Я встала, посмотрела в окно, тяжело вздохнула и пошла искать
Тома и Пег. Они все еще сидели на кухне, и глаза у обоих были красные. Пег
сконфуженно посмотрела на меня и спросила:
— Не хочешь выпить?
— Это вряд ли поможет.
— Где она?
— Уснула на диване. Не стану будить ее к обеду. За эти
дни ей тоже здорово досталось. Пусть отоспится.
— Хотите, я отнесу ее в кровать?
— Спасибо, Том, это хорошая мысль. Пожалуй, и я лягу.
Мне это тоже не помешает…
Я с трудом поднималась по лестнице. Том шел впереди с Сэм на
руках, поникшей, словно тряпичная кукла, а замыкала шествие Пег. Хотелось
попросить ее подтолкнуть меня в спину — до лестничной площадки было так далеко…
Я не раздеваясь упала на кровать, и Пег пришла, чтобы помочь
мне снять серое платье.
— Не могу пошевелиться, Пег.
— Знаю. Только сними платье, а потом лежи сколько
влезет.
Я кряхтя стащила с себя платье и рухнула в постель. Пока Пег
задергивала шторы и выключала свет, сон сморил меня так же внезапно и так же
быстро, как и Сэм.
Я почувствовала удар штыка. Кто-то пытался убить меня,
молотил кулаками, мне раздирали спину, вспарывали живот, вытягивали жилы… О
боже, спаси меня, кто-нибудь, помогите, пожалуйста…
Хотелось проснуться, вырваться из кошмара, спрятаться от
боли. Я очнулась слабая, измученная и попыталась взглянуть належавшие рядом
часы. Но стоило поднять голову, как меня скрутила та же боль. Она вцепилась мне
в спину и пронзила насквозь, до самого живота, словно чья-то рука вырывала из
меня внутренности. Я закричала, и в комнату тут же вошла Пег. Когда боль
отступила, я с трудом перевела дух.
— Джилл, что с тобой? Я слышала… О боже, тебе плохо?
— Уже легче. — Я попробовала сесть, и боль снова
распорола меня, заставив схватиться за простыню и закорчиться как червяк.
— Не двигайся. Я позвоню доктору. Как его фамилия?
— Морз. Номер телефона в книжке на кухне. Скажи ему… Я
думаю, у меня схватки… Скажи ему… — Тут боль вернулась снова. Я лежала на
кровати, пытаясь справиться с приступами и не удариться в панику, и ждала
возвращения Пег.
— Он велел сию же минуту везти тебя в больницу. Сможешь
дойти до машины?
Я попыталась подняться, но не смогла даже сесть, только
перекатилась ближе к краю кровати. На простыне расплывалось кровавое пятно.
— Боже мой… О господи, Пег…
— Успокойся, Джилл. Я позвонила Тому, он побудет с Сэм,
а заодно поможет тебе спуститься.
Я откинулась на спину. Боль не давала раскрыть рта. Пег то
куда-то исчезала, то появлялась снова, а боль пронизывала меня, выворачивала
наизнанку, поднимала и швыряла на острые скалы. Я хотела взять Пег за руку, но
не могла пошевелиться. А затем в дверях появился Том Барди. Он подошел ко мне,
поднял вместе с одеялом и понес вниз, к машине Криса. Я заметила, что Том и Пег
обменялись взглядами, и, должно быть, потеряла сознание, потому что, когда я
вновь открыла глаза, надо мной горели тысячи огней, стоял невообразимый шум,
суетились какие-то люди, звякал металл, и я чувствовала, что сплю и в то же
время куда-то лечу, поднимаюсь над лампами, над людьми и парю между мирами. Я
немного полетала, а затем… о господи… О боже мой… Они снова рвут меня на части…
убивают меня… О боже… Крис… Пег… пожалуйста, остановите их… Я не могу этого
вынести, не могу, не могу… Я не могу… И все рухнуло куда-то в темноту.
Я очнулась в незнакомой комнате, почувствовав, что меня
вот-вот вырвет. Оглянувшись, я увидела Пег, а затем все померкло. Творилось
что-то странное. Пег то возникала, то растворялась во мраке. Кто-то лежал в
постели, утыканный капельницами, обвитый трубками… Я ясно видела эту женщину,
однако не могла вспомнить, кто она такая. Надо бы спросить, но я не могла. Я
слишком устала… слишком устала…
О господи, как все болит внутри…
— Пег… Что случилось? — Я повернулась к ней… Мой
живот… Он плоский… Малыш… — Пег… Пег… Мой ребенок… — Но я уже знала. Я знала,
что случилось. Младенец умер.
— Лежи, лежи, Джиллиан. Ты долго была без сознания.
— Это неважно. — Рыдания душили меня, делая боль
невыносимой.
Потом я спросила, сколько времени.
— Два часа.
— Дня?.. Боже мой…
— Ага, Джилл… Знаешь, сегодня вторник…
— Вторник… О господи!
Входили и выходили медсестры, появлялась и исчезала Пег, и
шло время. Не из-за чего было волноваться, не о чем думать. Сэм осталась дома с
Пег и миссис Джегер, а Крис и малыш умерли. Больше ничего не могло случиться.
Ни с кем. Ни с Крисом, пи с ребенком, ни с Сэм, ни со мной. Абсолютно ничего.
Наверное, Пег еще раз звонила в Нью-Йорк, потому что в
палате снова появились цветы от Хилари, Гордона и «Джона Темплтона с
сотрудниками». Еще одни похороны. Только на сей раз это меня не тронуло. Мне
было на все наплевать.
Я сделала открытие: в этой больнице женщин, потерявших
детей, помещали в одно отделение с роженицами. Как ни странно, это считалось
одним из наиболее выдающихся достижений современной медицинской психологии. По
коридорам туда и сюда возили младенцев, слышался детский плач. И ты начинала
жалеть, что осталась в живых.
Мне рассказали, сколько весил мой ребенок, какого он был
роста, какая у него была группа крови и сколько он прожил. Семь часов двадцать
три минуты. А мне так и не довелось увидеть его. Это был мальчик.
К концу недели я немного окрепла, и меня решили выписать в
воскресенье. Как бы то ни было, надо возвращаться домой. Пег пора уезжать.
— Я останусь еще на неделю.
Нет, не останешься. Ты и так задержалась, пока возилась со
мной. Слишком много несчастий свалилось на мою голову.
— Не преувеличивай. Я остаюсь.
— Послушай, Пег, я позвоню в агентство и найму
помощницу. По закону я имею право еще три недели бить баклуши. Ты ведь не
сможешь оставаться со мной все это время, правда? — Тут Пег заколебалась,
и мы заключили компромисс. Она останется до среды.
В воскресенье меня выписали вместе с полудюжиной девчонок,
любовно глядевших на своих младенцев, завернутых в одеяла пастельных тонов. Пег
отвела меня к машине, я выхватила из рук медсестры чемоданчик с моими вещами,
плюхнулась на сиденье и выпалила:
— Давай, Пег, поехали отсюда ко всем чертям! Она нажала
на газ, и мы помчались в сторону Сакраменто-стрит.
Дом был в идеальном порядке. Пег Ричарде обладала
нечеловеческой работоспособностью. Сэм встречала меня у дверей с букетиком
цветов, сорванных в саду. Как хорошо снова оказаться с ней рядом! Я
почувствовала раскаяние, потому что в больнице редко думала о дочке. Казалось,
даже ее судьба перестала меня волновать. Но это только казалось, моя милая,
ласковая Сэм…
