Бедная Джулия. Все это звучало не слишком весело, и я начала
подумывать, что мой прогноз похож на правду. Тут опять зазвонил телефон, и я
услышала, что «мистер Темплтон будет счастлив увидеть миссис Форрестер через
пять минут».
Полчаса спустя, когда я вышла из кабинета Джона, мне было не
до смеха.
Оказывается, Джон разговаривал не только с Джулией, но и с
ее лечащим врачом. Джулии не становилось легче, у нее был низкий гемоглобин.
Врачи подозревали худшее, они не были в этом уверены, просто
«подозревали» и собирались поставить точный диагноз после операции. Скорее
всего у нее был рак кости. Джулия об этом не знала.
Когда Джон закончил свой рассказ, я почувствовала слабость,
тошноту и холод под ложечкой. Он попросил меня никому об этом не говорить.
Слава богу, у него хватило такта не намекать на то, что моя работа из временной
может превратиться в постоянную. Я гнала от себя эту мысль, иначе у меня
началась бы истерика.
Когда все кончилось, я пошла к себе в кабинет, закрыла
дверь, прислонилась к ней и дала волю слезам. Как я посмотрю в лицо Джулии в
День благодарения? Такие вещи бывают не только в «мыльных операх»; они на
каждом шагу случаются в жизни, в том числе и с твоими знакомыми…
На следующий день у нас с Сэм и Гордоном был праздничный
обед. Все было бы хорошо, если бы не мысли о Джулии.
С другой стороны, я была уже на шестом месяце и не видела
Криса десять недель. Я все еще тосковала по нему, но уже не так, как прежде. У
меня были работа и Гордон, и жилось мне неплохо. Ребенок был только моим, а
мужчины на улице перестали напоминать Кристофера. Пожалуй, теперь они чаще
напоминали мне Гордона, если вообще кого-то напоминали.
Гордон ушел вскоре после полуночи, и, когда в два часа
зазвонил телефон, от голоса Криса у меня отнялись ноги.
— Джилл, я звоню из аэропорта. Получил заказ из
Нью-Йорка на съемки фильма. Прилетаю на месяц. Через шесть часов буду у вас.
«Америкэн эйрлайнс». Встречай меня.
Глава 24
Самолет остановился прямо перед окном, и из него стали
выходить изрядно помятые пассажиры. Главным образом мужчины с чемоданами в
пластиковых чехлах или «дипломатами». И всего несколько женщин, в том числе
одна с двумя маленькими детьми. Люди. Еще люди. А Криса все не было. Где же он?
Опоздал на рейс? Или я перепутала аэропорт? Может, он прилетит следующим
самолетом?.. И вдруг он вырос как из-под земли, улыбающийся, слегка заспанный и
ужасно красивый. Если бы он остановился, я бы не выдержала и бросилась к нему
навстречу. Но Крис, не сбавляя шагу, двинулся прямо ко мне.
— Хай, Джилл и, как дела? — Как дела?.. Это после
трехмесячной разлуки?.. Ну, дерьмо…
— Нормально.
— Я не заслужил поцелуя? — спросил он, подставляя
щеку, когда мы добрались до багажного отделения.
— Подожди до дому.
— Молодая леди строит из себя недотрогу? —
развеселился Крис.
Он смеялся надо всем и главным образом надо мной, а я
чувствовала себя дура дурой и пыталась выдавить пару слов, которые могли бы
сойти за беседу.
Крис полностью погрузился в пересчитывание своих сумок. Все
оказалось в целости и сохранности. Я смотрела на него, гадая, что же связывает
меня с этим человеком. Как я могла думать, что эта связь еще существует, что
все осталось по-прежнему, как могла верить в сказочного принца, если все было
ясно с первого взгляда? И все же я продолжала на что-то надеяться.
Я хмуро разглядывала Криса. Казалось, за это время он вырос,
раздался в плечах, загорел и поздоровел. Боже, какая разница по сравнению с
бледными, усталыми жителями Нью-Йорка!
Он забрал с конвейера последнюю сумку, и мы двинулись к
выходу ловить такси. По дороге мы оба напряженно молчали. Я еще не забыла про
последнюю ссору и разговаривала отчужденно, избегая смотреть в глаза этому
высокому загорелому мужчине. Он обратил внимание на мою меховую шляпу, похвалил
ее и мельком отметил, что я совсем не похожа на беременную.
— Ты что, избавилась от него?
— Это пальто, Крис. Одежда пока скрывает все.
— Ага. Я бы побился об заклад, что ты не
беременна. — Я знала, что он вовсе так не думает, но реплика была в его
стиле и разозлила меня до такой степени, что я еле сдержалась.
Когда мы добрались до дому, Крис бросил сумки в холле и
устремился на кухню, откуда доносился голос Саманты, певшей дифирамбы своей
учительнице.
— Дядя Криц!
Визги, крики, объятия, подбрасывание в воздух и снова визги.
Нет, смотреть на них было одно удовольствие! Два человека, которых я любила
больше всех на свете, вцепились друг в друга, обнимались и хохотали. Я тоже
засмеялась и сразу перенеслась в Калифорнию, с ее ярким солнцем, пляжами и
любовью.
— Дядя Криц, я покажу тебе мою комнату! А ты, мама, не
входи.
— Ладно, я пошла готовить завтрак.
Они ушли, взявшись за руки. По дороге Саманта рассказывала
ему о школе, а Крис спрашивал, как она себя вела и следовала ли его совету
добавлять в кукурузные хлопья мед.
Бедная Сэм, она нуждалась в Крисе не меньше, чем я. Он был
ей настоящим отцом, а время, проведенное в Калифорнии, больше всего походило на
нормальную семейную жизнь…
— Завтрак готов! Вылезайте!
— Сейчас… — глухо донеслось из холла. А затем появился
Крис, запряженный в скакалку, и Саманта, вопившая: «Н-но, лошадка!»
— Лошадки не завтракают за столом, мистер Мэтьюз.
— Это было давно. За последние два месяца многое
изменилось. — Тут мы рассмеялись и принялись уплетать яйца, вафли, тосты и
бекон. Мы ели, болтали, подтрунивали друг над другом, и только тут я поняла,
как ужасно истосковалась по Крису. Все, что мне приходило в голову раньше,
нужно было помножить на двадцать.
Когда завтрак закончился, Саманта заупрямилась. Она ни за
что не хотела идти гулять и, казалось, вот-вот заревет.
— Не хочу в парк. Хочу остаться с дядей Крицем…
Не упрямься, пигалица. Нам с мамой нужно поговорить. Сходи в
парк и погляди, не найдется ли там сена для лошадей. Я буду ждать твоего возвращения.
А теперь — н-но, лошадка!
Сэм послушно направилась к двери и помахала рукой.
— До свидания, дядя Криц, до встречи! Пока, мама.
— Пока, моя радость.
— Ты ее по-прежнему балуешь, Джиллиан. Ничто не
изменилось.
— Что ж, она нуждается в любви.
— Любви ей как раз хватает, ей общения недостает. Если
бы ты не работала, а жила на алименты, тебе не пришлось бы отправлять ребенка в
парк. Вам же обеим было бы лучше.
— Я должна работать.
— Ну, это не разговор… Слушай, я хочу принять ванну.
Где можно переодеться?
