— Безумие, Катя, ты безумна! Я пришла навестить тебя, но вижу, что поступила опрометчиво. У тебя не все дома!
Судя по реакции Евы, вывод мог быть один: стрела попала в цель. Это она! Катя на секунду прикрыла глаза. А она еще сомневалась, надеялась, что Вадим и Эльке ошибаются. Нет, Ева виновна. Ужасно жаль, но придется довести спектакль до завершения.
— И это ты отравила Хартмута Деттемера? И Фрауке Хильдебрандт? И Свена Нойбахера? Скажи мне, Ева? Ты отравила Ютту? И тетю Герли? Почему ты молчишь, Ева? Отвечай!
Катя приблизилась к сестре вплотную, в ее голубых глазах она видела мечущегося зверя — страх! Ева боялась, значит, все эти обвинения правда…
Ева была готова крикнуть в какую-то секунду: «Да!» Но порыв этот прошел, она овладела собой. Катя что-то затеяла, но что именно? И ей не следует поддаваться на провокации.
— Катя, мне жаль тебя. Ты определенно больна. И, возможно, ты не знала, что делаешь, когда капала в шампанское тети Герли ядовитую настойку. Я ухожу! Пока!
Подходя к двери, она услышала последний вопрос, который оставила без ответа, но он опять навел на нее ужас:
— Ева, сестра моя, откуда ты знаешь, что тетю Герли отравили именно настойкой из тиса? Во всех газетах говорилось только о тисе, но ни слова не было о настойке. Откуда, Ева?
Ева выбежала, хлопнув дверью, и, не дожидаясь лифта, понеслась вниз по лестнице. Ее била дрожь и хотелось выпить. А также срочно поговорить с Алексеем. Катя слишком много знает. Слишком много. Это становится опасным. Надо что-то делать.
В холле отеля «Атлантик» она налетела на Вадима. Ева, оттолкнув журналиста, прошипела:
— Что это такое? Вы что, поджидаете меня здесь?
Вадим протянул Еве ее крошечную сумочку.
— Прошу вас, — сказал он с легкой улыбкой. Ева вырвала у него из рук сумку и вылетела на улицу. Что же известно Катерине? Она должна немедленно поговорить с Алексом!
Вадим смотрел вслед удаляющейся Еве. Несколько секунд назад ему позвонила Катя — на мобильный. И сказала, что у нее ничего не получилось. Поэтому должен действовать он. Кате не удалось спровоцировать Еву на откровенные признания, именно для этого она и попросила Еву приехать. Именно поэтому у нее и был в номере отеля чувствительный диктофон, который записывал ее беседу с сестрой. Но Ева или слишком умна, или хладнокровна…
Поэтому пришлось действовать ждавшему внизу Вадиму. Когда Катя сообщила ему, что сестра несется в холл гостиницы, он приготовился. И специально налетел на нее. А в сумочку Евы он подложил тюбик помады. Точнее, цифровой диктофон в виде тюбика губной помады — он включается от голоса и останавливается, когда прекращают говорить, его заряда хватит на двое суток. Чудо немецкой техники!
Вадим поднялся в номер к Кате. Там уже находилась Эльке Шрепп.
— Все прошло великолепно, — говорила комиссар. — И вы очень хорошо играли, Катя. Но, видимо, ваша сестра — крепкий орешек. Ну а вы, господин журналист? Сделали то, ради чего ждали ее в холле?
Вадим кивнул и ответил:
— Да. Диктофон у нее. Будем надеяться, что Ева скомпрометирует себя как-нибудь вербально.
— Повторяю вам, — ответила Шрепп. — Подобная запись не будет считаться доказательством в суде, она сделана в обход закона, и вообще, если кто-то узнает, что я санкционировала это… Ну ладно, нам главное — получить компромат на Еву. А потом — посмотрим.
Катя чувствовала, что у нее гудит в висках. Ева, ее родная сестра — убийца! Этого не может быть! Но зачем же тогда она принимала участие в этом маскараде?
— Ты держалась просто великолепно, — Вадим обнял Катю и поцеловал. — Я думаю, что Ева очень сильно напугана, она предпримет сейчас определенные действия и наверняка наделает кучу ошибок. Преступления сходили Еве с рук, но в этот раз ей придется отвечать перед законом за все!
Ева, несясь в кабриолете по Гамбургу, достала из сумочки изящный мобильный. Ей плевать, что разговаривать по телефону за рулем запрещено! Она позвонила адвокату. Господин Гольдберг с большой охотой представлял интересы всех богатых и знаменитых, и ему было плевать на то, виновны они в чем-то или нет.
— Маркус! — сказала Ева. — Я только что говорила с Катериной. Да, да! Она ведет себя чрезвычайно нагло. И у меня такое впечатление, что полиция потакает ей в этом. Почему ее выпустили под залог? Она же убийца! Она только что угрожала мне! Я хочу, чтобы вы предприняли шаги, а именно потребовали от полиции задержать Ипатову. Я требую!
— Сделаю все, что могу. — сказал Гольдберг. Потом добавил: — Ева, мне сегодня днем звонила комиссарша Эльке Шрепп. Могу вас уверить — она не шутит. Говорила, что у полиции есть все основания снять подозрения с Катерины в отравлении вашей тети. Намекала, что виновна совсем другая особа. Особа, интересы которой я представляю. То есть — вы. Вы понимаете, о чем она вела речь?
Ева пролетела на зеленый свет, едва не сбив пешеходов, которые мирно переходили улицу. Ей плевать на всех. На всех, кроме себя самой. Что же знает Шрепп, почему Катя играла с ней, как кошка с мышкой, но в роли мышки была она — Ева?
— Маркус, предпринимайте же что-нибудь! — сказала Ева. — Я не потерплю, чтобы полиция, вместо того, чтобы заниматься расследованием, угрожала мне.
— Я уже звонил паре влиятельных лиц, — успокоил ее Гольдберг. — Шрепп призовут к порядку. И вообще, возможно, ее даже отстранят от дела за самоуправство и непозволительные методы ведения расследования. Но, Ева…
Ева повесила трубку. Что ж, все далеко не так ужасно, как ей представлялось. Шрепп отстранят от дела, и эта бойкая лесбиянка не будет совать свой длинный нос в те дела, которые ее не касаются. И все же…
Она позвонила на мобильный Алексею, хотя тот и просил не делать этого. Им требовалось соблюдать осторожность.
— Мне надо срочно с тобой увидеться, — сказала Ева. — Это очень важно!
— Хорошо, — ответил Алексей. — Через полчаса у меня. Приезжай!
Они встретились у Алексея на квартире. Ева, бросив на софу сумочку, воскликнула:
— Катерина все знает. Или почти все! Она вела себя так странно! И полиция, кажется, на ее стороне. Алекс, надо что-то делать!
— Не теряй голову, — сказал медленно Варавва. — Что именно ей известно?
— Все. Что я отравила тетю Герли, что отравила Кристину и Ютту и даже эти давно забытые истории из моего детства — смерть учителя, смерть Фрауке и этого подлого шантажиста.
— Ах, Ева, тебе нет и двадцати пяти, а ты уже убила с десяток человек, — усмехнулся Алексей.
Ева гневно ответила:
— А ты, мой хороший! Чем ты лучше? Скольких конкурентов в России ты уничтожил, как докучливых мух. А твой собственный отец? Ведь его застрелили по твоему приказу?
— Да, Германа убили по моему приказу, — ответил Алексей, — по это не имеет отношения к делу. Старик стал обузой для бизнеса, потерял хватку, наши враги могли в любой момент лишить его власти и капитала. А он увлекся девчонками! Поэтому и пришлось убрать его.
