Де Батц, гордый отставной короиель Наваррской гвардии, выпрямившись перед иностранной королевой так, словно она намеревалась снять с него мерку от пяток до макушки, сурово вещал, что долг верного подданного не велит ему принимать награды от сюзерена иной державы без высочайшего на то соизволения. Поскольку же вызвать сюда его величество Генриха Наваррского не представлялось возможным, шевалье д'Артаньян получил в качестве презента от вновь с облегчением вздохнувшей королевы десяток истертых пергаментных свитков, при ближайшем рассмотрении оказавшихся документами, подтверждавшими право на ренту с нескольких владений во Франции.
Судя по датам, эти документы прибыли в Англию еще до войны Роз. Кто знает, существовали ли на материке и поныне обозначенные в записях фермы, леса, виноградники?! Но даже в случае, если обозначенные строения и угодья продолжали существовать, доказательство прав на них являлось делом столь долгим и хлопотным, что, зная любовь гасконца к судейским крючкотворам, подарок Елизаветы смело можно было числить милой безделушкой на добрую память.
С Лисом же повелительницу Британии ждал новый сюрприз.
– Ой, мадам! Да шо вы так напрягаетесь?! – галантно выпалил шевалье д'Орбиньяк в ответ на велеречия огнекудрой Бэт. – Фигня делов! Для нас с прынцем ваш клинический случай – плевое дело! Мы ж в свободное от философских изысканий время только тем и занимаемся. Вот, помню, Екатерину Медичи с покойным Генрихом III спасали – вот это веселуха была! Вам Рейли, часом, не рассказывал?!
Лицо Елизаветы I, и без того не слишком округлое, вытянулось и стало в полтора раза длиннее. Напоминание о бывшем фаворите явно не доставило ей удовольствия.
– Ой, ну шо это я, в самом деле? – не унимаясь, куражился Лис. – Виноват, мадам, не подумавши брякнул! А вообще-то мы ого-ro! Шо те неуловимые мстители! Как вас вдругорядь спихнут – вы нам только шепните, мы вас опять посадим!
Речь моего друга редко была досконально понятной как венценосным повелителям, так и их менее титулованным подданным. Но впрочем, когда Сергею было нужно, он излагал свои требования вполне недвусмысленно.
– Да, кстати, о неумолимых мстителях. Они же по совместительству и неуловимые. Когда не так давно в Маольсдамме я вел казаков вынимать вас из изменничьих рук мелкобуржуазного отродья, я дал слово парням, шо вы их пожалуете в рыцари.
– В рыцари? – Глаза королевы округлились. – Вы понимаете, о чем говорите?! Да ни один благородный дворянин не пожелает служить мне, если я возведу в рыцарское достоинство этих вечно пьяных диких головорезов!
– Ой, можно подумать, можно подумать! Мадам, не надо песен, вы же взрослая женщина! У вас там промеж клумб сейчас гуляет пара отъявленных образчиков головорезов домашних. И я хочу спросить, где были они, когда мои степные беркуты, не щадя живота своего, не щадили живота чужого. Когда они проливали кровь за ваше, не побоюсь этого слова, величество! Где были эти сэры, почему я их не видел?!
– Пожалуй, вы правы, шевалье, – пораженная яростным напором Лиса, милостиво согласилась Елизавета. – Подвиги ваших смельчаков заслужили достойное воздаяние! Я велю учредить новый рыцарский орден специально для них.
– Точно! – активно возрадовался Лис. – Я уже даже девиз придумал, по типу вашего ордена Подтяжки!
– Подвязки! – возмутился я на канале связи.
– Один хрен, шоб стоял – не падал! Такой, значит, девиз: “Хто криво на нас глянет – всю жизнь кривым ходить будет!”
Елизавета скупо усмехнулась, звякнула в колокольчик, вызывая Уолсипгама. Тот не замедлил появиться, сгибаясь в поклоне.
– Велите пригласить сюда господ ка-за-кофф! – небрежно бросила ему королева.
– Осмелюсь доложить, ваше величество! – Сэр Френсис еще ниже склонил к земле седую голову. – Эти, кхм, джентльмены с утра отправились мыться в баню и, как мне сообщили, поныне там бражничают, требуя к себе пиво и девок. Прошу простить, моя королева.
– О! – не давая никому вымолвить слова, встрял в их разговор Лис. – Вот как раз и название подходящее – Орден Бани! И значить оно будет, шо все мы перед Богом без портков ходим – шо ото в бане! И ему по барабану, шо мы на себя напялили, ибо только дело отличает одного голого хмыря от другого! – Д'Орбиньяк картинно выдержал паузу, обводя взглядом замерших слушателей. – Мадам, не поймите меня правильно, я имел в виду, шо это Богу без разницы!
– Велите звать их, сэр Френсис, – наконец отозвалась королева. – Но все же пусть предварительно оденутся!
* * *
Наше возвращение под сень институтских аллей было уже так близко. Казалось, еще чуть-чуть, еще день-другой, от силы неделя, и отработка деталей нашего таинственного исчезновения будет закончена. Принц Шарль де Бурбон, а вместе с ним его неугомонный адъютант покинут этот мир, толстый отчет о наших похождениях будет сдан в архив, а легенды о том, куда и при каких обстоятельствах мы подевались, еще долго будут бередить душу будущих историков покинутого нами сопредела.
Мишель Дюнуар, не желая мириться с утратой высококлассных внедренных агентов, яростно бомбардировал Центр требованиями продлить нашу командировку и обоснованиями дальнейшего пребывания институтских оперативников в роли стационарных агентов. До последних минут начальство не желало идти ему навстречу, но в ют день, когда он, радостно-возбужденный, точно ребенок, нашедший золотой соверен в рождественском носке, возник на канале связи, я без лишних слов понял, что возвращение задерживается. Как выражался Лис: “Вешайся, боец, дембель отменили!” Вести, пришедшие из Испании, подобно мечу древнего варвара, брошенному на чашу весов с римским золотом, неумолимо склоняли институтское руководство к поддержке требований Дюиуара.
Море, как обычно, оказалось благосклонным к неуемно-деятельному хозяину “Дерзновения”. Он успешно достиг берегов Арагона, с шумным ликованием был принят в Мадриде, и спустя всего месяц уже весь католический мир судачил о том, каким ревностным католиком внезапно оказался принц Валтасар, чудом обретенный сын короля Филиппа II, как нежно ладит он с женой, как обоснованны его претензии на английский и шотландский престол, и вообще какое счастье, что все случилось именно так, как случилось!
– Кака гадюка! – узнав об этом, в сердцах промолвил Лис. – А я ж ему картоху жарил!
Но молодой инфант Уолтер Рейли, повелитель Калабрии и Майорки, вице-король Новой Кастилии, не слышал возмущенных слов старого приятеля. Он был занят денно и, полагаю, нощно.
Буквально отдавив своим несгибаемо яростным напором единокровного брата Филиппа II королевского бастарда дона Хуана Австрийского, увенчанного лаврами победителя при Лепанто, он лично возглавил подготовку Армады для вторжения на еретические острова. Возмущенный небрежением, испанский флотоводец в оскорбленных чувствах умчался вершить королевскую волю во Фландрию, а принц Валтасар, энергично взявшись за дело, проводил все свое время между верфями, храмами и солдатскими казармами. Пример Вильгельма Завоевателя явно вдохновлял Рейли, добавляя сил его и без того деятельной натуре.
