Чуть не задыхаюсь от ужаса. Родные люди до такой степени утратили связь между собой? И Сэм даже не знает, что его отец вернулся в Англию?
— Сэм! — вырывается у меня. — Вы не понимаете! Он вернулся. И живет в Хэмпшире! Хочет вас видеть. Он прислал вам письмо. Вы его не прочитали?
Сэм хохочет, а я чувствую себя оскорбленной.
— Ладно, — наконец говорит он, вытирая глаза, — давайте начнем сначала. Давайте все проясним. Ведь речь идет о письме Питера Робинсона, правильно?
— Нет! О письме…
Затыкаюсь на полуслове. Робинсон? Робинсон? Хватаю телефон и проверяю адрес. А я-то думала, что это Питер Рокстон. Мне казалось очевидным, что отца Сэма зовут именно так.
— Вопреки вашим предположениям, я прочитал это письмо. И предпочел проигнорировать его. Поверьте, Питер Робинсон вовсе не мой отец.
— Но он подписался «папа», — ничего не понимаю я. — Он так и написал. «Папа». Он ваш… отчим? Или приемный отец?
— Он не является моим отцом ни с какой стороны, — терпеливо объясняет Сэм. — Если вам так уж надо это знать, пожалуйста. В колледже я общался с компанией мальчишек. Он был одним из них. Питер Альберт Пол Робинсон. П. А. П. Робинсон. Мы звали его «Папа». Понятно наконец?
Он идет к гостинице, словно тема исчерпана, но я приросла к месту и стараюсь оклематься. Папа — это не папа Сэма? Папа — его друг? Откуда же мне было знать? Люди не имеют права подписываться «папа», если они не ваши отцы. Должен существовать такой закон.
В жизни не чувствовала себя большей идиоткой.
Вот только… Стою и прокручиваю в голове все письма Питера Робинсона.
Прошло столько времени. Я часто думаю о тебе… Ты получал мои телефонные сообщения? Не беспокойся, я знаю, ты парень деловой… Как я уже сказал, мне бы хотелось кое о чем поговорить с тобой. Ты собираешься в Хэмпшир?
Ладно. Может, я и промахнулась с отцом Сэма, и с коттеджем, и с преданной собакой. Но эти слова все же трогают меня за душу. Они кажутся такими робкими. Такими смиренными. Ясно, что этот Питер — давний, старинный друг, желающий сохранять связь с Сэмом. А Сэм позволяет их отношениям чахнуть. Может, они встретятся, и временная стена между ними рухнет, и Сэм будет благодарен мне, скажет, что нужно больше ценить дружбу, а он этого не понимал, и я изменила его жизнь…
Срываюсь с места и догоняю Сэма.
— Он хороший друг? Питер Робинсон? Старый и близкий?
— Нет.
— Но вы же когда-то дружили.
— Да.
Почему он не выказывает ни малейшего энтузиазма? Неужели не понимает, как станет пуста его жизнь, если он прекратит поддерживать отношения с людьми, некогда важными для него?
— Но вы все же как-то общаетесь. Если вы увидитесь, то, может, все вернется в свою колею? И это привнесет в вашу жизнь нечто позитивное!
Сэм останавливается и сверлит меня взглядом.
— А вам-то какое дело до этого?
— Никакого! Я просто… подумала, что вы будете рады встретиться с ним.
— Я общаюсь с ним, — холодно произносит Сэм. — Мы каждый год выпиваем вместе, и вечно повторяется одна и та же история. Он снова и снова озадачивает меня новым предпринимательским проектом, для которого ему нужны инвесторы. Обычно речь идет о каком-нибудь непотребном товаре или о финансовой пирамиде. И если это не снаряжение для фитнеса, то стеклопакеты или тайм-шер в Турции… И я, вопреки разуму, даю ему какие-то деньги. Затем его бизнес загибается, и я целый год от него ничего не слышу. Мне нужно разорвать этот порочный круг. Вот почему я не ответил на его письмо. Может, позвоню ему через месяц-два, но сейчас, честно говоря, Питер чертов Робинсон — последний человек, с кем бы я хотел иметь дело… — Он замолкает и внимательно смотрит мне в глаза: — Что такое?
Я сглатываю. Выхода нет. Никакого.
— Он ждет вас в баре.
Мы входим в гостиницу, Сэм молчит. Но я легко читаю проступающие у него на лице чувства — весь спектр от гнева и ярости до горького разочарования.
— Простите… — завожу я снова. — Я думала…
Замолкаю. Я уже объяснила, что там себе думала. Но это не слишком помогло.
Минуем массивные двойные двери и видим спешащую к нам навстречу Викс. Телефон прижат к уху, в руках куча бумаг, вид встревоженный.
— Конечно, — говорит она. — Марк, подожди минутку. Просто увидела Сэма. Я тебе перезвоню. — И без каких-либо предисловий выдает: — Сэм, мне так жаль. Придется обнародовать первоначальный вариант заявления.
— Что?! — От вопля Сэма я подпрыгиваю. — Ты шутишь!
— У нас ничего нет на Райана. Никаких доказательств. А времени не осталось. Прости, Сэм. Знаю, ты пытался, но…
Повисает тяжелое молчание. Сэм и Викс не смотрят друг на друга, но язык их тел предельно ясен. Руки Викс обхватывают лэптоп и множество бумаг, она словно пытается защититься с их помощью. Сэм трет кулаками лоб.
Я же стараюсь слиться со стеной.
— Викс, это какая-то хрень. Мы знаем, что произошло. И проигнорируем всю эту новую информацию?
— Это не информация, это догадки! Мы ничего на самом деле не знаем! — Викс оглядывает коридор и понижает голос: — А если мы немедленно не сделаем заявление для Ай-ти-эн, то нас сожрут с потрохами, Сэм.
— У нас есть время, — возражает он. — Мы можем поговорить с этим Райаном. Расспросить его.
— Сколько это займет? И чего мы добьемся? Сэм, это очень серьезные обвинения. Но безосновательные. Если только мы не найдем какое-нибудь реальное, неопровержимое доказательство…
— Значит, мы сдаемся? Умываем руки? И победа останется за ними? — Голос Сэма спокоен, но я знаю, что он кипит от ярости.
— Компьютерщики все еще возятся в Лондоне, — устало говорит Викс. — Но если они ничего не докажут… — Она смотрит на часы: — Скоро девять. Господи. У нас нет времени, Сэм.
— Дай мне поговорить с ними.
— Хорошо, — вздыхает она. — Но не здесь. Мы пройдем в комнату побольше, где есть скайп.
— Пошли.
Я иду за ними по пятам, не совсем понимая, нужно делать это или нет. Сэм так погружен в свои мысли, что я не осмеливаюсь спросить. Викс проводит нас через танцевальный зал с накрытыми столиками, выводит в другой коридор, мы направляемся к бару…
Он забыл о Питере Робинсоне?
— Сэм, — скороговоркой бормочу я, — подождите! Не приближайтесь к бару, нужно пойти другим путем…
— Сэм! — настигает нас зычный голос. — Вот и ты!
Мое сердце замирает. Это, должно быть, он. Питер Робинсон. Мужчина с вьющимися редеющими темными волосами, в светло-сером костюме с металлическим отливом, черной рубашке и с белым кожаным галстуком. Он шагает к нам с широкой улыбкой на мясистом лице, в руке бокал виски.
