— Нет, не пошутил! Она мне нравится!
— Саманта, напомни мне об этом, когда вырастешь, —
серьезно сказал Гордон, и у меня зародилось подозрение, что она непременно так
и сделает.
Когда мы прибыли на угол Шестьдесят четвертой улицы и Пятой
авеню, шофер остановил машину, вышел, открыл нам дверь, и мы отправились в
зоопарк. Гордон нес фотоаппарат, которого я раньше не замечала.
— Хочу сделать несколько снимков. Как ты на это
смотришь? Если не хочешь, не буду.
— Что ж, о'кей. Я бы тоже взяла себе пару-тройку
фотографий. И обязательно щелкни машину, — улыбаясь, ответила я и
огляделась по сторонам, разыскивая взглядом Сэм.
— Джиллиан, у меня нет ни одной твоей фотографии. Надо
исправить это упущение. Кто знает, может, мы больше не встретимся…
— Ох, Гордон, без глупостей. Конечно,
встретимся, — запротестовала я, но внутри у меня что-то дрогнуло.
— Эзе и Сан-Франциско слишком далеко друг от друга,
дорогая. Мало ли что может случиться. Когда я с кем-то прощаюсь, то верю, что
это навек.
— Забавно. А когда прощаюсь я, то всегда говорю себе,
что ненадолго.
— Ты веришь в это?
— Пожалуй, не очень, — призналась я, и вдруг мне
стало грустно. Гордон посмотрел на меня и отвел глаза.
Примерно час Гордон фотографировал меня и Саманту с
воздушными шариками, с печеньем, верхом на пони, у клетки с тюленями…
Фотографии были моментальными. Он ловил мгновения, когда мы набивали рот
печеньем, закрывали глаза, задирали руки и смеялись. Он щелкал, забегал с
разных сторон и снова щелкал… Крак, крак, крак, крак, крак, крак… Последний день
в жизни Гордона и Джиллиан… «Не пой мне песен, не рассказывай сказок и не лей
слез», но поминай меня добром…
Последний кадр сделал шофер. Он сфотографировал нас троих у
открытой двери красного «Роллса». Саманта держала в руках красный шар. Когда мы
сели в машину, я поняла, что это единственная фотография, на которой запечатлен
Гордон.
Остаток дня прошел согласно плану «гида». В полночь мы ушли
из «Рэффла» и отправились знакомиться с «маленьким сюрпризом». Верный «Ролле»
повез нас в район Восточных улиц. Я догадалась, что мы едем домой к Гордону.
Мы вышли и поднялись по лестнице. Он открыл дверь, вошел в
квартиру, зажег свечи и вернулся, чтобы помочь мне снять пальто. Комната
утопала в цветах, перед тахтой стоял кофейный столик, на котором красовалось
шампанское в ведре со льдом. Он развел огонь в камине и включил негромкую
музыку. Само совершенство. Конечно, смешно, что все это было устроено для дамы,
беременной от другого, выходящей за этого другого замуж и уезжающей отсюда за
тридевять земель. Но все равно у меня было радостно на душе. Конечно, я знала,
что с Крисом нас ждет не только большое счастье, но и множество проблем. Однако
Крис был сделан из другого теста; от него свеч и шампанского ждать не
приходилось. Как ни жаль, на всех невест свеч и шампанского не напасешься. Один
женится в джинсах и мятой рубашке апаш, поит кока-колой и кормит горелыми
гренками, а другой достает из волшебного ларца свечи и шампанское… Нет уж,
предпочитаю кока-колу и гренки. Так легче.
Словно прочитав мои мысли, Гордон протянул мне пробку от
шампанского и сказал:
— Это для твоего волшебного ларца…
Я с улыбкой подставила ладонь, но он тут же отдернул руку,
что-то написал на пробке и тогда уже вручил ее мне. Там стояла дата. Только
дата, больше ничего.
— Не будем заставлять твоих взрослых детей ломать
голову над кучей незнакомых инициалов, — грустно сказал Гордон, и я знала,
что он имеет в виду.
— Когда ты уезжаешь в Европу?
— Примерно через месяц.
— Что об этом думает Грег? Ты говорил с ним?
— Да, вчера я звонил ему. Знаешь что, Джиллиан, это
произвело на него впечатление. Похоже, сын впервые в жизни одобрил мой
поступок. Я «отрекся» от материализма, за который он презирал меня, и сделал
то, что ему близко и понятно. Грег обещал приехать летом в гости. Думаю, он
сдержит слово.
— Конечно, сдержит. Я его понимаю. Я бы и сама не
отказалась провести лето на юге Франции.
— Покинув ради этого солнечную Калифорнию? Я попыталась
улыбнуться и долго-долго смотрела на него.
— Гордон, ты напишешь мне?
— Может быть. Хотя я не мастер писать письма. Да и
Крису это едва ли понравится. Но я сообщу тебе, где нахожусь. — Он пытался
принять новые правила игры.
— Крису наплевать. Пришли мне весточку… Пожалуйста…
Сомневаюсь. Он не дурак и не испытывает ко мне нежных
чувств. Уж это-то я знаю. И не осуждаю его. На его месте я бы тоже их не
испытывал. Джиллиан, не стоит давать ему повода причинить тебе боль. — Я
безмолвно кивнула, и он второй раз наполнил бокалы, опорожнив бутылку «Луи
Редерер» 1956 года, шампанское Шарля де Голля. И Гордона Харта.
Мы выпили вино и молча смотрели в огонь, думая каждый о
своем. Мы были такими воспитанными, так умели держать себя в руках и о столь
многом переговорили раньше, что теперь слов не требовалось. Достаточно было
взглядов. И я знала, что расставание с Гордоном будет одной из самых горестных
страниц в моей жизни. Последнее мгновение… Самый последний взгляд… Однажды я
уже прошла через это. С Крисом. Нынешнее расставание ничуть не легче.
Я повернулась к сидевшему рядом Гордону. Его точеное лицо было
повернуто в профиль, борода выдавалась вперед, глаза были закрыты… Вдруг его
рука дернулась, и бокал полетел в огонь. Раздался звон бьющегося стекла. Я
знала, что означал этот жест. Разбитый бокал. Разбитая жизнь. Все кончено.
Гордон безмолвно встал, подал мне пальто, и мы медленно
пошли к дверям.
По пути в отель мы сидели молча, держались за руки и
смотрели на пролетающий мимо город. Вдоль тротуаров еще лежали остатки
начинавшего темнеть снега.
Машина остановилась у отеля, и Гордон хотел было встать, но
шофер уже открыл мне дверь.
— Нет, не выходи. Пожалуйста, — хрипло попросила
я. Гордон обнял меня и поцеловал в макушку. Я запрокинула голову, и мы
поцеловались. Из-под плотно сжатых век сочились слезы и скатывались от уголков
к вискам. Потом я открыла глаза и увидела, что Гордон тоже плачет…
— Я люблю тебя, Гордон…
— До свидания, родная. Я буду думать о тебе.
Я выскользнула из машины и не оглядываясь побежала к
вращающейся двери. До свидания… до свидания… аи revoir
[17]
, не
adieu
[18]
…
Какой смысл мечтать о том, что могло бы быть у нас с
Гордоном? Я выбрала Криса. Лифт вез меня наверх, а я крепко закрыла глаза и
неслышно шептала:
