Эми покачала головой. И тут у нее захватило дух. Впервые за все время их знакомства Мэтт по-настоящему разговаривал с ней вне сцены и не на репетиции. Слушал, что она ему говорит, и честно отвечал. Защитная стена еще, конечно, не рухнула, но все-таки в ней приоткрылась крохотная брешь.
— По-моему, она тебя любит, — сказала Эми.
Мэтт вздохнул:
— Рановато как-то, не находишь? Скорее похоже на увлечение. Не исключено, что еще день-два и она его перерастет.
— Ну, не знаю. Мне кажется, что если ты хочешь быть честным по отношению к ней, тебе надо быть хоть немного...
— Только не надо мне говорить об ответственности, — перебил ее Мэтт. — Если кто-то в тебя влюбился, это еще не означает, что ты ему что-то должна. Я не могу управлять чувствами, которые возникают ко мне у других людей...
«Вот тут-то ты ошибаешься, — подумала Эми. — Если бы ты чаще вел себя, как все остальные люди, вот так, как сейчас...»
... и уж тем более не собираюсь строить свою жизнь в соответствии с их чувствами и планами. Я вовсе не хочу показаться эгоистом, просто я хочу... Ну, не знаю. Чтобы никто не лез мне в душу.
— Но если не отдавать хотя бы маленькую частичку себя, как же тогда узнать, что такое любовь?
— А если отдавать слишком много и слишком быстро, то не получишь ничего, кроме боли.
— Но...
— О, черт, — сказал Мэтт, бросая взгляд на часы. — У меня же еще вторая часть. — И он оттолкнулся от «бронко». — Слушай, мне правда жаль, если я не такой, каким меня хотят видеть люди, но что поделать.
«Почему ты не сказал мне этого раньше, когда мы были вместе?» — вертелось на языке у Эми. Но она кивнула и просто ответила:
— Я знаю.
— Ты идешь?
Она покачала головой:
— Попозже.
— Ну, мне надо...
— Я знаю. — И она показала ему, чтобы он уходил. — Ногу сломать или еще что-нибудь.
Едва он зашел внутрь, как она отошла от «бронко» и, шурша гравием, зашагала через автостоянку к поросшей травой обочине. По ней она дошла до газона сбоку от здания и спустилась к самому озеру. Там она остановилась, прислушиваясь к песне Мэтта, которая доносилась через открытое окно. Она глядела на лодки, выстроившиеся вдоль причала. Какой-то всплеск на дальнем конце деревянной дорожки привлек ее внимание, она посмотрела туда и увидела одинокий силуэт — человек сидел спиной к берегу и, похоже, только что выбросил в воду какой-то предмет.
И тут на Эми снизошло редкое прозрение. В одну секунду она поняла, что это Катрина сидит там, болтая ногами в воде и распустив по спине длинные волосы, а предмет, только что брошенный ею в воду, — серебряный кинжал. Эми почти видела, как он, медленно кружась, опускается в глубины озера.
Она поколебалась немного — ровно столько, чтобы хватило на два-три глубоких вдоха, — подождала, не появятся ли сестры Катрины, потом медленно двинулась к дальнему концу причала. Звук ее шагов по деревянным доскам заставил Катрину обернуться. Она коротко кивнула и снова уставилась на озеро.
Эми села рядом. Немного помедлив, она одной рукой обняла Катрину за узкие плечики и привлекла ее к себе, точно хотела утешить. Они долго сидели так. Вода плескалась об опоры причала под ними. Слева, из рощи, доносился крик совы, протяжный печальный звук. На стоянку перед баром въехал грузовик. Хлопнула сначала одна дверца, потом другая, люди громко засмеялись и тут же скрылись в баре.
Под боком у Эми зашевелилась Катрина. Ее руки задвигались, но Эми только покачала головой.
— Мне жаль, — сказала она. — Но я не понимаю, что ты говоришь.
Катрина изобразила, как будто ведет машину: обе руки подняты перед собой, пальцы сжимают невидимое рулевое колесо.
Эми кивнула:
— Взяла машину у брата.
Катрина показала пальцем сначала на себя, потом на Эми, и снова изобразила рулевое колесо.
— Ты хочешь, чтобы я тебя куда-то отвезла?
Катрина кивнула.
Эми оглянулась на бар:
— А как же Мэтт?
Катрина покачала головой. Она умоляюще сложила ладони, ее взгляд был красноречивее любых слов. Пожалуйста.
Эми долго смотрела на нее, потом медленно кивнула:
— Хорошо. Я подвезу тебя. Куда поедем?
Но Катрина только поднялась на ноги и зашагала по пирсу назад к берегу. Когда они уже сидели в «шевроле», она ткнула пальцем в отделение для перчаток.
— Можно, — сказала Эми.
Пока она заводила машину, Катрина выудила оттуда целую охапку дорожных карт. Просмотрела их все, выбрала одну, на которой был изображен весь северный берег озера. Развернула ее, положила на приборную доску между ними и ткнула в какое-то место к западу от Ньюфорда. Эми пригляделась внимательнее. Это оказалось там, где речка Далфер изливала свои воды в озеро. Тонкий пальчик Катрины упирался прямо в прибрежную часть публичного парка.
— Господи, — сказала Эми. — Да мы туда всю ночь ехать будем. Хорошо, если к рассвету доберемся.
Катрина только пожала плечами, и Эми вспомнились слова ее сестер, которые она слышала прошлой ночью.
Не позднее чем послезавтра с первым светом.
Послезавтра — это значит завтра. Завтра на рассвете.
Иначе станешь пеной.
Она поглядела на Катрину, и ее пробрала дрожь.
— Скажи мне, что происходит, — попросила она. — Катрина, пожалуйста. Может, я смогу тебе помочь.
Но Катрина только печально покачала головой. Снова изобразила, как будто ведет машину, сомкнув пальцы вокруг невидимого руля.
Эми вздохнула. Выжала сцепление, вырулила со стоянки. Катрина, вопросительно подняв брови, потянулась к радио. Когда Эми кивнула, она включила его и медленно поворачивала ручку настройки до тех пор, пока не поймала «Радио Ньюфорд» в FM-диапазоне. Для «Ночного шума» Зои Би было еще слишком рано, так что они ехали на восток в сопровождении Мэрайи Кэри, братьев Воэн и прочей подобной компании.
За всю дорогу никто из них не произнес ни слова; Катрина просто не могла, а Эми была слишком подавлена. Она не понимала, что происходит. Ее не покидало чувство, будто она попала в греческую трагедию. Все реплики уже написаны, сюжет стремится к заранее предопределенной развязке, и она ничего не может изменить. Только Мэтт мог бы, но он не любит Катрину, и это не его вина. Нельзя ведь заставить любить насильно.
Его стремление закрыться от людей было ей непонятно. Конечно, так, может, и не чувствуешь боли, но ведь и жизни тоже не почувствуешь. И все же в одном он прав: нельзя возлагать на человека ответственность за то, что кто-то в него влюбится.
