– Вы верно заметили, господин гроссмейстер, что в Шверине у меня был заклятый враг Лис Венедин. Быть может, вам также известно, что появился он близ графа Генриха всего лишь несколькими месяцами ранее меня. Но вряд ли вам ведомо другое. – Я запнулся, давая интересу слушателя достичь максимума. – Вот уже четыре года, как мы с Лисом Венедином являемся побратимами, и никогда за эти годы ни он, ни я и в мыслях не имели ничего дурного друг против друга.
– Значит?.. – Глаза фон Зальца сверкнули и губы сложились в хитрую усмешку.
– Да, вы совершенно правы. – Я утвердительно кивнул. – Несколько лет тому назад я спас Венедина от людей короля Вольдемара и ни минуты с тех пор не пожалел об этом.
– «Ложь! Наглая ложь!» – возмутился оклеветанный Лис. – «Это я спасал тебя от повешения в пугачевской ставке!»
– «И вовсе не ты, а Елизавета Дараган», – поспешил я исправить историческую несправедливость.
– «Нет, я! Она просто раньше успела, но это не в счет».
Я не стал противоречить напарнику, памятуя, что моей связной речи ожидает основной в данный момент собеседник. Тем более что за годы нашего совместного скитания по мирам и эпохам мы неоднократно спасали жизнь друг другу. Хотя, чтобы быть честным, надо признать, что у Лиса это получалось чаще.
– Венедин не мог помочь мне устроиться при шверинском дворе, как это подобает при моем происхождении, но зато мог дать знать, когда, где и как явиться мне перед графом, чтобы заслужить его милость. Остального я уже добился сам. Вражда же… Все мои враги – а у любого придворного волей-неволей появляются враги – собирались вокруг Венедина, его же враги – вокруг меня. Таким образом, мы оба были прекрасно осведомлены о том, что собираются предпринять против нас наши недруги. И если бы не этот проклятый мятеж… Но и тогда мой верный Лис не бросил меня, он последовал за мной в изгнание, обрекая себя на лишения и невзгоды, чтобы спасти мою жизнь.
– Что ж, ловко, ничего не скажешь, – усмехнулся фон Зальца. – Вы правильно сделали, Вальтер, что поведали мне об этом и не стали рассказывать нелепые выдумки о тролле.
– Тролль? – Я невольно передернулся, вспоминая впавшего в буйство любимца наших криптобиологов. – Ваша светлость, вы можете мне верить, можете не верить, но тролль действительно был. Не могу сказать, что знакомство с ним явилось для нас слишком приятным, но, надо заметить, весьма своевременным. Мы как раз ломали себе головы, как объяснить дружинникам возникшую между лютыми врагами братскую любовь. Если пожелаете, вы можете отправить корабль на тот самый остров, с которого, благодарение Богу, позавчера снял нас ваш когг, и любой желающий сможет удостовериться, что там, где еще недавно была пещера, теперь красуются окаменевшие останки чудовища.
– Да-а, – протяжно произнес тевтонец. – Должен признаться, вам весьма везет на приключения. Я развел руками.
– Что делать, не я ищу их, они ищут меня.
– Что ж, хорошо. – Фон Зальца, уже заметно отошедший от первоначальной суровости после разглашения моего «страшного секрета», неспешно кивнул. – Но все же ведь вы подняли этот самый проклятый мятеж?
Мой следующий ход сделал бы честь любой театральной сцене, однако пришлось мириться с единственным зрителем в зале. Немое страдание исказило мои черты и, опустив очи долу, я произнес трагическим тоном, негромко и торжественно:
– Господин великий магистр, я всецело в ваших руках. Вы можете заточить меня в башню, можете даже казнить, но не требуйте назвать, для чего был затеян весь этот нелепый фарс. Ибо мое слово чести…
Мозги фон Зальца заработали в режиме поиска, за считанные секунды перебирая и отбрасывая десятки возможных вариантов.
– Два месяца тому назад, – вперив в меня пристальный взгляд, медленно проговорил фон Зальца, не скрывая торжества, – графиня Аделаида оставила своего мужа и перебралась в Мекленбург. Ходил какой-то слушок, что вы были ее любовником, Вальтер?
Я тут же вспомнил вечер после битвы на Калке и вполне правдоподобно побледнел.
– Понятно, – едва не давясь от хохота, хлопнул себя по колену великий магистр. – Полно, полно, дружище, можете ничего не говорить. Я все уже и так понял.
Я был непроницаем и мрачен. Но старому интригану было, похоже, не до меня. Он наконец нашел ту слабость, то преступление, тот грех, которыми двигались рычаги Истории, и политический ребус сложился у него сам собой, без моей помощи. От сознания этого факта фон Зальца впал, похоже, в полнейшее благодушие.
– А признайтесь-ка, Вальтер, узнав, что граф Генрих собирается устроить засаду в Тромменштайне, вы небось послали гонца своему родственнику, предлагая перехватить его по пути, а он возьми да вернись. Ха-ха ха! – уже не скрываясь, смеялся гроссмейстер.
– Ваша светлость, – гордо произнес я, усиленно делая вид, что оскорблен этим смехом, – это был шаг отчаяния. Увы, он не удался. Но поверьте, это был не единственный шаг, и некоторые из них были вполне успешны. Вы позволите перо, чернила и пергамент?
– Да, пожалуйста, – насторожился фон Зальца, указывая рукой на стол. – Все что угодно.
Я обмакнул заточенное гусиное перо в чернила, черкнул несколько слов на выделанной почти до белизны телячьей коже.
– Посмотрите, быть может, вам уже знаком этот почерк. Фон Зальца взял из моих рук пергамент и, подойдя поближе к горевшему факелу, начал всматриваться в буквы.
– Так, значит, это все-таки были вы?! – поворачиваясь ко мне, произнес он.
Я поклонился.
– Когда-то мне удалось сослужить вам небольшую службу, сообщив, что граф Генрих собирается захватить вас и моего, недоброй памяти, родственника.
Дальнейшая беседа протекала в теплой и дружественной атмосфере, и все дорожные вопросы, которые могли возникнуть, не возникали вовсе, поскольку многоопытный в путешествиях тевтонец попросту упреждал их своими ответами.
– «Вот умеешь ты, Вальдар, с королями да магистрами разговоры разговаривать», – с гордостью, как будто мое умение было плодом его усилий, заявил Лис, когда я уже возвращался в отведенные мне апартаменты. – «Сразу чувствуется па-ро-да. Вот эта шишечка тюкнула в эту ямочку…»
– «Да ну тебя! В следующий раз сам будешь общаться», – огрызнулся я, втайне довольный высокой похвалой друга.
* * *
Через пару дней наш кортеж, хорошо отдохнув и пополнившись отрядом тевтонских рыцарей, двинулся к далекому Триру, где ждал маленькую княжну неведомый нам принц Людвиг. В дороге мы уже успели привязаться к нашей непоседливой подопечной, забрасывающей своих вынужденных «няней» десятками вопросов, пристающей к нам на стоянках с требованиями дать пострелять из лука, покрутить меч или же покрушить кистенем окрестные трухлявые пеньки. Во всем же остальном это милое дитя было примерной, я бы даже сказал, образцово-показательной девицей на выданье, неиспорченной амурными вздохами томных трубадуров и прочей высокопарной придворной куртуазней.
