— Конечно, так оно и есть.
Возникает пауза. Они улыбаются друг другу, но их улыбки больше похожи на оскалы диких зверей.
— Еще встретимся, — наконец произносит Джастин. — На собрании будешь?
— Только завтра. Сегодня у меня полно дел.
— Ну что ж. Мы за тебя выпьем.
Джастин уходит.
— Простите, — говорит Сэм, — в этой забегаловке невозможно уединиться. Но она рядом с нашим офисом, и в этом ее достоинство.
Джастин Коул отвлек меня от моих печальных мыслей. Он все-таки полный придурок.
— Я слышала, как Джастин вчера говорил о вас. — Понижаю голос и наклоняюсь над столом: — Он обозвал вас гребаным упрямым ослом.
Сэм громко смеется.
— Этого можно было ожидать.
Передо мной возникает новая тарелка с супом, от него идет пар, и неожиданно я понимаю, как голодна.
— Спасибо.
— Не за что. Bon appétit.
— Так почему он назвал вас ослом?
— У нас фундаментальные разногласия по поводу того, как управлять компанией. И мои сторонники недавно одержали победу над его сторонниками.
Сторонники? Победа? У них там что, война?
— А что произошло?
Боже, суп такой вкусный. Я наворачиваю его так, будто не ела несколько недель.
— Вам действительно интересно? — удивляется Сэм.
— Конечно!
— Один из сотрудников покинул компанию, и это, по моему мнению, к лучшему. Но Джастин так не считает.
И это весь рассказ?
— Вы говорите о Джоне Грегсоне? — Я внезапно вспоминаю свои изыскания в Гугле.
— Откуда вам известно о Джоне Грегсоне?
— Из интернет-версии «Дейли мейл», конечно.
— А. Понятно. — Похоже, Сэм смирился с моей осведомленностью. — Нет… Это другой человек.
— Кто? Ну, давайте же. Мне можно рассказать все. Вы же знаете, что я лучший друг сэра Николаса Мюррея. Мы вместе выпивали в «Савое». Нас водой не разольешь, — добавляю я, и Сэм корчит забавную гримасу.
— Ладно. Не такой уж это большой секрет. Парня зовут Эд Экстон. Он был финансовым директором. По правде говоря, его уволили. Оказалось, он слегка обманывал компанию. Ник не предъявил ему обвинений, и это стало его большой ошибкой. Теперь Эд подал на нас в суд за «неправомерное увольнение».
— Да! — взвизгиваю я. — Я так и знала! Вот почему он напился в «Граучо».
Сэм недоверчиво смеется.
— Вы знаете и об этом. Еще бы вам не знать!
— И… Джастин разозлился, когда Эда уволили?
— Джастин хотел, чтобы Эда назначили генеральным директором, а сам надеялся стать его правой рукой.
— Генеральным директором? — изумляюсь я. — Но… как же сэр Николас?
— О, они бы устранили Ника, если бы заручились достаточной поддержкой. В нашей компании есть фракция, больше заинтересованная в том, чтобы получать краткосрочную выгоду и одеваться у Пола Смита, чем в чем-то еще. Ник же печется о долгосрочной перспективе. А это не самая популярная позиция.
Вся эта офисная политика так запутана. Как они умудряются еще и работать? Когда Анна Лиза начинает скандалить из-за того, чья очередь идти за кофе, мы все отвлекаемся от работы.
Я не смогла бы работать в «Уайт Глоуб Консалтинг». Наверняка целыми днями переписывалась бы с коллегами, спрашивала, что сегодня происходит, и не слышали ли они чего-нибудь новенького, и что, по их мнению, случится в ближайшее время.
Хмм. Наверное, хорошо, что я не работаю в офисе.
— Не могу поверить, что сэр Николас Мюррей жил в Бэлхэме, — неожиданно вспоминаю я. — В Бэлхэме!
— Ник не всегда был важной персоной. Вы не разузнали его подноготную в Гугле? Он сирота. Вырос в приюте. Работал на износ. В нем нет ни капли снобизма. Не то что в тех претенциозных тупицах, которые стараются избавиться от него.
— Фабиан Тэйлор, должно быть, сторонник Джастина, — задумчиво говорю я. — Он так саркастичен с вами. А я не понимала почему.
У Сэма какое-то странное лицо.
— Поппи, признайтесь, сколько моих писем вы прочитали?
— Ну конечно, все. А вы как думали? — Выражение лица у него такое забавное, что я фыркаю. — Как только я заполучила этот телефон, то сразу сунула в них нос. Письма от коллег, письма от Уиллоу… — Не могу отказать себе в удовольствии назвать это имя и посмотреть, укусит ли он меня.
Сэм никак не реагирует. Словно имя «Уиллоу» ему не знакомо.
Но это наш прощальный ланч. Мой последний шанс. Надо быть понастойчивее.
— Уиллоу работает не на том же этаже, что вы? — самым обычным тоном спрашиваю я.
— На том же.
— И… вы видитесь на работе?
Он просто кивает. Камень не способен кровоточить.
Официант забирает тарелки, и мы заказываем кофе. Сэм продолжает изучать меня. Я хочу еще порасспросить его об Уиллоу, но не успеваю.
— Поппи, давайте сменим тему. Можно я что-то скажу вам? Как друг.
— Мы друзья? — с сомнением спрашиваю я.
— Ну, тогда как сторонний наблюдатель.
Прекрасно. От разговора об Уиллоу он увильнул, а теперь собирается выдать речь о том, почему не следует красть телефоны?
— Ладно, дерзайте.
Сэм берет чайную ложку, словно собирается с мыслями, а потом кладет ее обратно на стол.
— Безусловно, это не мое дело. Я никогда не был женат. И не знаком с вашим женихом. И не знаю, какая у вас ситуация.
К моему лицу почему-то приливает кровь.
— Нет. Не знаете. И потому…
Он продолжает, не слушая меня:
— Но мне кажется, вы не можете — не должны — вступать в брак, если чувствуете себя ущербной по отношению к вашему жениху и его родителям.
И что прикажете делать? Наорать на него? Влепить пощечину? Вихрем вылететь из ресторана?
— О'кей. Послушайте… Во-первых, вы меня не знаете — вы сами это сказали. Во-вторых, я не чувствую себя ущербной…
— Чувствуете. Это очевидно. И меня это ставит в тупик. Посмотрите на себя. Вы профессионал. Вы успешны. Вы… — он подбирает слова, — вы привлекательны. Почему же вы считаете, что Тэвиши «совсем другие»?
— Потому что они важные, знаменитые люди! Они гении, и их обязательно посвятят в рыцари, а мой дядя — обычный стоматолог из Тонтона…
Так. Я высказалась достаточно ясно.
— А кто ваш отец?
Ну вот. Он задал этот вопрос.
— Он умер. Мои родители умерли. Автомобильная катастрофа десять лет тому назад. — Откидываюсь на спинку стула, ожидая, что повиснет неловкая пауза.
