— Катю тоже надо убрать, — крикнула Ева. — Она слишком опасна. Ты это понимаешь?
— Понимаю, — произнес Алексей. — Но ты теряешь голову, повторяю тебе, опасности нет. Ее убийство привлечет внимание, начнется ненужное расследование…
Ева подошла к Алексею, обвила его шею рукой и прошептала очень тихо:
— А кто сказал, что она должна умереть? Она ведь может просто исчезнуть, как уже исчезла один раз. Но на сей раз — навсегда. Это ведь несложно. Сделай это, Алекс, и тогда полиция ничего не докажет. У них могут быть подозрения против меня, но налицо будет исчезновение главной подозреваемой — Катерины Ипатовой. И дело заглохнет!
Эльке Шрепп, вернувшись поздно вечером к себе домой, убедилась, что на автоответчике три сообщения от ее шефа. Криминальный директор Карстен Брютнер. Скользкий, противный тип, карьерист и флюгер. Ему неведомым способом удается удерживаться на своем посту и даже ползти вверх при любом начальстве в министерстве внутренних дела Гамбурга.
— Эльке, — говорил он. — Немедленно перезвоните мне. Я должен вас услышать сегодня! Где вы?
Шрепп возрадовалась, что пару дней назад потеряла мобильный. Кстати, при исполнении служебных обязанностей. Времени купить новый не было. А так бы Брютнер застал ее прямо в «Атлантике».
— Эльке? — произнес суровым тоном Карстен Брютнер, едва Шрепп набрала номер его домашнего телефона. Брютнер обитал на роскошной вилле в Эппендорфе.
— Да, господин криминальный директор, — процедила сквозь зубы Шрепп. Судя по тону, а она сразу же улавливала настроение Брютнера, начальник был вне себя.
— Эльке! — взревел тот. — Где вы шляетесь, почему ваш мобильный не отвечает?
— Я уронила его в канализацию во время погони за преступниками, — сказала Эльке. Это была сущая правда, но Брютнер подумал, что она над ним издевается.
— Вот, вот, Шрепп, вместо того, чтобы ловить настоящих преступников, вы устраиваете облаву на законопослушных граждан, — сказал Брютнер. — Как у вас продвигается дело об убийстве Герлинды Ван Райк? Оно имеет большой резонанс!
— Думаю, что вскоре смогу представить вам подозреваемую, — ответила Эльке, а Брютнер снова гаркнул: — Подозреваемая, если не ошибаюсь, уже имеется. Это госпожа Ипатова! Именно под вашим странным покровительством, Шрепп, Ипатова оказалась фактически на свободе. А если она снова исчезнет в неизвестном направлении? Что тогда? Если она виновна, завершайте следствие и передавайте дело в суд!
— Я уверена, что Катерина Ипатова невиновна, — ответила Эльке. Но Брютнер все равно не поймет. И что такого она натворила в предыдущей жизни, раз судьба заставила ее страдать под пятой придурка Брютнера? Может, она была Джеком-потрошителем или Эльзой Кох?
[25]
— С чего вы взяли, что Ипатова невиновна? — осведомился криминальный директор. — Эльке, прекратите досаждать госпоже Еве Ван Райк! Мне звонил ее адвокат, кроме того, звонили люди из ратуши…
Ага, маленькая Ева испугалась, задействовала все связи! Значит, она на самом деле трясется за свою свободу! Что ж, завтра, когда крошечный диктофон окажется в ее руках, Эльке решит, что делать.
— Оставьте ее в покое! — заключил Брютнер. — И немедленно! У вас есть одна подозреваемая — Ипатова.
— Я могу доказать, что Ипатова невиновна, — парировала Эльке. — Вышлю вам сейчас же на факс выводы профессора Кеплерса.
— Шрепп! — снова проревел Карстен Брютнер. — У Евы Ван Райк влиятельные друзья, она выходит замуж за Юргена Людеке, а он является одним из главных спонсоров партии тех, кто сидит в городском сенате. Думаете, ему понравится, что вы пристаете к его будущей невестке? Или она в вашем вкусе?
Пропустив мимо ушей колкость Брютнера, Эльке ответила:
— А вы думаете, Карлу-Хайнцу Людеке понравится, что его сын женится на убийце, на совести которой полдюжины человек?
— Шрепп, — вздохнул Брютнер. — С вами невозможно говорить. Итак, вы отстранены от этого дела! Вы слышите, это мое последнее слово! Не смейте более приближаться к Ипатовой и Еве Ван Райк! Этим делом займется комиссар Хайкер-Мор. А вы, Шрепп, завтра рано утром отправитесь в Киль, нашим коллегам из Шлезвиг-Гольштейна требуется опытный помощник в деле о душителе в поездах. Вот вы со своим опытом и пригодитесь! И не смейте соваться в это дело, если узнаю, что вы нарушили мой приказ, то…
Брютнер повесил трубку, и Эльке услышала отрывистые гудки. Что же, это вполне в духе Брютнера: поволить, поугрожать, поддаться на уговоры господ из ратуши. Ну ничего, Ева в западне. Эльке позвонила Кате в отель и сказала:
— Мне придется на пару дней уехать из Гамбурга. Но это ничего не значит. Вы не предпринимайте ничего, дождитесь моего возвращения.
Если Брютнеру так угодно, она поедет в Киль и займется делом душителя, который нападает в пустых поездах на женщин-проводников. А потом придушит и самого Брютнера — Эльке уже видела, как он будет задыхаться и кривиться, когда она предоставит ему неопровержимые доказательства вины Евы. Пока что у нее были только доказательства невиновности Кати, а требуются следы, которые приведут к Еве Ван Райк. И Эльке уверена — в ближайшее время она их получит!
— Черт, надо завтра же купить мобильный, — сказала она и, подхватив трехцветную Ангелу Меркель, отправилась спать.
Следующим днем, когда Эльке была уже в Киле, Вадим нанес визит в Белый замок. Ему требовалось достать диктофон, который, как он надеялся, сумел записать что-либо компрометирующее. Ева была на вилле. Он сказал прислуге, чтобы о нем не докладывали и, опередив горничную, вошел в комнату к Еве.
Она еще спала. Вадим, увидев сумочку, схватил ее, открыл. Вот и тюбик помады-диктофон. Ого, израсходована вся пленка! Значит, у них есть четыре часа разговоров!
— Госпожа Ван Райк отдыхает! — влетела вслед за ним горничная. — Прошу вас, выйдите отсюда!
— Я это вижу, — сказал Вадим. Ева спала, как младенец. Видимо, она успокоилась и ничего уже не боится! Вадим отправился в отель к Кате. Там вместе они прослушали запись. Большая часть — пустые разговоры или треп телевизора или радио. Но вот наконец беседа Евы с неизвестным мужчиной, говорившим с русским акцентом!
— Я узнаю этот голос, — медленно сказала Катя, когда в пятый или шестой раз прослушала диалог Евы и Алексея. — Это Алексей Варавва, я рассказывала тебе о нем, его отец, Герман Петрович, приставал ко мне. И я стала свидетельницей его убийства на пороге гостиницы в Волгограде…
— И его убийство организовал родной сын, он сам в этом признался, — сказал Вадим. — Как трогательно!
— Ева якшается с Вараввой, — произнесла Катя. — Но она же говорила… Она врала мне все это время! Он — ее любовник!
