Вот так. Не с твоими ногами носить мини. Что ж, прекрасно…
— Слушай, Джилл… Я думаю, тебе больше не следует сюда
звонить. Не волнуйся, ничего особенного не случилось. Это только на время. У
меня появилась квартирантка. Она будет платить свою долю за жилье, а это совсем
не лишнее.
— Квартирантка? Что? Давно? И с какой это стати она
будет запрещать мне звонить? Ты что, сдурел? — О господи, зачем я это
говорю, какое мне дело? Почему меня всю трясет, а в глазах становится темно?
Третья сигарета… Кого интересует мое возвращение в журнал, когда у нас с Крисом
все кончено? Королева умерла, да здравствует королева…
Слушай, Джилл, какая разница? Ты ее все равно не знаешь. Да
это и ненадолго. — Подлый ублюдок… Сукин сын…
— Похоже, я ее знаю. По твоему голосу слышу. Кто это?
Ты сам сказал, что ничего особенного не случилось, так назови ее. Просто ради
любопытства. Кто она? — Я была близка к истерике.
— Мэрлин Ли. — Проклятие! Именно о ней он говорил
на пляже. Та самая единственная, которая для него что-то значила. Но он же
сказал, что с ней покончено. А оказывается, ничего подобного. Она вернулась.
— Эй, Джилл, остынь, успокойся. Я же говорю, это
ненадолго. Она позвонила вчера и сказала, что поживет здесь пару недель. Может
быть, месяц, но не больше. Так что все пустяки.
— Будь добр, перестань долдонить: «Пустяки, пустяки!» —
В моем голосе снова зазвучала истерическая нотка. — Если это пустяки, то
почему мне нельзя звонить? Боишься разозлить ее, Крис? Думаешь, она будет
волноваться из-за моих звонков? Она что, ревнивая? С чего бы это? Она ведь
знает тебя несколько лет, так что должна была успеть привыкнуть.
— Я прошу тебя, успокойся. Если будешь волноваться, это
повредит ребенку. — Ребенку? Ах, ребенку… С каких это пор он стал таким
заботливым?
Ладно, Крис, забудем обо всем. Живи как знаешь. Я только
хотела сказать, что нашла работу. Сейчас я повешу трубку. Не переживай. Крис… Я
больше не буду звонить. Желаю счастья. — Дура, идиотка, разговариваешь как
второкурсница… Ну почему ты не можешь говорить спокойно и разумно, как взрослая
женщина? Он ведь слышит твой плач, старая задница!
— Джиллиан… Малышка, я люблю тебя, ты ведь знаешь…
— Скажи это своей Мэрлин. Крис… — И тут я разрыдалась
от унижения. Зачем выпрашивать любовь?
Почему я такая? Почему? Я ненавидела себя, но не могла
остановиться.
— Джилл, я позвоню тебе на следующей неделе.
— Можешь не трудиться. Не стоит. Мэрлин это не понравится.
Крис, ради бога, хоть раз в жизни, хоть один раз доведи дело до конца. Хочешь
быть с ней — будь. Хочешь быть со мной — приезжай в Нью-Йорк. Но не погань
жизнь ни ей, ни мне, ни себе самому. Не веди двойную игру. Для разнообразия
попробуй побыть честным.
— Если ты не прекратишь учить меня жить, звонка можешь
не ждать.
— Прекрасно. Не забудь успокоить Мэрлин.
— Я думал, ты поймешь, Джилл. Ты одна знаешь меня. Чего
ты добиваешься? Чтобы я стал другим? Я на это не способен. Какой есть, такой
есть. — Боже правый, он хочет, чтобы я чувствовала себя во всем виноватой.
Никем не понятый ребенок топает ногами. Бедный малыш Крис, большая бяка Мэрлин
и старушка Джиллиан. Дерьмо. — Поговорим в другой раз. Я люблю тебя,
Джилл.
Итак, Крис жил с другой. Утреннее хорошее настроение
рассеялось как дым. Казалось, я посетила кабинет Джона Темплтона месяц назад.
Господи, да кому какое дело до этой проклятой «Жизни женщины»?
Глава 18
И все же понедельник оказался счастливым. У меня есть
работа. Можно на целый день забыть о своих горестях.
Без двадцати девять я вышла из отеля и, смешавшись с толпой,
направилась к автобусной остановке. Меня охватило какое-то пьянящее чувство.
Увидев бронзовые цифры 353, я обрадовалась им, словно родным. Работяги драили
ручки и протирали люстры. Я обменялась с ними улыбкой, поздоровалась и
почувствовала себя как дома. Да, Нью-Йорк — моя родина. Ведь и дом, в котором я
появилась на свет, был украшен такими же бронзовыми цифрами. В лифте звучала
негромкая музыка, где-то на третьем этаже тарахтела кофеварка, вовсю торговал
буфет, и я храбро открыла дверь. Добро пожаловать домой.
Я поискала кабинет Джона Темплтона и после нескольких
неудачных попыток нашла его. Секретарша сидела на прежнем месте, и платье на
ней было бежевое, в тон стенам приемной.
— У мистера Темплтона совещание, миссис Форрестер. Он
велел вам подойти к миссис Джин Эдварде и просил передать, что ждет группу
декораторов к одиннадцати часам. — Еще один обмен улыбками, и… — Ах да,
миссис Форрестер, миссис Эдварде покажет вам ваше рабочее место. И зайдите к
миссис Порселли насчет пропуска. Отдел кадров на четвертом этаже. —
Магические слова. Значит, это не сон.
Пришлось долго искать в этом лабиринте кабинет Джин Эдварде.
Зажатый двумя кабинетами побольше, он был мал, беспорядочно завален образцами
тканей, подушечками для иголок, увешан огромными плакатами, уставлен немытыми
кофейными чашками и усеян листами бумаги с восемью или девятью посланиями, написанными
разным почерком. Комната была светлая, уютная, со множеством цветов в горшках.
Стрелка, на которой горели красные буквы «Вверх», указывала вниз, а огромный
плакат с надписью «Улыбайтесь» изображал маленькую плачущую девочку, которая
смотрит на лежащее у ее ног мороженое.
Пока я ждала Джин, в кабинет постоянно заглядывали какие-то
ужасно занятые люди, ворчали и закрывали дверь. Я ощущала себя гостьей.
В конце концов я занервничала. Хотелось поскорее взяться за
работу. Где эта Джин? Где все остальные? Казалось, у всех, кроме меня, было
дело. Похоже, здесь шла большая игра, и меня распирало желание вступить в нее.
В дверь регулярно просовывались незнакомые лица, а потом исчезали. Пока я
просматривала три последних номера журнала, прошло еще полчаса.
— Вы ждете Джин? — Я подняла глаза и увидела
высокого мужчину лет сорока пяти, черноволосого, с ярко-голубыми глазами и
тщательно ухоженной холеной бородой.
— Да.
— Друг или враг? — Его глаза блеснули.
— Пока не знаю. Вообще-то я здесь работаю.
— Ах вы новая секретарша. Отлично. — Он потерял ко
мне всякий интерес и стремительно вышел из комнаты, не дав времени возразить. Я
почувствовала раздражение. Нашел секретаршу!
Джин появилась лишь после десяти часов, нагруженная
брошюрами, образцами тканей и копиркой. Ее улыбка напоминала утреннее солнце, и
долгое ожидание сразу стало казаться мелочью.
— Хай! А мне сказали, что в кабинете ждет новая
секретарша. — Ее глаза искрились смехом. Я не выдержала и
расхохоталась. — Не давайте ему потачки. Он немного грубоват. Стиль такой.
Когда я сказала ему, что вы новая жена французского посла и согласились прийти
сюда, чтобы обсудить возможность сфотографировать ваш дом, его чуть кондрашка
не хватил.
