Но мне была нужна работа, да и Энгуса я всегда любила, что
бы он ни выкинул. С чего это вдруг я ополчилась на нью-йоркские нравы? Где
Крис, где Сан-Франциско, где я сама? В прошлом или в настоящем? То ли
возвращение в Нью-Йорк сделало меня шизофреничкой, то ли из самолета
действительно вышел совершенно другой человек.
Я собиралась попросить Энгуса взять меня на работу, а это
легче всего сделать во время ленча. Или труднее? Ладно, посмотрим. Во всяком
случае, попытка не пытка. Самое худшее, что мне грозит, это отказ. Подумаешь!
Не больно-то мы и хотели…
Что дальше? С кем бы еще поговорить? Подождать встречи с
Энгусом или обзвонить всех скопом? Ну ладно, попробуем разок. Джон Темплтон.
Редактор менее элегантной, менее остроумной, более приземленной «Жизни
женщины». Этот журнал был грубее, прямолинейнее и разнообразнее. Он советовал,
чем кормить ребенка после удаления миндалин, как оклеить обоями «контак» стены
ванной, какой диеты придерживаться, если от вас уходит муж, и как сшить юбку из
старой занавески. Джон Темплтон был похож на свой журнал: довольно неглупый,
хладнокровный, немногословный, деловитый и осторожный. Но мы с ним нравились
друг другу, несколько раз встречались, и он должен был помнить меня. Перед тем
как уйти в «Декор», я работала у них внештатно. Короче, я позвонила.
Стук кнопок, щелчки, гудки и наконец приглушенное «м-мм…
ф-фф».
— Мистера Темплтона, пожалуйста.
— Кабинет мистера Темплтона… — проворковал слегка
испуганный, нерешительный юный голос. Секретарша. Слыша этот голосок, можно
было подумать, что сия девица, не превосходящая мистера Темплтона ни умом, ни
талантом, является полновластной хозяйкой журнала. Секретарши неизменно пугали
меня. Они всегда спрашивали: «А по какому вы вопросу?» Помочь они, конечно,
ничем не могли, но зато удовлетворяли свое любопытство.
— Мистера Темплтона, пожалуйста. Это Джиллиан
Форрестер.
— К сожалению, мисс Форрестер, у мистера Темплтона
совещание. Скорее всего до вечера он будет занят, а завтра улетает в Чикаго.
Может быть, я смогу заменить его? — Вот оно. Я так и знала!
— Нет, мне нужен сам мистер Темплтон. Дело в том… Я только
что вернулась из Калифорнии и вспомнила, что когда-то внештатно работала в
«Жизни женщин», и… — О господи, зачем я это говорю?
— Может быть, вам дать телефон отдела кадров? —
Голос сразу стал ледяным и высокомерным. Он словно говорил: «У меня-то работа
есть, а ты выбирайся как знаешь».
Нет, я хотела бы договориться с мистером Темплтоном о
встрече… — Сейчас она скажет, что на этой неделе шеф очень занят, на следующей
они «закрывают книгу» (то есть сдают номер в набор), а через неделю он надолго
уедет в Детройт… Ладно, все ясно!
— Что ж, хорошо. Вас устроит пятница, девять часов
пятнадцать минут? Боюсь, весь остальной день у него расписан по минутам. Мисс
Форрестер… Алло, мисс Форрестер!
— Извините, я… Ух… Девять пятнадцать? Я… Ух… Ах… Да-да,
девять пятнадцать подойдет. Я подумала… Значит, в эту пятницу? Нет-нет, все в
порядке… Мой телефон? Ода, конечно. Отель «Ридженси», номер двадцать семь ноль
девять… Или шесть? Нет, ноль девять, все правильно. Спасибо. До пятницы! —
Ну, черт бы меня побрал…
Вот так все и началось. Если бы ничего не вышло ни в
«Декоре», ни в «Жизни женщин», нашлось бы что-нибудь другое. У меня поднялось
настроение.
— Сэм! Хочешь в зоопарк?
Мы вышли на Парк-авеню и свернули на запад, к Центральному
парку. Пока Сэм каталась на пони, я глазела по сторонам. Да, тут было на что
посмотреть! По обе стороны от меня, насколько хватал глаз, простиралась Пятая
авеню. Слева жили богатые люди, обитатели пентхаусов
[9]
, справа
высились офисы промышленных магнатов, ворочающих миллионами долларов. Здание
компании «Дженерал моторе» взмывало вверх, подавляя собой окружающие дома. Все
здесь казалось мне новым и огромным.
— Эй, Сэм, как насчет того, чтобы перекусить?
— Я не проголодалась.
— Тогда пошли дальше. Хочешь еще что-нибудь
посмотреть? — Сэм покачала головой, и я наклонилась, чтобы поцеловать ее.
Девочка все еще тосковала по потерянному раю, о котором я тщетно пыталась
забыть. Крис. — Пойдем, Сэм.
— А куда? — В ее взгляде зажглось любопытство.
— Сейчас мы перейдем улицу, и ты кое-что увидишь. Вон
там «Плаза».
Мы остановились на минутку, чтобы полюбоваться лошадьми и
красивыми экипажами, а потом поднялись по лестнице и вошли в волшебную страну.
Отель «Плаза» был городом в городе: элегантный, как океанский лайнер, гордый
собой, полный роскоши… Ковровые дорожки толщиной не уступали матрацам, над
головой раскачивались верхушки пальм, вокруг сновали толпы нарядных людей. Одни
здесь жили, другие приходили на ленч. В этом здании было покоряющее величие.
Да, таков Нью-Йорк.
— Это кто? — Сэм остановилась под огромным
портретом круглолицей девочки, изображенной рядом с мопсом. На девочке были
гольфы до колена и плиссированная юбка цвета морской волны. Ее лицо было
исполнено неистовой злобы, так что с первого взгляда можно было сказать, что
родители развелись и оставили ребенка на попечение няньки. Мисс «Пятая авеню»
собственной персоной. Портрет был слегка утрирован, но я знала, кто на нем
изображен.
— Это Элоиза, радость моя. Про нее написан рассказ.
Наверно, она жила где-то здесь, вместе со своей няней, собакой и черепахой.
— А где была ее мама?
— Не знаю. Наверно, куда-то уехала.
— Она была настоящая? — У Сэм расширились глаза.
Девочка на картине ей понравилась.
— Нет, придуманная. — И тут я обратила внимание на
маленькую табличку под картиной. Там было написано: «Желающих осмотреть комнату
Элоизы просим обращаться к лифтеру…» — Эй, хочешь кое-что увидеть?
— Что?
— Сюрприз. Поехали. — Лифты были расположены
неподалеку, я в завуалированных выражениях попросила лифтера довезти нас до
места назначения. И мы медленно поднялись на нужный этаж. Лифт был полон
роскошно одетых женщин и мужчин, говоривших между собой по-испански,
по-французски и даже, кажется, по-шведски.
— Приехали, юная леди. Вторая дверь направо. — Я
поблагодарила лифтера, и он подмигнул в ответ. Мы осторожно открыли дверь в
комнату, о которой могла мечтать любая маленькая девочка, и я улыбнулась,
услышав позади восторженный вздох.
— Это комната Элоизы, Сэм.
— Ух ты!.. Здорово!
Это была настоящая витрина, задрапированная розовым ситцем и
льняным полотном, полная самых диковинных игрушек, раскиданных в нарочитом
беспорядке — именно таком, какой оставляют после себя дети. Высокая худая
женщина с английским акцентом, игравшая роль «няни», с крайне серьезным видом
показала Сэм все реликвии этой святыни. Визит прошел с громадным успехом.
