на которых стоял Андре или Макс, она думала, что ребенок счастлив. Но счастлива ли она?
CVII
Так пролетело полтора года. Володя уже говорил по-немецки на кельнском диалекте и ходил в школу. Как-то, завтракая воскресным утром, Андре заявил:
– Боже мой, я чувствую себя так хорошо, с тех пор как Володя переехал к нам.
Макс гастролировал по Европе и Америке. Приближался одиннадцатый день рождения Володи. Вернувшись из поездки по Скандинавии, Макс сказал Полине:
– Я думаю, что нам надо уехать. В Германии становится все опаснее и опаснее, в Европе растет страх. Нас ждет Америка! В Стокгольме я тайно встретился с нью-йоркским импресарио, он сулит мне золотые горы и феноменальный успех в США. Думаю, после Рождества мы тайно покинем страну.
Макс развернул газету и сказал:
– Вот что пишет о порядках в Германии европейская пресса: «В прошлом месяце на одной из автотрасс так называемого Третьего рейха по инициативе активных приверженцев национал-социализма были размещены три больших щита. Первый щит украшала надпись: «Внимание, опасный поворот! Евреям разрешена езда со скоростью свыше 100 километров в час». На втором можно было прочесть: «Кто убьет еврея, попадет на небеса». Третий призывал: «Не покупайте у евреев!» После рассмотрения жалобы, которую подали некоторые жители окрестных деревень, ответственные органы приняли следующее решение: первый щит убрать, так как он противоречит правилам дорожного движения. Убрать и второй щит, так как религиозное содержание призывов, размещенных на нем, не соответствует национал-социалистическому мировоззрению. А вот третий щит решили оставить – призыв «Не покупайте у евреев!» выражает волю немецкого народа»... За границей это воспринимают как проявление дурного вкуса и плохого воспитания, – сказал печально Макс. – Боюсь, они не правы. Многих из моих друзей арестовали. Гитлер и его окружение безумны. Поэтому отъезд неизбежен...
К одиннадцатому дню рождения Володи, который приходился на седьмое ноября 1938 года, все готовились самым тщательным образом. Андре сбился с ног, отыскивая подходящий подарок, в итоге приобрел сразу пять.
– Футбольный мяч, новый ранец, коллекцию солдатиков, новейший конструктор, книжку о «Титанике»... – перечислял он в умилении. – Я уже все продумал! Будет подлинный детский праздник – с воздушными шарами, клоунами и тортом, которого хватит на всех!
Андре жалобно произнес:
– Ах, почему я был лишен всего этого, когда был ребенком?
Он выбил у Полины право взять на себя подготовку празднования дня рождения. На виллу приехали декораторы, которые превратили северную гостиную и террасу в сказочный замок. Торт был заказан у лучшего кондитера – одиннадцатиярусный, по количеству прожитых именинником лет, с футбольным полем на вершине, украшенным марципановыми фигурками игроков.
Накануне дня рождения Андре и Володя гоняли в футбол по парку. Стоял легкий морозец. Наблюдая за счастливым сыном и не менее счастливым Андре, Полина призналась Максу:
– Они так удивительно подходят друг другу.
– Андре нежно его любит, – заверил ее Триссарди. – Он давно мечтал о сыне и обрел его в Володе.
Разгоряченные и потные, игроки никак не могли успокоиться, и только когда Полина в пятый раз позвала их пить чай, пригрозив, что если они не послушаются ее, то праздник будет отменен, краснолицые футболисты появились в столовой.
Володя плюхнулся на стул, вытер красный лоб и произнес:
– Мне стало сложно обыгрывать Андре!
– Это ты стал играть хуже, – со смехом возразил тот.
Полина рассеянно слушала веселую перепалку сына и Андре. Ее мысли были заняты предстоящим переселением в Америку. За те полтора года, которые она являлась супругой Макса Триссарди, между ними не было никаких отношений серьезнее дружеских поцелуев. К стыду своему, Полина вдруг ощутила, что ей не хватает мужского внимания и ласки. Как она может думать об этом! Она дала себе зарок, что после смерти Славко у нее никого не будет.
Володя чувствовал себя легко и комфортно в обществе Андре и Макса. А она сама? Будет ли и по приезде в Америку продолжаться целомудренная жизнь в компании двух гомосексуалистов? Или что-то изменится?
Володе требовался отец, и его функции великолепно исполнял Андре. Полина понимала, каким ударом будет это для любовника Макса, если она отнимет у него Володю. Но она и не будет делать этого!
Иногда на приемах она флиртовала с мужчинами, тем более что ее брак с Максом вызвал массу пересудов и сплетен. Но нынешняя жизнь, несколько странная, все же устраивала ее.
Ночью у Володи начался жар, утром лоб у него горел, но мальчик заявил, что чувствует себя в порядке. Полина хотела отменить день рождения, но сын раскапризничался. Андре в шоке, прижав к груди руки, уговаривал Полину:
– У него легкая простуда, выпьет чай с медом – и все пройдет! Поверь мне, дорогая Полин, если ты лишишь мальчика праздника, это станет для него катастрофой!
Володя в самом деле чувствовал себя неплохо, только щеки были чуть красноватые и глаза подозрительно блестели. Но Андре убедил Полину, что это от чрезмерного волнения.
CVIII
Праздник удался на славу. Ватага восторженных товарищей (детей еврейских друзей Макса) Володи объедалась сладостями, перевернула с клоуном весь дом, а затем бросилась играть в футбол. Наблюдая за тем, как раскрасневшийся Володя носится по полю, Полина думала о том, что скоро, через пару месяцев, им предстоит переселиться за океан.
Гости разошлись поздно вечером, гостиная была заполнена фантиками от конфет, с потолка свисали ленты разноцветного серпантина, ковер усеян блестками конфетти из хлопушек, а часть сервиза – перебита.
