Пробирало холодом. Поскольку к линии я уже подключилась, осталось только позвать Ала. Слегка дрожа от головокружения, я прижала ладонь покрепче и мысленно произнесла: «mater tintinnabulum» — для открытия связи. Мощь лей-линии вздулась во мне пузырем, рот открылся, когда я едва не задохнулась. Ну и гадость же эта тонкая аура — ощущение, будто сейчас опять стошнит. Интересно, когда же она восстановится до нормы?
С закрытыми глазами было еще хуже, и я заставила себя их открыть. Будто я в каком-то обширном пустом пространстве, но не так, как раньше: тогда были сотни шепчущих голосов, сейчас всего несколько. Ал, подумала я снова, выбирая конкретную цель, и почувствовала, как частично уношусь куда-то в неизвестном направлении, и едва слышная вибрация эхом отдается в мозгу.
Я сейчас устанавливала контакт с демоном, а это не то, что вызов. Если бы я вызвала Ала в круг, он был бы игрушкой моих капризов и пленником, пока солнце не взойдет, если только не сможет улизнуть хитростью или если связь с заклинателем ослабнет. Еще он был бы зол как черт, видя, что ему придется взять на себя плату за переход через линии. Нет, я устанавливала контакт, а это дешевле в смысле копоти. Он может игнорировать это мое обращение, хотя никогда еще не упускал шанса покрасоваться и потрепаться. Кроме того, связью он может воспользоваться, чтобы прыгнуть в нашу реальность — почему я это и делаю здесь. Есть у нас понимание или нет, но Алгалиарепт — демон, и с радостью стал бы мучить и терзать Айви или Дженкса — просто ради удовольствия видеть мою бессильную злость.
Как я и ожидала, демон откликнулся немедленно, и непривычное головокружение от истонченной ауры исчезло, как только расширенное восприятие сузилось до туннельного.
Ведьмочка? — донеслась до меня его резкая мысль как эхо. Прозвучала недоуменно и удивленно, и я будто слышала этот изящный и точный акцент британского телевидения. Не знаю, почему он его изображает. Рано еще, подумал он, создавая у меня впечатление, что он старается выстроить разбежавшиеся мысли. Но ведь действительно рано? Некоторое колебание, потом мысленное восклицание: Черт побери, четыре утра! Если это насчет выменять мое имя вызова на старую метку Тритон, то ответ отрицательный. Мне нравится, что ты должна мне две метки, и я рад, когда меня не дергают через линии отвечать на глупые вопросы глупцов. Включая твои.
Мелькнула тревога, что он вообще никогда не реализует наше соглашение. Но нет, ему нужно его имя, чтобы зарабатывать себе на жизнь, и рано или поздно он его захочет вернуть. Ал по уши в долгах и находится в унизительном положении демона без фамилиара, который замешивал бы его зелья и проклятия. Более того, и живет он сейчас в дыре с двумя комнатушками вместо десятикомнатного дворца глубоко под землей, о чем все время нудит. Пришлось продать все, кроме кухни и прихожей, на взятки демонским властям, чтобы отпустили на поруки.
Но несмотря на обильные громкие жалобы, не так уж он был несчастен, поскольку я — единственная живущая на свете ведьма, чьи дети теоретически могут стать демонами — и я принадлежу ему. В определенном смысле: я его ученица, а не его фамилиар, и нахожусь в его распоряжении всего раз в неделю. Это уж такое мое везение, что происходит это по субботам. Не то чтобы я с кем-то встречалась или что, но хочется же девушке иметь свободные выходные? На всякий случай.
То, что его имя вызова все еще у меня, значило, что он не может заниматься своим промыслом — заманивать дурачков на службу к демонам и продавать их с аукциона. То, что меня могут вызвать под его именем, не так уж меня сильно напрягало, как я думала. Если что, я этого вызывающего так напугаю, что он уже никогда не рискнет вызывать Ала и потому, дурак, уцелеет. Как только Ал это сообразит, тут же поменяет имена обратно. Ну, я на это надеюсь.
Я промолчала, и его одолело любопытство. Он нелюбезно спросил: Чего ты хочешь? Если завтра уйти раньше, потому что сегодня раньше начала, то нет.
Я переглянулась с Бисом. Он смотрел озабоченно, переступая когтистыми лапами и почесывая спину кончиком крыла.
— Э-гм, — сказала я вслух, чтобы парнишка слышал хотя бы половину разговора. — Я не могла бы завтра взять выходной? Нехорошо себя чувствую.
Некоторое неясное замешательство произошло у Ала, но он был один — иначе я бы услышала его мысли о том, кто рядом с ним.
Нехорошо себя чувствуешь? — подумал он, потом запнулся — я уловила, что он не доволен своим внешним видом. Через его мысли прошел легкий всплеск силы, потом проблеск довольства собой, и Ал закончил: — Хочешь пропустить занятие из-за плохого самочувствия? Нет.
Я почувствовала, что он сейчас оборвет связь и выпалила:
— А я тебе печенье сделала!
Я застонала, зная, что если буду разыгрывать дурочку, он может поддаться.
Вообще-то он знает, что я не дура, но любит, когда я притворяюсь — как будто я собираюсь им манипулировать. А у меня и получается в результате. Так кто кого умнее?
В обрывках мыслей я поймала, что он оглаживает кружева и зеленые фалды жатого бархата — прихорашивается. И какого черта меня это трогает? — подумал он, но в глубине мелькнула скрытая заинтересованность, и я улыбнулась, глядя на озабоченную физиономию Биса.
Я выдохнула, не беспокоясь о том, что Ал прочтет мое облегчение, вызванное тем, что он не прервал связь.
— Понимаешь, вчера на меня напала баньши и высосала почти всю мою ауру. Я себя плохо чувствую, и стоит коснуться линии, как голова кружится. Все равно от меня никакой пользы.
Я могу придумать очень много полезных занятий, подумал он. Таких, что не требуют вертикального положения.
— Очень смешно. Я серьезно говорю, — сказала я, думая, от какого же занятия я его оторвала. Мысли его сосредоточены на… не может быть. Он прихорашивается перед встречей со мной? — Мне бы больничный дали, если б я не сбежала из больницы исключительно чтобы побеседовать с тобой.
Я ощутила приступ досады демона, и вдруг он исчез. Я глянула на Биса. Черт возьми, Ал идет сюда?
— Бис, улетай! — крикнула я в тревоге, и задохнулась — приступ головокружения ударил в меня океанской волной.
— Миз Морган! — крикнул Бис.
Я столкнула зеркало с колен и попыталась сдержать тошноту. За тошнотой нахлынула боль. Кожа будто вся горела, били импульсы энергии, не сглаженные аурой. Ноги не держали — попытавшись встать, я опрокинулась, рухнула вбок на заснеженную каменную дорожку, успев только выставить руки, чтобы нос не расквасить.
— Миз Морган? — снова окликнул меня Бис, потом притронулся ко мне, и мне показалось, будто я сейчас взорвусь. Черт, все было хорошо, пока Ал не стал брать из меня энергию, чтобы облегчить себе переход.
Я лежала на твердом цементном блоке, щеку жег снег. Запахло жженым янтарем, и вдруг перед моим суженным болью зрением возникла пара сияющих башмаков с пряжками.
— Бис, улетай! — выкрикнула я на выдохе и потом блаженно вдохнула — с благословенной внезапностью кончилась боль. Ушла сила из линии, осталась только я, валяющаяся на снегу.
