– Но чем же ты планируешь заняться на твердой земле, капитан Хьюго? – обескуражено спросил Френсис Дрейк, должно быть, действительно слабо представляющий, чем вообще можно заниматься на суше.
– Королева поручила мне охрану побережья Девоншира, как некогда своему любимчику Уолли. К тому же мне надлежит лично надзирать за верфями в тех местах, дабы к весне на воду были спущены по меньшей мере три корабля и десяток вспомогательных судов. Диана всерьез побаивается чокнутого испанца!..
– И правильно делает…
Я слушал непринужденную беседу двух матерых океанских волков, на клыках которых было уже немало испанской, португальской, а то и вовсе чьей попало крови, размышляя, что на всякого волка находится свой волкодав. Что, по иронии судьбы, в нашем мире единственная наследница Дрейка выйдет замуж за безвестного капитана кавалерии Уинстона Черчилля, тем самым заложив основу финансового благополучия рода будущих герцогов Мальборо. Не знаю уж, куда бы привела меня крамольная мысль об истоках знатности и богатства, но тут дверь приемной залы вновь отворилась, и возникший на пороге Уолсингам, склонив голову в надменном поклоне, изрек, должно быть, воображая себя посланцем богов:
– Милорд принц, ее величество просит вас проследовать к ней для личной аудиенции.
– А-а-а? – в один голос, не сговариваясь, начали мои спутники и королевские приватиры.
– Вас, господа, – секретарь могущественной повелительницы Британии кивнул Мано и Лису, – она вызовет чуть позже. Вам же, – он перевел взгляд на Дрейка и Баскервиля, – государыня велела дожидаться в саду прибытия мистера Хоккинса. – Седобородый вершитель подковерной политики Британии посторонился, давая мне дорогу. – Прошу вас, мессир!
С чем можно сравнить непринужденную беседу королевы, причем не просто королевы, а “обрученной с Англией”, с иностранным принцем? Пожалуй что с румяными фруктами из папье-маше. На вид сладко, но для пищеварения обременительно. Еще недавно мы вместе могли сгинуть в пучине Северного моря, недавно готовились к последней схватке против испано-голландских войск, совсем почти вчера высаживались у Бейнарда. И вот сегодня – дежурная любезная улыбка, обмен заготовленными комплиментами и тонкое ненавязчивое прощупывание почвы, поиск возможной политической выгоды.
Бэт Тюдор, какой мы ее видели в те дни, осталась за дверью торжественно-напыщенной залы. Впрочем, как и Шарль де Бурбон. Здесь присутствовали принц, возможный наследник престола Франции, и королева, безусловная повелительница Британии. А стало быть, общий враг, противостояние рьяным папистским кликушам на фоне возможного сближения с разумным и веротерпимо настроенным крылом Католической Церкви. Вот и все темы для задушевной беседы. Зайди я инкогнито в любую лондонскую таверну – и разговор с ее завсегдатаями получился бы, пожалуй, не менее содержательным.
– И все же, принц! – Королева Елизавета закончила панегирик в честь брата Адриена и без перехода обратилась ко мне, должно быть, желая использовать фактор внезапности: – Ответьте честно, отчего вдруг вам, иностранцам, вздумалось спасать меня, спасать Англию? Насколько я могла заметить, насколько я знаю, Уолтер весьма уважал вас, всячески превозносил ваши дарования, да и вообще желал видеть меж друзей, а уж никак не среди врагов?
– Да, это так, – склонил голову я. – Но, к слову, вас он также превозносил до небес. Однако это lie помешало ему вписать в историю Англии несколько весьма пикантных строк. Что же касается меня, я предпочитаю сам выбирать себе друзей. К тому же то, что ваше пленение связано с моим именем, легло бы несмываемым пятном на мою честь. А не мне вам говорить, что значит честь!
– Ну да… – рассеянно слушая мои разглагольствования, согласилась Елизавета. – Честь, благородство… И все же, милорд принц, вы уклонились от ответа на мой вопрос. Мое освобождение из Тауэра, как ни крути, развязывало вам руки. Я была среди людей мне верных, они бы помогли пробраться на север, к лорду Фаттлмаунту. Если бы Господь хранил меня, я бы стала знаменем для его войск и повела их на Лондон. В конце концов, Всевышний даровал бы мне победу, я верю в это! Он никогда не оставлял меня без помощи.
– Быть может, и так! – пожал плечами я. – Но путь на север сопряжен со множеством опасностей. Военная фортуна переменчива, а так называемая армия Артура Невилла, о которой вы изволили упомянуть, в те дни являлась не более чем соединением нескольких клановых отрядов, к тому же не слишком ладящих между собой.
– Абсолют! – пробормотала, хмурясь, Елизавета, недовольная столь нелестной оценкой “могучего воинства” защитников престола. – Вы что же, беретесь утверждать, что я не вернула бы трон без вашей помощи?
– И в мыслях ничего подобного не имел! – поспешил я утешить раздосадованную государыню. – Просто все произошло так, как произошло. Мы спасли вас, поскольку этого требовала наша честь. Далее, я обещал Олуэн, что вороны не покинут Тауэр, а, следовательно, Англии ничего не будет угрожать. Я также обещал ей, что мы станем на пути любой опасности, даже если священные птицы навсегда покинут древние стены! Быть может, это легкомысленный зарок, но без него мне вряд ли удалось бы склонить мисс Тавис помочь нам! Мы лишь держали слово.
– Олуэн! – Лицо королевы едва заметно передернулось. – Отменно дерзкая и неучтивая девица! Ее заслуга в известном нам деле столь невелика, что, полагаю, и вовсе не стоит особого упоминания. Конечно, в благодарность за помощь я не премину оказать ей небольшой пенсион, но не забывайте: пока мисс Тавис кокетничала с вами в Маольсдамме, ее отец передал в руки узурпатора некую фальшивку, позволяющую ставить под сомнение мои права на престол! Пожалуй, ей достойная награда уже то, что я не лишила жизни этого старого интригана!
– Ваши права непреложны! В этом убедились все, кто имел какие-либо сомнения! То же, что совершил эсквайр ап Райс, сделано с моего ведома и являлось частью общего плана. Мой старый учитель любил говорить: “Если противник слаб, убеди его, что он силен, дабы он успокоился и не набрал силу”. Что же касается мисс Олуэн, – возвращаясь к начатой теме, упрямо склонил голову я, – полагаю, какое-нибудь славное баронство – уютное и богатое, будет для нее вполне достойным знаком вашей благодарности.
Королева вперила в меня долгий изучающий взгляд:
– Признайтесь, Шарль, вы хотите сделать любовницей эту маленькую валлиечку?
– Она достойна лучшего жребия! – уклончиво ответил я. – Но не в моих силах его предложить. Ежели пожелаете, ваше величество, покой и богатство этой семьи будут лучшей наградой для меня за ту посильную помощь, которую я имел счастье вам оказать.
– Пусть будет так. – Королева с явным облегчением улыбнулась, осознавая, что непомерных требований со стороны заморских соседей не последует. – Вы, французы, непостижимый народ! Неисправимые куртуазьеры!
Да, мы, французы, таковы! Будь мы даже англичанами вестфольдского происхождения, малороссами или же гасконцами, которые соотносятся с Францией примерно так, как шотландцы с Англией! Елизавете I довелось в этом убедиться буквально через считанные минуты, когда после меня “за подарками” к ее величеству прошествовали Мано, а за ним и шевалье д'Орбиньяк.
