— Да. Хорошая идея.
— У вас есть список сотрудников?
— Вот он, — отвечает Робби. — Не проколись, Сэм.
Марк приоткрывает дверь и выглядывает в вестибюль.
— Они выходят.
Мы покидаем комнату. Двери в вестибюль распахнуты, и навстречу нам рекой текут люди.
— Господи, сколько же их! — прихожу в уныние я.
— Справимся, — твердо говорит Сэм. — Голос был мужским, так что число подозреваемых уменьшается. И у меня есть подозрения, но… я не буду сбивать вас с толку.
Мы с Сэмом сливаемся с толпой. Мужчины и женщины берут напитки у официантов, здороваются, шутят и смеются. Гул стоит невообразимый. Мои уши работают как радары.
— Еще не распознали нашего вражину? — спрашивает Сэм, вручая мне стакан апельсинового сока.
Мотаю головой. Она у меня перегружена. Я едва различаю отдельные голоса.
— Так, надо быть методичными, — бормочет Сэм. — Будем нарезать концентрические круги. Как вам такой план?
Натужно улыбаюсь. Никогда в жизни не чувствовала такого напряжения. Никто больше не сможет сделать этого. Никто больше не слышал того голоса. Все зависит от меня. Теперь я понимаю, каково приходится ищейкам в аэропортах.
Мы направляемся к группе женщин, окруживших двух мужчин средних лет.
— Привет! — здоровается Сэм. — Отдыхаете? Позвольте представить вам Поппи, она тут осматривается. Поппи, это Джереми… и Петер… Джереми, сколько ты работаешь у нас? А ты, Петер? Три года?
Так. Я услышу их вблизи, и это будет легче. У одного мужчины низкий рокочущий голос, а у другого выраженный скандинавский акцент. Я незаметно качаю головой, и Сэм подводит меня к другой группе.
— Привет! Позвольте представить вам Поппи, она знакомится с нами. Поппи, вы уже виделись с Колином. Тим, чем ты сейчас занимаешься?
Удивительно, как по-разному все звучат, если вслушиваться. Тембр, акцент, легкие неправильности, плавность речи — все разное.
— А вы? — Улыбаюсь бородатому мужчине, который пока не произнес ни звука.
— Ну, это был трудный год… — тянет он.
Ничего похожего. Выразительно смотрю на Сэма, и он берет меня под руку.
— Прости, Дэдли, нам пора…
Мы вклиниваемся в следующую группку, обрывая чей-то анекдот.
— Поппи, это Саймон… Со Стефани вы знакомы… Саймон, Поппи в восторге от твоего пиджака. Где разжился?
Не ожидала, что Сэм может быть таким нахрапистым и бесцеремонным. Он практически игнорирует всех женщин и решительно втягивает в разговор мужчин. Но я понимаю, что это единственно возможная тактика.
Постепенно ко мне возвращается уверенность. Это легче, чем я думала поначалу, потому что все голоса очень уж отличаются от того, что звучал по телефону. Мы уже послушали четыре группы и исключили их. С беспокойством оглядываю зал. Что, если я обойду всех, а парня из телефона так и не обнаружу?
— Привет честной компании! Веселитесь? — не иссякает Сэм. — Это Поппи, она собирается у нас работать. Поппи, это Тони. Тони, расскажи Поппи о своем отделе. А это Дэниел, а… это… а… Уилллоу.
— Сэм! — после долгой паузы произносит Уиллоу. — Кто… это?
Так. Если мое сообщение Магнусу было перегружено смыслами, то двусложная фраза Уиллоу просто обрушивается под их весом. Не нужно быть экспертом по Языку Уиллоу, чтобы понять, что на самом деле она имеет в виду «Кто эта ЗАДРЫГА и что она делает здесь вместе с ТОБОЙ? Господи, Сэм, ты НАРОЧНО ДОСТАЕШЬ МЕНЯ? Поверь, ты об этом ОЧЕНЬ пожалеешь».
Такой вот подтекст.
В жизни не сталкивалась со столь недвусмысленной враждебностью. Ноздри у Уиллоу раздуваются, глаза сверкают. Рука так сильно сжимает бокал, что вены выпирают сквозь бледную кожу. Но улыбка у нее мягкая и приятная, а голос медоточивый. И это страшней всего.
— Поппи подумывает о том, чтобы прийти к нам в компанию, — объясняет Сэм.
— О, — еще шире улыбается Уиллоу, — мило. Добро пожаловать, Поппи!
Эта женщина меня пугает. Она как инопланетянка. За приятной улыбкой и сладким голосом скрывается рептилия.
— Спасибо.
— Что же, увидимся, Уиллоу.
Сэм за руку утаскивает меня прочь.
Ох. Плохая идея. Глаза Уиллоу лазерами прожигают мне спину. Неужели Сэм не чувствует ее взгляда?
Подходим к очередным подозреваемым. Сэм заводит все ту же пластинку, я прилежно вслушиваюсь, но все впустую. Когда мы отходим от группы молодых айтишников, пьющих пиво, он спрашивает:
— Это не один из них?
— Нет, — смущенно пожимаю я плечами. — Простите.
— За что? Вы слышите то, что слышите. Точно не тот блондин? Что распинается про машину? Его голос вам точно незнаком?
Его разочарование очевидно.
— Так вы думали на него?
— Не знаю. Может быть. Да. Он плотно контактирует с айтишниками, и он у нас новенький, Джастин и Эд вполне могли обработать его…
Не знаю, что ответить. Как он сам сказал, я слышу то, что слышу.
— Многие на террасе, — пытаюсь помочь я.
— Обязательно туда заглянем. Но сначала закончим здесь.
Я заранее могу сказать, что никто из четырех седых мужчин, стоящих у бара, не окажется тем, кто нам нужен, и оказываюсь права. Сэм принимается расспрашивать о выступлении Малколма, а я, пользуясь возможностью, отхожу в сторонку и проверяю, нет ли ответа от Магнуса. Конечно, нет. Но обнаруживаю другое письмо.
Сэм, хорошая попытка. Я ТОЧНО знаю, что ты собираешься сделать, и ты ЖАЛОК. Где ты ее взял, в агентстве? Думала, ты способен на большее.
Уиллоу
Медленно заливаюсь краской, и тут приходит еще одно письмо.
Господи, Сэм. Во что она ОДЕТА! Или джинсовые юбки в рюшах — это дресс-код для корпоративных мероприятий?
Нет у меня никаких рюшей! И я вовсе не собиралась на мероприятие, когда одевалась утром!
В ярости нажимаю «ответить» и тыкаю в кнопки:
Она красавица. И юбка у нее что надо, милая моя Ведьма Уиллоу. Сэм
Затем удаляю написанное. Естественно. Хочу было убрать телефон, но приходит третье письмо от Уиллоу. Господи, почему бы ей не передохнуть?
Ты хочешь, чтобы я ревновала, Сэм. Прекрасно. Уважаю твое желание. Мне даже нравится это. Наши отношения должны искриться. Но ПОПЫТАЙСЯ НАЙТИ ПОДХОДЯЩУЮ КАНДИДАТУРУ ДЛЯ РЕВНОСТИ!!!
Потому что, поверь, никого здесь не поразила твоя выходка. То, что ты таскаешь за собой какую-то невразумительную девицу, которая понятия не имеет, как СУШИТЬ ФЕНОМ СВОИ УРОДСКИЕ ЛОХМЫ… Трагично, Сэм. Просто ТРАГИЧНО.
Поговорим, когда повзрослеешь.
