Он тоже принял ее за Еву! Какая глупая ситуация! Никому и в голову не приходит, что они имеют дело не с Евой, а с ее сестрой.
— Ваша тетя обещала заехать к нам сегодня около четырех, — продолжал продавец. — Нам что-нибудь передать ей?
— Большой привет, — сказала Катя и спаслась бегством. Мир уникальных безделушек исчез, Катя вышла к Альстеру. Ну вот, что же теперь делать? Не знакомиться же с теткой. А почему бы, собственно, и нет? Ведь если она родная сестра Евы, то имеет право также разъезжать на кабриолете, посещать элитарные рестораны и украшать себя бриллиантами и рубинами.
Катя вернулась к себе домой, в маленькую однокомнатную квартирку. Пора принимать решение. Или забыть обо всем — или объявиться всему миру. Ей же просто любопытно. Да и заполучить сестру и немецких родственников было бы неплохо…
Она позвонила Вадиму и сказала, что ей надо срочно с ним поговорить. Все равно она не сможет готовиться к экзаменам, ничего в голову не полезет…
Катя достала письма мамы, придется Вадиму рассказать обо всем. Он должен помочь. И Вадим не заставил себя ждать.
— Что-то серьезное, Катя? — спросил он, влетая в квартиру.
— Ты должен меня выслушать, — сказала Катерина. — И лучше сядь, прошу тебя. Итак…
Она изложила ему кратко всю историю, показала мамины письма и рассказала о сегодняшней встрече с Евой. Вадим, наклонив голову, внимательно слушал Катю.
— Вот это да, — только и выдохнул он, когда Ипатова замолчала. — Невероятно, Катя, просто невероятно! Это прямо-таки бестселлер Норы Робертс! И, насколько я понимаю, не фантастический, а самый что ни на есть документальный. Значит, у тебя есть сестра-близнец, да и вообще ты немка… Ха-ха-ха! Вот это да!
— И я хочу, чтобы ты помог мне найти моих родственников, живущих в Бланкенезе, — завершила Катя. — В любом случае эта история станет достоянием гласности. Но мне не хочется, чтобы обо всем узнал мой отец.
— Помогу, чем смогу, — сказал Вадим. Новость о Катином происхождении произвела на него странное воздействие. Кате даже показалось, что он расстроился. Но почему?
— Вообще-то Ван Райк очень известная семья в Гамбурге, — сказал Вадим. — Моя «Моргенпост» часто печатает материалы о светских раутах, и там то и дело мелькает кто-то из Ван Райков. Но я отвечаю не за светские сплетни, а за «социалку». Кажется, главе семейства, старой тетке, принадлежит сеть эксклюзивных ювелирных салонов в Гамбурге и других крупных городах Германии. Она миллионерша, как пить дать! А Ева Ван Райк… Да, припоминаю, и о ней я слышал, кажется, она ее единственная наследница. Ну, теперь не единственная. Ты имеешь законное право на половину ювелирной империи. Надо же, я никогда не обращал внимания на твое сходство с Евой, впрочем, та не любит позировать репортерам желтой прессы…
Катя не могла заснуть всю ночь. То ли от жары, то ли от неожиданной новости. А что было бы, если бы она попала не в Гамбург, а в любой другой город? Тогда бы и с Евой никогда не столкнулась. Но, видимо, так должно было случиться…
Утром к ней прибежал Вадим с пачкой газет.
— Вот, почитай о своем семействе, — сказал он. — У тебя есть тетка, точнее, двоюродная бабка Герлинда Ван Райк. Ей за восемьдесят, но она еще крепко стоит на ногах. И, кроме того, сестренка Ева. Вот тут, в старых номерах, излагается ее душещипательная история — как ее мать, Ютта, бежала в самый разгар «холодной войны» из ГДР в ФРГ. Ютта была племянницей Герлинды, дочерью ее родной младшей сестры Фелиции…
— А Ютта жива? — спросила Катя, но Вадим покачал головой: — Увы, нет. Она умерла всего несколько лет назад, ей не было еще и пятидесяти. Какая-то азиатская инфекция…
Катя углубилась в чтение статей. Получается, что матери, ее подлинной матери, уже нет в живых, как и той, что воспитала ее и которую Катя всегда будет называть мамой. Зато есть сестра Ева и бабка Герлинда.
Герлинда родилась первого сентября 1920 года в Гамбурге, пережила ряд приключений, в начале Второй мировой бежала в США, вышла замуж за голландца с еврейскими корнями, после войны вернулась в Гамбург, муж основал ювелирный салон, дело стало разрастаться…
Про ее сестру, Фелицию, бабку Кати и Евы, было очень мало информации. Она на полтора года младше Герлинды, появилась на свет двадцать четвертого марта 1922 года, тоже в Гамбурге. Во время войны она была замужем за влиятельным нацистом, затем пыталась откреститься от темного прошлого, после самоубийства мужа бежала в Берлин, там затаилась, вышла замуж за университетского профессора, но через несколько лет ее связь с наци вскрылась, последовал крупный скандал. Фелиция скончалась (намекалось, что она приняла слишком большую дозу снотворного), оставив мужу маленькую Ютту, в 1959 году. В го время выехать из ГДР в ФРГ было уже очень проблематично. Ютта мало что знала о матери, еще меньше о ее сестре в Гамбурге. Девочка попала в Шверин, все остальное Кате было уже более или менее известно. Знакомство с Селуяновым, появление на свет двух девочек, одну из которых взяла себе Дарья Ипатова, затем бегство на Запад в ноябре 1982 года… Ева училась на юридическом факультете одного из частных гамбургских вузов. Девушка была помолвлена с Юргеном Людеке, единственным сыном и наследником огромной медиаимперии Карла-Хайнца Людеке, одного из самых богатых жителей Германии, состояние которого измерялось несколькими миллиардами. Свадьба, обещавшая стать событием года, планировалась на будущий апрель.
— И что ты намереваешься предпринять? — спросил Катю Вадим.
Та твердо сказала:
— Я хочу познакомиться с ними — с Евой, бабкой Герлиндой. Я думаю, что имею на это право?
— Имеешь, — ответил Вадим. — Я узнал и их точный адрес в Бланкенезе. Даже телефон имеется, но, думаю, лучше в данном случае поехать к ним, никого не ставя в известность. Потому что все равно не поймут и не поверят, поэтому ты должна, так сказать, предстать перед глазами изумленной публики как живое доказательство. Ты готова? Я звонил в особняк Ван Райков, госпожа Герлинда, как мне ответили, дома, но никого не принимает. Для нас, я думаю, она сделает исключение. Ну что, поехали?
— Поехали, — сказала Катя. Она посмотрела на себя в зеркало. Немного взволнована. Но выглядит вполне приемлемо в джинсах и топике.
Они сели в «Фиат» Вадима и покатили в Бланкенезе. Вот они, извилистые улочки этого старинного района. Самые древние дома относятся еще к концу семнадцатого века. Им пришлось пройтись пешком по закоулкам среди витых заборов и тенистых деревьев-великанов. В Бланкенезе все располагалось вертикально, сплошные подъемы и спуски. Официально было зарегистрировано около пяти тысяч ступеней, а самая длинная лестница на главной улице, ведущей с вершины одного из холмов к Эльбе, была длиной в двести шестьдесят метров.
Они очутились перед роскошным домом, который походил на небольшой замок. Белого цвета, с несколькими витыми башенками, выполненный в стиле позднего классицизма с примесью чего-то восточного и мавританского.
— Это так называемый Белый замок, — сказал Вадим. — Шикарный домина! В нем наверняка никак не меньше двадцати пяти комнат!
