После странного завтрака, состоявшего из гренок
по-французски, яиц всмятку и бекона, мы собрали корзинку с едой и в десять
часов отправились на Стинсон-Бич. Предстоял славный денек, и, когда мы прибыли
на пляж, я с легкой грустью убедилась, что там полно народу… Сэм тут же
улизнула играть с другими детьми, и мы с Крисом остались наедине.
— Джилл, ты переживаешь? — Едва он открыл рот, как
я поняла, о чем пойдет речь. — Из-за моей подружки, да?
— И да, и нет. Эта мысль — ка?? гвоздь в стуле, а я
ревнива. Но разбирайся сам. Если она и вправду мало что для тебя значит, дело
другое. Что ты намерен предпринять? — Это был пробный шар.
— О, она уйдет. Это просто хиппи-новичок. Я подобрал ее
зимой. Она была совсем зеленая, осталась без денег, вот я и протянул ей руку.
— Не только руку…
На душе у меня стало кисло. Молоденькая, свеженькая…
— Эй, да ты действительно ревнивая. Остынь, беби. Она
уйдет. Если хочешь знать, я вовсе не влюблен в нее.
— У нее красивое тело?
Да, но у тебя не хуже, так что выбрось это из головы. На
свете есть только одна девушка, которую я любил, но эта история давно кончилась.
Можешь не беспокоиться.
— Кто она? — Мне нужно было знать все.
— Евроазиатка. Это было давно. Ее звали Мэрлин Ли. Она
теперь в Гонолулу. Очень далеко отсюда.
— Думаешь, она вернется? — У меня явно начиналась
паранойя.
— Я думаю, что тебе следует помолчать. Кроме того, я
влюблен в твою дочку. Так что не морочь мне голову. Ты вылитая теща. Идеальный
типаж.
Я швырнула в него горстью песка, а он прижал меня к земле и
поцеловал.
— Мама, ты что, играешь с дядей Крицем? Я тоже
хочу! — протиснулась между нами Сэм.
— Эта игра называется «искусственное дыхание», и в нее
играют только взрослые. Лучше слепи мне лошадь из песка.
Дочка отнеслась к этой идее без восторга. Наша игра
показалась ей скучноватой, и Сэм вернулась к друзьям. Мы, смеясь, смотрели ей
вслед.
— Ты здорово умеешь обращаться с детьми, Крис. Я
начинаю подумывать, нет ли у тебя пары-тройки собственных.
— Обожаешь ты задавать коварные вопросы, Джилл. Нет у
меня детей. А если бы и были, то тут же отреклись бы от такого папаши.
— Почему? — Забавно. Он так хорошо ладил с Сэм…
— Ответственность. У меня на нее аллергия. Пошли
поплаваем наперегонки!
Мы так и сделали, и я обогнала его на полдюйма. В отместку
он чуть не утопил меня. Аллергия на ответственность, каково, а? Напрасно я заговорила
об этом.
— Кто хочет пообедать по-китайски? — спросил Крис,
вписываясь в очередной головокружительный поворот. Мы возвращались со
Стинсон-Бич в прекрасном настроении. Сэм весь день играла, а мы беседовали о
фильме. Крис был помешан на своей работе. Когда он говорил о съемках, у него
сияли глаза. И я завидовала ему. Профессия стилиста таких восторгов не
предполагает. Ты всего лишь добавляешь собственные штрихи к тому, что сделано
другими. Крисом, например. Он из всего делал конфетку.
Предложение было принято на «ура». Когда мы прибыли в
китайский квартал, Сэм затрясло от восторга. Дома здесь смахивали на пагоды, а
вдоль улицы тянулись лавочки, битком набитые прелестными вещами. В воздухе
стоял густой аромат благовоний, и у каждой двери висел маленький колокольчик.
— Джилл, ты любишь китайскую кухню?
— Обожаю! — Казалось странным, что он не знает
этого. У меня было такое чувство, словно мы знакомы целую вечность и успели
изучить друг друга вдоль и поперек.
Мы втроем одолели цыпленка «фу йонг», свинину в
кисло-сладком соусе, креветок, акульи плавники, жареный рис, а потом пили чай с
потрясающе вкусным печеньем. К концу обеда я почувствовала, что вот-вот лопну.
По лицу Криса было видно, что и он сыт до отвала, а Сэм готова была уснуть
прямо за столом.
— Похоже, все мы тут не дураки поесть, — заметил
он и бессильно опустил руки вдоль туловища.
Я фыркнула. — Еще одно печенье, и от меня осталось бы
мокрое место…
— От меня тоже. Поедем домой.
В глазах Криса зажегся опасный огонек, но он ничего не
сказал. Я тоже предпочла промолчать. Ладно, проехали…
— До возвращения я хотел бы показать тебе кое-что
любопытное. А Сэм поспит в машине. Я отнесу ее.
Мы вперевалку двинулись к стоянке. Было чуточку жалко, что
Сэм не сможет напоследок полюбоваться на чудеса китайского квартала. Что ж,
придем сюда еще раз.
— Куда едем? — Мы миновали центр, пересекли авеню
Ван Несса и оказались в одном из самых престижных районов города.
— Увидишь.
Мы доехали до Дивизадеро, и он свернул направо. Машина
остановилась на вершине холма, откуда открывался великолепный вид на залив и
окрестные горы. Вокруг было потрясающе тихо. От этой красоты щемило сердце.
Весь Сан-Франциско был виден как на ладони…
Наконец Крис дал газ, и мы тихонько скатились с холма.
Вокруг мелькали аккуратные, ухоженные домики. Вскоре их сменили роскошные
здания Ломбард-стрит, и я тихонько вздохнула. Мы приближались к дому. Чудесный
день подошел к концу.
— Не грусти. Еще не все.
— Правда? — обрадовалась я.
Проехав мимо доков, он остановился у яхт-клуба.
— Давай прогуляемся. Сэм спит крепко. Посидим минутку.
Мы вышли из машины и глубоко вдохнули свежий вечерний
воздух. По обе стороны от нас тянулся залив. Ласково шелестел прибой. На душе
было так легко, так безмятежно… Мы уселись на парапет, свесили ноги и
уставились вдаль. Говорить было необязательно. Казалось, все и так ясно. Я
больше не чувствовала себя одинокой.
— Джилл… — промолвил он, не отрывая глаз от залива.
— Да?
— Кажется, я люблю тебя. Звучит глупо, но это правда.
— Похоже, что и я люблю тебя, Крис. Пусть твои слова
звучат как угодно, но я рада их слышать.
— Когда-нибудь ты можешь об этом пожалеть, —
серьезно сказал он, глядя на меня в темноте.
— Сомневаюсь. Я знаю, что делаю. Ты тоже. Я люблю тебя,
Крис.
Он наклонился, бережно обнял меня и поцеловал. А потом мы
улыбнулись друг другу. Тишина. Мир. Покой. Все хорошо.
Мы молча проехали несколько кварталов и остановились у моего
дома. Крис взял Сэм на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. Потом он
смерил меня долгим взглядом и вышел из комнаты.
— Тебя что-то гнетет, Крис?
Мы стояли в гостиной. Он глубоко задумался.
— Сейчас я должен вернуться к себе. Не заставляй меня
чувствовать себя виноватым. Понимаешь? Никогда, Джилл, никогда… Да это тебе и
не удастся…
