Джилли осталась верна свободному искусству, не имеющему отношения к планированию городских построек первой необходимости, зато вынуждена была подрабатывать в кафе и других местах, чтобы платить за квартиру. Одежду она носила мешковатую, что-нибудь наподобие белой футболки двумя-тремя размерами больше, чем нужно, и синих поплиновых штанов на шнуровке, какие были на ней в тот вечер, и неизменный альбом в руке.
Сейчас он как раз лежал у нее на коленях, а она, с подушкой за спиной, сидела на раскладной кровати, в такт музыке постукивая носками балетных тапочек друг о друга. «Погс» играли инструменталку под названием «Метрополия», которая больше всего напоминала гибрид кельтской скрипки с музыкальной темой из полицейского сериала.
— Не знаю, я в них ничего хорошего не вижу, — отозвалась Сью. — Добро бы хоть пел как следует, парень этот, а то...
— Ну и что, зато он вкладывает в песню свои чувства, а это важнее, — возразила Джилли. — И вообще это же инструменталка. Здесь голос...
— Ни к чему. Знаю. И все равно...
Дребезжание телефона вклинилось в их разговор.
Трубку сняла Сью: во-первых, она все равно сидела ближе, а во-вторых, знала, что лентяйка Джилли наверняка начнет прикидываться, будто у нее что-нибудь болит, чтобы только не вставать с кровати. Послушав с минуту, она положила трубку на место, причем лицо ее приняло странное выражение.
— Не туда попали?
Сью покачала головой:
— Да нет. Это был кто-то по имени... э-э-э, кажется, Цинк? Он сказал, что его схватили два Элвиса Пресли, переодетые в полицейских, и не могла бы ты прийти и объяснить им, что он не похищал велосипеды, а просто отпускал их на свободу. Потом он повесил трубку.
— О черт! — Джилли запихнула альбом в сумку и скатилась с кровати.
— Это что-то значит?
— Цинком зовут одного парнишку с улицы.
Сью театрально закатила глаза, но все же встала:
— Мне взять чековую книжку?
— Зачем?
— Залог платить, вот зачем. Иначе как мы его из тюряги вытащим? Ты что вообще телик не смотришь?
Джилли яростно мотнула головой:
— Вот еще! Чтобы мне инопланетяне мозги промыли?
— Хуже всего то, — буркнула Сью, когда они вышли за дверь и зашагали вниз по лестнице, — что временами мне кажется, будто ты не шутишь.
— А с чего ты взяла, что это не так? — ответила Джилли.
Сью снова покачала головой:
— Ладно, я не слышала, ты не говорила.
У Джилли были знакомые по всему городу, в самых неожиданных местах. Она водила компанию со всеми: с важными шишками и старухами мешочницами, уличными мальчишками и университетскими профессорами. Не было человека настолько бедного или, наоборот, настолько богатого, чтобы Джилли не рискнула завязать с ним разговор, где бы и при каких обстоятельствах они ни повстречались. С Лу Фучери, нынешним главой следственного подразделения округа Кроуси, она познакомилась еще в те времена, когда он, начинающий полицейский, на своих двоих мерил Стэнтон-стрит. Именно благодаря ему Джилли простилась с улицей и стала художницей, а не пополнила собой печальную статистику тех, кому не повезло.
— Это что, правда? — выпалила Сью, как только дежурный сержант провел их в кабинет Фучери. — Вы на самом деле так познакомились? — Джилли рассказала ей, что однажды вечером нарисовала Фучери, а он арестовал ее за приставание на улице.
— А, ты про историю с летающей тарелкой в парке университета Батлера? — откликнулся он.
Сью вздохнула:
— Так я и знала. По-моему, я единственная, кому удалось остаться в здравом уме после встречи с Джилли.
И опустилась на один из двух деревянных стульев, что стояли напротив письменного стола в загоне за перегородкой, гордо именовавшемся кабинетом Фучери. За спиной хозяина примостились набитый юридическими книгами и папками с документами книжный шкаф и металлическая вешалка для одежды, на которой в данный момент одиноко болталась легкая спортивная куртка. Сам Лу сидел за столом, рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, воротник расстегнут, узел черного галстука ослаблен.
Итальянская кровь Лу давала себя знать и в оттенке кожи, наводившем на размышления о Средиземноморье, и в темных задумчивых глазах, и в еще более темных волосах. Когда Джилли опустилась на свободный стул рядом со Сью, откуда-то из-под бумажных завалов на своем столе он извлек смятую пачку сигарет и предложил вошедшим закурить. Желающих не оказалось, и он, затянувшись, снова бросил пачку на стол.
Джилли пододвинула свой стул ближе к столу:
— Так что он там натворил, Лу? Трубку взяла Сью, и я не знаю, все ли она поняла правильно.
— Ну, уж телефонный-то звонок я принять в состоянии, — возмутилась Сью.
Но Джилли только отмахнулась от нее. Настроения препираться из-за пустяков у нее не было.
Лу выдохнул в потолок струю сизо-голубого табачного дыма:
— Нам давно уже не дает покоя банда подростков, угоняющих велосипеды, — начал он. — Сначала они орудовали на пляже, что само по себе для полиции не подарок, хотя у тамошних обитателей столько всяких «БМВ» и «мерседесов», что я даже не знаю, как они вообще заметили пропажу таких мелочей, как велосипеды. Но ведь богатых хлебом не корми, дай пожаловаться, вот воришкам и пришлось перенести свою преступную деятельность в Кроуси.
— Где без велосипеда иной раз как без рук, — кивнула Джилли.
— Вот именно.
— А Цинк тут при чем?
— Патрульная машина подобрала его посреди улицы, где он стоял с тяжеленными кусачками в руках. И ни одного велика кругом. По всему кварталу будто метлой прошлись, только срезанные замки да цепи на асфальте.
— И куда же они девались, эти велики?
Лу пожал плечами:
— Кто ж их знает. Может, стоят в какой-нибудь подпольной мастерской в Фоксвилле, где им перебивают номера. Джилли, ты должна убедить Цинка рассказать нам, с кем он работал. В конце-то концов, они ведь сбежали, а его оставили всю эту кашу расхлебывать, так что ни по каким понятиям он ничего им теперь не должен.
Но Джилли только покачала головой:
— Не может этого быть. Цинк никогда не связывался с криминалом.
— Ты мне еще будешь рассказывать, что может быть, а чего не может, — возмутился Лу. — Если этот парень и дальше будет болтать про клонов Элвиса, думающие машины с Венеры и гребаные бродячие велики... — тут он бросил взгляд на Сью и прикрыл невольно вырвавшееся ругательство смущенным покашливанием, — бродячие велики, которые уводят одомашненные на свободу, то скоро загремит в дурку, вот что вполне может быть.
— Это он сам тебе рассказал?
