– …Да вот беда, голова у Муромца отчаянная, прямиком в самую гущу лезет. Не ровен час поляжет в бою, и конец делу. Так я и думаю, а что, ежели я тебя с твоим отрядом найму Муромца оберегать? Стражу он себе набирать не желает, так уж ты просто держись поблизости да примечай, где какая беда да опасность может случиться. Ну а от меня, да что там, от всех ганзейцев тебе любая помощь будет.
«Что-то это мне напоминает, – усмехнулся я про себя. – По-моему, меня решили завербовать втемную». Конечно, в том, что говорил почтенный представитель Ганзы, был резон. Вот только окончание разговора, нечаянно подслушанного мною под дверью, даже не столько слова, сколько тон, которым они были произнесены, наводили меня на мысль, что все совсем не так просто, как пытается представить мне добрый любекский купец. Одно уж, во всяком случае, можно было утверждать наверняка: нанимая меня, Хельмут и те, кто стоял за ним, желали обезопасить не столько жизнь могучего ревнителя российской государственности, сколько свои вложения в развитие торговли на Востоке. Однако то, что кристально ясно члену Британской палаты лордов Вальдару Камдилу, лорду Камбертону, вовсе ни к чему наемнику без роду и племени. А потому я лишь сдвинул брови к переносице и закинул в рот оторванную от соблазнительной кисти виноградину.
– Все это хорошо звучит, – неспешно заметил я, смакуя ягоду. – Но, во-первых, я еще не слышал, о какой сумме идет речь, а во-вторых, я уже говорил, что у меня с недавних пор есть боевой побратим.
– Да-да, Лис Венедин, – кивнул Штолль.
– Он самый. И я не могу принимать такое решение без него.
Словно дождавшись упоминания о своей персоне, в ту же секунду на канале связи прорезался голос моего «побратима»-напарника.
– «Але, Капитан, ты еще трезвый?» – с непонятным восторгом в голосе завопил он.
– «Даже не притрагивался».
– «Сочувствую», – в том же тоне продолжил Лис. – «Ладно, о тяготах и лишениях потом. Ты говорил, шо у тебя в Новгороде есть знакомый ганзейский купец?»
– «Да, я сейчас у него. Он Как раз предлагает одну занятную работенку…»
– «Позже, Капитан, позже. Работа не хрен, стояла и стоять будет. Тут клиент на наши плавсредства томится, породы „лопух первозданусраскидистый“. Ты бы мог притащить на пристань к озеру своего торговца и побродить с ним по пирсу, разглядывая корабли, а лучше всего тыкая в них пальцем?»
– «Что ты задумал?» – нервно начал я; зная на практике, что после проведения в жизнь очередного Лисовского плана в городе нам лучше более не задерживаться.
– «Капитан, все будет пучком! Операция под поэтическим названием „Лис в сапогах, или Новые похождения маркиза Карабаса“. Твое дело – побродить с умным лицом по пирсу, а потом подойти ко мне и заявить, что ты берешь оба корабля. За любые деньги».
Глава 3
Ой ты, гой еси, добрый молодец!
И на кой, еси, тебе это надо?!
Слова из песни
Свеженастланные доски пирса тихо скрипели под сапогами. Было уже совсем поздно, когда наша процессия добралась до берега Ильмень-озера, туда, где в ожидании выхода в море лениво покачивались на волнах десятка четыре лодий, коггов и крутобоких нефов. Несмотря на ночное время, пирс жил своей обыденной жизнью. Кое-где, неспешно переговариваясь, стучали киянками плотники, ремонтирующие дубовый настил, рыбачили с борта вахтенные матросы, громыхали трещотками сторожа, отпугивая то ли мелких воришек, то ли змея чудодивного, жившего, судя по рассказам местных жителей, в неведомых глубинах озера.
Заметив нас, они окидывали процессию долгим взглядом и вновь возвращались к своим делам, понимая, что ежели спешит в полночный час именитый ганзейский купец, стало быть, нужда в том есть. Пятеро стражников, судя по жилетам из волчьих шкур, надетых поверх вороненых кольчуг, из народа ободритов, и пара рослых факельщиков придавали нашему эскорту видимую значимость, но сколько таких кортежей доводилось видеть плотникам и сторожам – не перечтешь.
– Вот, смотри, Хельмут, – я ткнул пальцем в ближайшее судно, стоящее у пирса, – посудина плавает уже по меньшей мере лет двадцать. К тому же, похоже, в этом году его хозяин не расщедрился на то, чтобы его как следует просмолить, и я готов биться об заклад, под палубой у него плещется вода, как в дождевой бочке…
– Пожалуй, – кивнул головой мой собеседник. – Но я не собираюсь покупать у тебя корабли.
– А вон тот неф, – не унимался я, исправно тыкая в следующий парусник, – его днище так обросло, что он едва может двинуться с места. Если его владелец и впрямь планирует в скором времени добраться домой, судя по всему… во Фландрию или, может, в Геннегау, то придется отправляться прямо сейчас, иначе до зимних штормов ему не дойти.
Штолль хмыкнул:
– Возможно, ты прав. Но мне-то что, я уже сказал тебе, я не собираюсь покупать твои когги.
– У нас отличные корабли, – словно не слыша слов торгового гостя, продолжал я. – Просто прекрасные. Да что я говорю, ты лучше сам посмотри. Во-он видишь, Лис возле них суетится. Похоже, покупателя нашел.
– Ну, вот и славно, – кивнул наш наниматель. – Надеюсь, он сможет отвлечься, чтобы обговорить дела. Время не ждет.
Мне стоило немалых трудов натолкнуть почтенного купца на мысль бросить вечерние хлопоты и отправиться на пристань, чтобы самому поведать Венедину о своем предложении. Я утверждал, что могу напутать, что условия сделки будут весомее звучать из уст самого Штолля, что я не хочу быть заподозренным в том, что утаиваю выгоду лично для себя и прочее, прочее, прочее. Но все мои слова ушли бы водой в песок, когда б не непреложный факт, что сегодня Лис ни за что не уйдет с причала, пока не продаст корабли, а завтра наша дружина уже нужна ганзейцам на площади.
– Кнут! – Хельмут Штолль обернулся к своему наперснику. – Пригласи сюда славного витязя Лиса Венедина. Скажи, что у меня к нему есть очень выгодное дело.
Преданный слуга молча склонил голову и поспешил выполнить поручение хозяина.
– «Капитан, все отлично. Я вас вижу. Сейчас делаем рокировку. Я иду протирать ля-ля за тополя с твоим купцом, а ты давай сюда и с умным видом надувай щеки».
– «Зачем?» – непонимающе отозвался я.
– «У нас в годы развитого социализма один из высокопосаженных членов после посещения крейсера „Москва“ записал в книге почетных гостей: „Посетил военное судно. Произвел глубокое впечатление“. Так вот, бери пример с него».
Понять что-нибудь в образной Лисовской речи было делом непростым, поэтому я решил действовать по обстоятельствам. Дождавшись, пока Штолль увязнет в беседе с моим хозяйственным напарником, я откланялся и, поднявшись на борт судна, начал с деловым видом разгуливать по палубе, ощупывая натяжку шкотов, простукивая борта и внимательно разглядывая, хорошо ли законопачены щели. Найденный Лисом покупатель, по костюму явный фризландец, с неподдельным интересом наблюдал с берега за моими действиями, силясь осознать, что происходит. В голове моей на канале закрытой связи крутился страстный диалог расчетливого венедского витязя с не менее расчетливым любекским купцом. Оказавшийся в своей стихии Лис торговался за каждый день оплаты, за каждый фунт мяса для дружинников и гарнец овса для лошадей. Я думаю, почтеннейший Хельмут Штолль уже вполне осознал, что получение одобрения контракта у хитрого Венедина не было пустой формальностью.
