– Ну так в чем дело? – хмыкнул Лис. – Помоги нам выбраться, насмотришься вволю.
– Э нет, сидите, где сидите. Мне пришлось так долго ждать этого часа, что теперь не стану рисковать даже в малом. Вот вы, наверно, глядите и думаете, чего это я пришел? Я здесь, чтобы покарать вас. Но не просто убить, это было бы слишком легко, а оказать последнюю услугу своим верным боевым товарищам, потому как смерть от стрелы куда быстрее и спокойнее, чем то, что ожидает вас завтра. Так что. други мои верные, ежели вы очень сильно попросите, я, так и быть, убью вас сейчас, прежде чем вы попадете в лапы палачей. С удовольствием посмотрел бы, как вас будут ломать на дыбе и рвать раскаленными крючьями, но, увы, я лишен этой радости. Так что остается удовольствоваться лишь этой последней услугой.
– Эй, Хват! – возмутился Лис. – Тебе кобыла, кажется, на ногу упала, а такое впечатление, что на голову. Что ты плетешь?
– Я? Я говорю правду, всю правду и ничего, кроме правды. Завтра вас, упорствующих и запирающихся в своем злодеянии, предадут палачам церковного суда. Мне это доподлинно известно.
– И все равно я тебя не понимаю. Это месть? – крикнул я. – За что? Со дня нашего первого знакомства ты был верным товарищем, ты дважды спасал меня от смерти, мы прошли рядом столько верст, деля кусок хлеба. Зачем? Чтобы убить нас?
– Ты на редкость догадлив, славный Вальтер фон Ингваринген. Или же, точнее, Вальдар Ингварсен. Под этим именем я о тебе услышал впервые. И о тебе, Лис, я тоже услышал в тот же день. В тот самый день, когда друзья принесли на окровавленном плаще тело моего брата Годины, изрубленного секирой.
– Быть может, это оскорбит твои братские чувства, – вздохнул я, – но мне никогда не доводилось знавать человека, носившего это имя.
– Честно говоря, мне тоже, – пожал плечами Лис. – Может, его еще как звали?
– Я освежу вашу память, – осклабился Ропша. – Ты, Лис, вспомни Изборск, свадьбу Бригитты Мекленбургской. Не ты ли навел повольничью ватагу на караван ее старшей сестры, когда она возвращалась в Новгород? Молчишь. И верно, что молчишь, это твоя работа. На твоих же руках, Вальдар Ингварсен, кровь моего брата. Повольники, принесшие в родимый дом его мертвое тело, описали мне, что было начертано на твоем щите. У ног Мавра лежал, обливаясь кровью, мой брат, когда ты обнимался со своей мекленбургской сукой…
Конечно, я помнил этот бой на лесной дороге близ Новгорода. Его подстроил мой хитроумный друг, чтобы организовать наше знакомство с Аделаидой. Я примчался, как и было договорено, по его сигналу, но в общем-то, как говорится, в самый разгар шапочного разбора. Я так и не обнажил оружие в тот день, и хотя возле возка графини действительно валялось не менее десятка убитых и раненых, ни один из них не пал от моей руки.
– Вам тогда повезло. Я сам был ранен после похода на Двину и не смог в ту же зиму добраться до Новгорода. Весной же вас и след простыл. Мне оставалось лишь проклинать судьбу-злодейку, позволившую вам избежать моей мести. Но удача сопутствует отважным, и она вновь дала мне шанс.
Я был счастлив встретить вас на новгородском вече. В тот день это я послал тебя в лапы медведя. Но тебе повезло. И в Изборске чертов арбалетчик всадил в меня стрелу в тот самый миг, когда я собирался сделать то же самое с тобой. На Калке мне посчастливилось больше, но и тогда тебя спас прочный шлем и подскочившие на мою беду монголы. Тебе чертовски везло! Когда же оповещенный мною Муромец не стал казнить вас лютой смертью, а отправил сюда, за море, я сам вызвался идти с вами.
В первую ночь на постоялом дворе я было подумал, что вы оставите меня в ближайшем городе и вновь потеряетесь из виду. Этого нельзя было допустить. Но к счастью, господа благородные рыцари, у вас много врагов. Если вам интересно – эти были людьми графа Шверинского. Их план показался мне куда как лучше моего. Их зелье вызвало жар и помогло отвлечь вас в тот момент, когда они стащили девчонку и подсунули эту чертову куклу. И вот вы здесь, завтра вас предадут в руки палачей, и я счастлив оказать последнюю услугу. Так что решайтесь, господа рыцари, стрела или дыба?
– Ропша, – неожиданно ласково произнес Лис. Повольнику еще не приходилось сталкиваться с этой интонацией моего друга, но я-то ее знал хорошо. Ничего доброго она не сулила. – У меня есть встречное предложение.
– Какое же?
– А вот какое! – брошенный Венедином кинжал ударился о прутья решетки, вспугивая тощую длиннохвостую крысу, со знанием дела уничтожавшую остатки вчерашних помоев, налипших на прутьях. Та с визгом сорвалась с места, ища укрытия, вскочила на башмак мстителя и начала карабкаться вверх по штанине.
– Пшла вон! – Хват дернулся, пытаясь стряхнуть с себя мерзкую тварь, оскользнулся на едва подсохшей буроватой жиже т, пытаясь удержать одновременно и равновесие, и самострел в руках, рухнул лицом вниз на решетку.
Я увидел, как пальцы его инстинктивно сжимают спусковую скобу самострела, сухо щелкнула тетива, выбивая из орехового ложа стрелу. Кровяные капли одна за другой застучали по полу, срываясь вниз с уже мертвого тела повольничьего ватажника.
– Не стоило называть судьбу злодейкой, – прижимаясь к стене, чтобы не попасть под кровавый дождь, медленно произнес Лис. – Она обижается.
Я ошарашено глядел вверх на искаженное смертельной мукой и ненавистью лицо Ропши.
– Слушай, – я подавил комок, подкативший к горлу, – это как?! Как ты до этого додумался?
– Не знаю, – признался Лис. – Наитие какое-то. Меня другое занимает. Что скажет поутру фон Нагель, увидев такое прибавление в благородном семействе. – Мой друг замолчал, настороженно прислушиваясь. – Тихо, – бросил он наконец, – похоже, у нас еще гости.
В коридоре уже ясно слышались чьи-то шаги.
– Вероятно, монах принес нам очередную порцию помоев, – предположил я. – Хотя нет, шаг слишком энергичный.
Лис поудобнее перехватил кинжал, готовясь к очередным дискуссиям.
– Господа рыцари, – отчего-то шепотом произнес новый визитер, – это я, фон Нагель. – Тевтонский прецептор наклонился над бездыханным телом. – Не волнуйтесь, я видел, как это было. Собаке – собачья смерть! Я не все понял из того, что он говорил, но многое мне теперь стало ясно. Император узнает об этом сейчас же. Вот только уберу отсюда труп. Незачем ему тут оставаться.
– Откуда ты здесь, Ульрих? – не имея сил скрыть радость, спросил я.
– Ко мне прибежал Ансельм. Парень твердил, что Ропша не тот, за кого себя выдает, что он вовсе не болен и сейчас намеревается убить вас. – Тевтонец мощным рывком взвалил тело мертвого повольника на плечи. – Да, вот еще, не ждите его, он под замком. Стражу у дверей я тоже поменял. Не пытайтесь бежать. Уповайте на милость Господню, я же сделаю все, чтобы помочь вам выбраться отсюда. А пока прощайте! – При этих словах фон Нагель повернулся и, склоняясь под тяжелой ношей, направился к выходу.
– Немец, – глубокомысленно изрек Лис, слушая удаляющиеся шаги нашего боевого товарища. – Типичный немец. Тотемный зверь его – рейсовый автобус. Хорошо, если пассажиров устраивает его расписание и места остановок, а нет, ему нет до этого дела. Прет себе, как будто так и надо. Хорошо, будем уповать на милость Господню, вернее, на ее наличествующую часть: у нас еще осталось мясо и вино.
