— Я ничего не брала! — твердо сказала Катя и вдруг зарыдала.
Александр Александрович Ипатов, которого плачущая Катя попросила срочно приехать в университет, по телефону ничего не понял из сбивчивых объяснений дочери.
— Какие-то деньги, заседание кафедры, обыск, — сказал он встревоженной жене. — Кате нужна моя помощь. Нет, Дарья, ты останешься дома, там необходима трезвая голова.
Приехав в университет, где остались Катя, профессор Куракин и Алла Александровна Бедрова, Ипатов застал дочь в истерике. Ее обрабатывала Алла.
— Скажи правду, признайся, и станет легче, — приставала она к девушке. — Это ведь ты украла, никто больше не мог! И деньги у тебя нашли…
— Папа! — бросилась на шею отцу Катя. — Они все думают, что я украла деньги, но, клянусь тебе, это ошибка. Я ничего такого не делала!
Александр Александрович, кратко ознакомившись с фактами, заявил:
— Моя дочь не воровка. Раз она утверждает, что не брала деньги, значит, так оно и есть!
— Но эмпирические факты, — сконфузившись, бормотал профессор Куракин. — Деньги нашли у нее в сумочке…
— Их могли и подкинуть, — сказал Ипатов. — У нас на заводе лет семь назад был случай — пропадали в раздевалке то часы, то деньги, то папиросы. И вдруг нашли у одного нашего коллеги в ящике несколько ранее украденных вещей. Ну все, думаем, поймали вора. Его чуть не прибили. А потом с поличным застукали одного тихого мужичонку, который всех обчищал. Он таким образом решил от себя подозрение отвести и невинного подставить.
— Да кому ваша дочка нужна! — запальчиво воскликнула Алла Александровна. — И вообще, я смотрю, яблоко от яблони недалеко падает. Это, товарищ Ипатов, не вас случайно с поличным взяли? Не вы ли вещички у заводчан тибрили?
До этого Алла доложила Шамановой об удачном проведении операции по опорочиванию Ипатовой. Деканша осталась очень довольна и заверила, что место заведующей кафедрой Бедровой обеспечено.
— Попрошу без инсинуаций, — отрезал Александр Александрович. — Если это кража, то я требую подключить к делу милицию. Моей дочери, которая совершенно не виновна в произошедшем, бояться честного расследования нечего. А то что это у вас за самодеятельность — доморощенные обыски, выворачивание сумок, чуть ли не суд Линча. Если Катя на самом деле украла, то получит по заслугам и отправится в тюрьму. Но она невиновна! Ее подставили!
Под нажимом Ипатова вызвали милицию. Приехали оперативники, составили протокол. Бедрова была самой деятельной свидетельницей и обвинительницей.
— Она украла, — тыкала Бедрова пальцем в Катю. — Она, так и запишите, товарищи милиционеры! А строит из себя Белоснежку, и папаша у нее подозрительный!
— И вот еще что, — сказал Александр Александрович. — Я настаиваю на том, чтобы сейчас же были сняты отпечатки пальцев с пачки денег, с пакета, в который они завернуты, с сейфа, где они хранились, Катиной сумки и ключа от сейфа. Я уверен, что мою дочь подло подставили, но наверняка тот, кто это сделал, не позаботился замести следы.
— Не учите нас, как работать, — проговорил усталый милиционер, но тем не менее эксперт, несмотря на дикий протест Аллы Александровны, стал снимать отпечатки с сейфа, ключа и пачки денег. Катя, ничуть не возражая, предоставила милиции собственные отпечатки пальцев.
Алла Александровна явно не ожидала подобного поворота дела. Она думала, что милиция, удовольствовавшись показаниями работников кафедры, и ее в том числе, ничтоже сумняшеся, арестует Екатерину Ипатову — и дело с концом. Но не тут-то было.
Происшествие получило большую огласку. Назавтра только об этом и говорили. Римма Васильевна постаралась — везде утвердилась версия о том, что воровкой является Катерина Ипатова. Когда Катя появилась в университете, на нее смотрели с любопытством и омерзением. Девушка слышала шепоток за спиной. Однако, следуя совету отца, Катя не обращала на это внимания. Сначала она вообще не хотела идти на занятия, однако Александр Александрович настоял на этом.
— Ты же ни в чем не виновата! — сказал он. — Тебе нечего бояться! Ведь так, Катя?
— Так, папа, — ответила Катерина. — Но все они думают, что именно я пыталась украсть деньги…
— Да плевать тебе на то, что они думают, — возразил Ипатов. — Твоя совесть чиста — и ничего больше не требуется. А они могут думать все, что им заблагорассудится. Быть дураком не запретишь!
Катя появилась на кафедре и сразу почувствовала злобные взгляды. Коллеги, которые еще вчера так хорошо относились к ней, моментально переменились.
— И что ты здесь делаешь! — воскликнула, потрясая петушиным гребнем из всклокоченных седин, Надежда Ивановна, когда увидела Катю. — Как тебе совесть позволяет заявляться на кафедру! Воровка подлая! Меня, мать-одиночку, обокрасть хотела! А у меня стенокардия и ишиас!
Алла Александровна, которая пила холодный чай, ничего не сказала. Ее грыз страх. Еще бы, ведь милиция наверняка установит, что отпечатков Катерины на деньгах и на сейфе нет. И что тогда?
Через день на кафедру пришли менты и попросили всех сотрудников в добровольном порядке предоставить свои отпечатки пальцев. Бедрова взвилась, как укушенная осой:
— Этого не может быть, это нонсенс! — кричала она тонким истеричным голоском. — Что за произвол! Мы будем жаловаться! Ведь всем известно, что воровка — Ипатова! Ее застукали практически с поличным!
— Ни на одном предмете отпечатков пальцев Екатерины Александровны Ипатовой нами не обнаружено, — ответил ей милиционер.
— И что из этого! — кричала Бедрова. — Конечно, она потом все тщательно вытерла или вообще действовала в перчатках. Сейчас об отпечатках знает каждый, эти ужасные фильмы крутят по всем каналам!
— Значит, вы отказываетесь? — спросил милиционер угрожающе. — Ну что ж, Алла Александровна, это ваше законное право. Но учтите, последствия могут быть весьма плачевны…
— Нет, мы не отказываемся, — прервал его профессор Куракин. — Я первый предоставлю правоохранительным органам свои отпечатки. Вам ведь нечего бояться, Алла Александровна?
Вслед за заведующим кафедрой потянулись и другие. Бедрова с ужасом отметила, что осталась в меньшинстве. Все остальные сотрудники прошли процедуру дактилоскопирования.
— Мы обещаем вам, что сразу же после проведения сравнительной экспертизы карты с вашими отпечатками будут уничтожены, — заверил их эксперт. — Великолепно. Итак, остался неохваченным только один человек…
И этим единственным упрямцем была Алла Александровна Бедрова.
— В чем дело, голубушка? — ласково поинтересовался профессор Куракин. — Вы так рьяно выступали за торжество справедливости. Мы все знаем, что вы ни в чем не виноваты, так почему же отказываетесь отдать на исследование свои отпечатки? Помогите следствию, прошу вас!
— Они и так знают, что истинный преступник — Ипатова! — продолжала настаивать Алла Александровна. Но ее упрямство уже вызывало подозрение.
