Например, в горшок с пальмой.
Я приняла ванну и немного вздремнула. Пришлось признать, а
Рокси была права насчет того, что я не сова, и раз уж фестиваль открыт до двух
часов еженощно, было понятно, что я не смогу обойтись без дневного сна. Двумя
часами позже я уже была на ногах, пытаясь напялить коричневые шерстяные брюки и
широкий свитер, сознательно отказываясь надеть то, что могло бы сойти за
сексуальный наряд. Рафаэль, я уверена в этом, очень милый человек – не говоря
уже о том, что он очень сильный человек – но, не смотря на все надежды и планы,
которые Рокси строила в отношении меня, я не искала партнера. Ну, ладно, так и
быть, возможно, я им немного заинтересовалась, но у меня не было времени на все
эти шуры-муры, поэтому у меня родился план «пожирай-глазами-но-не-трогай».
Когда я стала спускаться по лестнице, то услышала, как сзади
меня хлопнула дверь. На верхнем этаже было две комнаты и ванная, так что нам с
Рокси повезло – ванную мы делили только между собой. Вне себя от любопытства я
остановилась и стала ждать.
В поле моего зрения появились два черных ботинка на толстой
подошве, за ними следовали черно-белые колготки, почти полностью скрытые черной
юбкой, которая волочилась сзади по полу, а заканчивался наряд красно-черным
бархатным корсетом и… Таниной головой. Она остановилась, когда увидела меня.
Я уставилась на ее волосы: – Не думаю, что я когда-либо
видела у кого-нибудь такой темно-красный оттенок. Прикольный цвет. Подходит к
твоему корсету. Я и понятия не имела, что ты тоже здесь снимаешь комнату. Мне
казалось, что все, кто имеет отношение к фестивалю, должны жить в трейлерах,
припаркованных рядом с площадкой для праздника. – Мы действительно живем в
трейлерах, – сказала она своим хриплым голосом с легким акцентом. Ее глаза ярко
сияли, на лице был белый тональный крем, а губы подкрашены черной помадой,
столь дорогой для сердца Гота. – Правда? Так ты просто любовалась видом,
открывающимся с высоты?
Она подошла ко мне. Ступеньки, как я, кажется, ранее
упоминала, были очень узкими, кривыми и неровными. Таня не оставила мне выбора,
кроме как повернуться и начать спускаться перед ней. – Я искала туалет, –
сказала она моей спине. – Серьезно? – Я немного помедлила, шагая через второй
пролет. – Один есть на нижнем этаже, ты же знаешь, он находится прямо рядом с
баром.
То, как блестели ее глаза, в тусклом свете напомнили мне
змею, которая только что увидела невероятно аппетитную мышь. Я решила не ждать,
чтобы увидеть, сделает ли она меткий бросок, поэтому, спускаясь, оперлась рукой
о стену для поддержки. Когда ты ростом 6 футов, понятно, что у тебя большой
размер ноги, и тем более понятно, что большие ноги в здании с трехсотлетними
ступеньками могут грозить неприятностями. – Тот туалет был занят. –
Сказала, словно отрезала. Хотела бы я поспорить, что она прошипела их с
гримасой ненависти на лице, однако, я стояла к ней спиной и не мола быть в этом
так уверена. – Насколько я знаю, – оглянулась я на нее через плечо, – есть
еще один туалет на втором этаже. – Он тоже был занят. – А. – Почему
бы ей не поверить? Может потому, что она вызывала у меня неприятные ощущения?
Может потому, что она разрушала личность Ариэль, делая ее своей точной копией?
Или может быть потому, что обе комнаты наверху были заняты Рокси и мной, а это
означало, что милая малышка Таня что-то там вынюхивала? – Знаешь, я
слышала, что чешская тюрьма совсем не привлекательное место. – Зачем ты
мне это говоришь? – Должно быть, она выкуривала по пять пачек в день, чтобы
добиться такого грубого и невероятно хриплого голоса. – Да просто так. Я
всего-навсего подумала, как ужасно придется тому, кого поймают за кражей, и
особенно тому, кто не является Чехом. Туризм очень развит в этой стране. Если,
к примеру, кто-нибудь вломится в гостиничный номер и пороется в вещах
какого-нибудь туриста, я представляю, как полиция будет наказывать этого
дурочка.
Я слегка споткнулась на неровной ступеньке, когда начала
спускаться с последнего пролета, и крепче ухватилась за стену. – Ты должна
быть осторожнее, спускаясь по таким узким ступенькам, – прошептала Таня медовым
голосом. – Если ты упадешь, запросто можешь сломать шею, а это будет такой
трагедией.
Я оглянулась, чтобы посмотреть на нее, и оскалилась в
улыбке. Она сделала то же самое. И уже почти заканчивала спуск по ступенькам,
как что-то сзади ударило под коленкой, выбивая из-под меня ногу. Я завизжала и
скатилась вниз, ударившись об стену, а отскочив от нее, стала мчаться прямо на
твердый деревянный пол узкого холла. Я еще не достигла конца этого пола, как
почувствовала себя так, словно натолкнулась на кирпичную стену. Как раз тогда,
когда я катилась со ступенек, из темноты выскочил Рафаэль и подхватил меня,
прижав к своему телу, а затем так ловко развернулся, что не моя, а его спина
налетела на оббитую дубом стену. Я обессилено прильнула к нему, вцепившись в
его куртку и дрожа от пережитого шока, а сердце, казалось, вот-то выпрыгнет из
груди от переизбытка адреналина. Пошевелила ногами, я медленно попыталась
встать и наткнулась на его янтарные глаза, наполненные тревогой. – Боже,
да у тебя быстрые рефлексы. Ты в порядке? – спросила я.
Одна шоколадная бровь поднялась в вопросительном жесте, и я
знала, что он это сделает. – Я должен задать тебе тот же вопрос. Ты должна
быть более осторожна на ступеньках. Эти старые здания могут быть очень опасны,
если не смотреть под ноги.
Его руки все еще держали меня, но я не жаловалась – он мог
очень сильно удариться, когда я налетела на него, но и была благодарна ему за
то, что он оказался здесь. Рафаэль был все такой же теплый, и имел все тот же
соблазнительный запах мыла и мужчины, каким я его запомнила прошлой ночью, и он
был настолько близко, что я могла видеть, как на его шее бьется пульс.
Я очень хотела бы притвориться, что упала в обморок, чтобы
побыть еще ближе к нему, но вместо этого заставила себя отстраниться.
– Кстати, я смотрела себе под ноги – в том то все и дело. Я просто не
могла одновременно смотреть и на ступеньки и на «сатану в юбке», которая шла
позади меня. – Ch?rie! Ты ведь не обвиняешь Таню в том, что это сделала
она? – спросил голос слева. Доминик стоял напротив двери, ведущей в бар, а Таня
прижималась к нему с жутко самодовольной улыбкой на лице, и мне очень хотелось
оборвать ее кроваво-красные волосы под корень, намазать голову клеем, а затем
прилепить их обратно. – Ты угадал, я обвиняю именно ее! Она столкнула меня
с лестницы, потому что я угрожала ей полицией, когда обнаружила там, где ее не
должно было быть. – Она лжет, – прошептала Таня Доминику на ухо.
– Какого черта я стала бы это делать! Ты пнула меня. Могу поспорить, что у
меня остался огромный синяк от твоих ужасных ботинок. – Ужасных ботинок! –
Танины глаза расширились так, словно они сейчас вылезут из орбит. – Вы,
американцы, ничего не знаете о том, что такое мода и стиль. – Достаточно!
– Крикнул Доминик и отпихнул от себя Таню. Он подошел к тому месту, где стояли
мы с Рафаэлем, осматривая меня с головы до ног таким взглядом, что у меня
волосы встали дыбом. – Доминик! – Таня казалась такой злой, что могла бы
поджечь все вокруг, но Доминик не обращал на нее внимания. Он состроил
миловидно недовольную гримасу, когда увидел, что я потираю запястье, которым
больно ударилась об стену. Схватив его и оттолкнув при этом мою другую руку, он
стал пальцем выводить на нем маленькие круги: – Да вы ушиблись! – пропел
он сладким голосом. У него были на удивление короткие пальцы для мужчины, у
которого все остальное было вытянутым и длинным, и тут я заметила, что он
слегка наклонился над моим запястьем и облизнул губы. – Кажется, сегодня вам не
очень везло. Пока. – Отпусти ее, Доминик. – Рафаэля выглядел скучающим,
как грех, опираясь о стену, но в его голосе слышался приказ, а его глаза
сверкали так, что я надеялась, Доминик расценит это как угрозу. – Да,
отпусти меня, Доминик.
