Вадима ей будет недоставать, он вернется только к концу сентября. Катя попыталась заснуть, но не смогла, Простуда в самом разгаре. Она открыла холодильник, горло нестерпимо болело. Ага, есть сок. Но он ледяной, а она бы с таким удовольствием выпила чего-то горячего. Пусть сок немного постоит, согреется.
Взяв с собой упаковку, она отправилась в сад. В Белом замке был восхитительный тенистый парк. Старинный, разбитый еще по проектам девятнадцатого века, с множеством тисовых кустарников. Катя уселась в беседку, оплетенную плющом, поставила на стол упаковку отравленного Евой сока. Затем сходила на кухню и не поленилась приготовить себе горячий шоколад. Она еще не научилась просить Сандро, их швейцарского повара, готовить для нее чай или кофе. Она и сама в состоянии сделать это. Вернулась обратно и стала смаковать сладкий напиток. Было так приятно сидеть в тени и смотреть на деревья, освещаемые августовским солнцем. Это последние жаркие дни, скоро наступит похолодание, как обещал прогноз погоды. Через две недели — день рождения тети Герли. А до этого — годовщина смерти Ютты и мамы. Но Катя старалась не думать с печальном.
Она выпила шоколад, затем налила себе полный стакан сока. Кажется, не такой он и ледяной. Можно немного выпить, а то шоколад такой сладкий! В это мгновение из стеклянной двери, ведущей в сад, выбежала и бросилась к беседке Кристина. С личной секретаршей тети Герли у Кати не было пока хороших отношений. Кристина ревновала ее и постоянно сравнивала с Евой, причем отнюдь не в пользу Катерины. И вообще, секретарша почему-то считала Катю охотницей за наследством.
— Ваша тетя, — произнесла Кристина, всхлипывая. — Ваша тетя — невозможная женщина. Я больше так не могу! Я умираю! Почему она ко мне так несправедлива?
Герлинда частенько доводила секретаршу до слез своими постоянными придирками и едкими саркастическими замечаниями. Похоже, это был своеобразный ритуал — тетя Герли обижает Кристину, а та принародно плачет, жалуясь на хозяйку. При этом, как уже поняла Катя, получают удовольствие от происходящего и та, и другая.
— Почему ваша тетя недовольна проектами писем, которые я ей отдала? — жаловалась секретарша. — Я ведь работаю на госпожу Ван Райк более тридцати лет! А она до сих пор делает мне замечания! Но ведь в некоторых вопросах я разбираюсь лучше нее! И она должна это понять!
Кристина любила изображать незаслуженно обиженную. Слезы ее просохли, она присела на кресло рядом с Катей. Ипатова поднесла к губам стакан с соком, попробовала его. Жутко холодный! Нет, такой пить нельзя! Это упаковка согрелась, а сам сок ледяной! Если она такой выпьет, простуда только усугубится.
— Вы позволите? — спросила Кристина и налила себе сок.
— Прошу вас, — ответила Катя. — Только осторожнее, он ледяной.
— Апельсиновый сок и надо пить ледяным, — ответила Кристина и осушила половину бокала. Минуту спустя допила его и налила себе еще.
— У меня такая жажда, — сказала она. — А еще столько работы! Ваша тетя меня не щадит. Впрочем, Катерина, что это я вам жалуюсь.
Она выпила еще половину бокала. Затем из дома вышла Герлинда и крикнула зычным голосом:
— Госпожа Якобс, Кристина, долго я должна еще ждать? Кажется, я плачу вам деньги, причем немаленькие, за то, что вы исполняете мои поручения. А вы скрылись от меня! Пошли работать!
Заметив Катю, Герлинда подозвала ее к себе и сказала:
— Ты ведь помнишь, что в среду предстоит важная процедура. Я подпишу новое завещание. И не возражай! Извини, но мне скоро исполняется восемьдесят четыре. Смерть может забрать меня в любой момент, я уже перешагнула среднестатистический возраст немецкой женщины. Завещание должно быть составлено, это же не значит, что я умру прямо сейчас! Повторяю, вы еще порадуете меня правнуками и отметите мой столетний юбилей. Чем я хуже английской королевы-матери?
Катя прошла к себе в комнату и прилегла снова. Кажется, боль в горле начинает отступать. Нужно немного поспать.
Следующим утром Катя и Герлинда завтракали в одиночестве. Ева была в море вместе с Юргеном. Тетя только и говорила, что о предстоящем бракосочетании.
— Юрген мне нравится, — вещала она. — Надежный, не семи пядей во лбу и не Адонис, но вполне ничего. И любит Еву. А то, что он унаследует пять миллиардов, так это только свидетельствует о том, что у моей племянницы есть голова на плечах. Ева любит роскошь И комфорт. Однако и против твоего брака с Вадимом я ничего не имею. Важнее всего чувства, запомни! Но если они уживаются с расчетом, то это тоже неплохо. Черт, где же Кристина?
Герлинда, облаченная в розовый костюм, украшенная бриллиантами и александритами, уже несколько раз спрашивала горничных, спит ли еще госпожа Якобс. Кристина давно жила в Белом замке, благо, что пустых комнат здесь было очень много, а секретарша могла понадобиться Герлинде в любое время дня и ночи. Кристина стала для нее членом семьи. Правда, не племянницей или сестрой, а чем-то вроде декоративной собачки или попугая.
— Она еще спит? Какое бесстыдство! Уже половина девятого, пора бы продрать глаза, — ворчала Герлинда. — Я встаю в семь, поэтому всегда здорова и в форме. Странно, Кристина вообще-то тоже поднимается рано. Ну ладно, пусть выспится. Однако мне же надо работать над письмами.
В половине одиннадцатого, когда Кристина так и не появилась, Герлинда не вытерпела.
— Она что, наглоталась снотворного? Не понимаю, вчера вечером она тоже была какая-то заторможенная, жаловалась, что глаза слипаются и хочется спать. И чем она только занимается помимо работы!
В четверть двенадцатого Герлинда самолично прошествовала в комнату Кристины, чтобы разбудить лентяйку, как она сказала. Катя пошла вместе с ней. В комнате было темно, жалюзи на окнах опущены. Герлинда включила ночник, спальню залил неяркий свет. Кристина, повернувшись на бок, закуталась в простыню и спала.
— Она изволит почивать! — рассердилась Герлинда. — И это вместо того, чтобы работать! Нет, я определенно недовольна ее поведением! Кажется, она начинает сдавать позиции, может быть, мне взять новую, молодую секретаршу? А Кристину отправить на заслуженный отдых?
Странно, но громкий голос Герлинды не разбудил секретаршу. Та, не шелохнувшись, лежала на боку. Ван Райк взяла будильник с ночного столика, завела его, раздался оглушительный трезвон. Но Кристина не отреагировала.
— Она что, издевается или притворяется? — удивленно спросила Герлинда. — Фройляйн Якобс, подъем, уже почти полдень! Я вас жду!
И она сдернула с Кристины простыню. Затем дотронулась до ее плеча. Герлинда явно хотела что-то произнести, но вдруг осеклась и обернулась в ужасе на Катю:
— Она же холодная! Боже мой!
Герлинда перевернула Кристину, та походила на манекен. Окоченевшие руки и ноги. И приоткрытые глаза. Кристина не спала. Она умерла.
— Вот это да! — забормотала Ван Райк. — Неужели это правда? Боже мой, у нее нет пульса! И она вся такая холодная! Господи, Катя, звони немедленно, вызывай бригаду неотложной помощи. Но, кажется, она уже давно мертва и ей никто не поможет!
