Дженкс спикировал на подлокотник кресла и стал быстро заматываться материей. Крылья его ритмично поднимались и опускались.
— Айви, — начал Ринн Кормель, будто смущаясь, и она отступила от него ко мне ближе.
— Я счастлива, — сказала она тихо, протягивая мне мое пальто. — Пожалуйста, оставь меня в покое.
Мы двинулись в кухню, Дженкс тяжело летел за нами арьергардом, и за ним тянулась недомотанная ткань вместо искр.
— Здесь есть еще о чем подумать, кроме счастья двоих, — отчетливо произнес Кормель, и Айви остановилась, положив руку на качающуюся дверь.
— Не нужно подталкивать Рэйчел, — сказала она.
— Тогда тяни ее, пока никто другой этого не сделал.
Мы обе согласованно повернулись и вышли. Сзади послышался стук палочек и фарфоровых блюдечек, летящих в каменный камин. В кухне было пусто — все разбежались кто куда, чтобы не попасться под руку разгневанному Кормелю. Дженкс нырнул мне под шарф, и я замотала его вокруг шеи. Потом вздохнула, вспомнив, как эротически выглядит для вампира замотанная шея. Господи, ну и дура же я.
Айви замедлила шаг у двери погрузочного отсека.
— Сейчас вернусь, — сказала она, и глаза ее сузились в опасном прищуре.
— Ты уверена? — спросила я, но она зашагала прочь.
С чувством неловкости я поспешила в холодный гараж. Домой мы поедем не на «хаммере», так что я взяла сумку с заднего сиденья и, ухнув от напряжения, подняла дверцу, тяжело дыша в безмолвную ночь. Мы поедем на мотоцикле Айви, и поездка будет очень медленной и очень холодной.
Но мне надо домой. Нам надо. Нам обеим нужно вернуться в церковь и к тому образу действий, который сохраняет нам — вместе и порознь — здравый рассудок. Я должна связаться с Алом до восхода и попросить у него выходной. А еще мне придется спросить, не знает ли он способа спасти душу вампира, потому что если я этого не сделаю, вполне могу стать покойницей.
Мое внимание привлек стук каблуков Айви, и она появилась со стороны лестницы, скрестив руки.
— Все в ажуре? — спросила я, стягивая брезент с мотоцикла, и она кивнула.
Дженкс произнес из моего шарфа гнусавым голосом:
— У меня в ажуре, у тебя в ажуре, у Айви все на хрен в ажуре, и у нас у всех все в ажуре. Нельзя ли умотать наконец отсюда ко всем чертям?
Айви сунула мою сумку на багажник, села в седло и повернулась ко мне, ожидая.
— Ты будешь меня тянуть? — спросила я, и сердце у меня стучало, и ноги стыли в ботинках на холодном цементе.
Карие глаза Айви переливались в тусклом свете, и невооруженным глазом было видно, как она несчастна.
— Нет.
Мне оставалось только ей верить.
Перекинув ногу через седло, я уселась у нее за спиной и схватилась как следует. Айви медленно подала мотоцикл из теплого укрытия под холодный снег уходящего года.
Глава шестнадцатая
В кухне было тепло, пахло жженым сахаром, шоколадной крошкой и маслом. Я пекла печенье под тем предлогом, что оно смягчит Ала, но на самом деле я хотела дать Дженксу возможность как следует согреться. Домой мы ехали по дикому холоду, и Дженкс, хотя и не признал бы этого ни за что, почти посинел к тому моменту, когда Айви поставила мотоцикл под навес в саду и я потащила пикси в церковь. Его детям уже успела надоесть игра в восходящих потоках над плитой, а он продолжал парить, медленно шевеля крыльями взад-вперед.
Как и ожидалось, когда мы подъехали, нас ждал агент ОВ с каменной физиономией. Он молча взял свой экземпляр отказа от госпитализации и уехал. Если бы не этот дурацкий клочок бумаги, я бы сейчас торчала в больнице под охраной, а так — вытаскиваю из духовки последний противень печенья и отлично себя чувствую. Усталая, но почти здоровая. Вот так, доктор Мейп.
Было почти четыре утра — как раз примерно время, когда я обычно заползаю в кровать. Айви сидела у компьютера и стучала по клавишам все резче и резче — не слишком терпеливо ждала, пока я вызову Ала и попрошу выходного. Но разговаривать с демонами — штука не простая, и я хотела, чтобы Дженкс к этому моменту уже отогрелся и обрел подвижность. И вообще что-нибудь вкусненькое для успокоения еще никогда никому не повредило.
— Поздно становится, — пробормотала Айви, и коричневый ободок вокруг зрачков сузился — это она что-то высмотрела у себя на мониторе. — Ты вообще собираешься этим заняться?
— У меня полно времени, — ответила я, бросая последнее печенье на лоток для остывания. Сунув в мойку под струю зашипевший противень, я глянула на часы у себя над головой. — Остынь.
— У тебя четыре часа и шестнадцать минут. — Она метнула на меня взгляд, расставляя цветные фломастеры в кружке, используемой как подставка для карандашей. — Только что посмотрела в календаре.
Положив на тарелку пять печений, я поставила их рядом с клавиатурой и взяла себе верхнее.
— А я хотела сделать печенье, его все любят.
Она усмехнулась, изящно взяла печенье с тарелки длинными тонкими пальцами.
Дженкс поднялся от печки вверх, наконец-то согревшись:
— Ага, печенье — это то, что надо. — Он засмеялся, уронив струйку пыльцы. — В прошлый раз, когда ты просила выходной, Ал рвал и метал. И отказал, кстати.
— Потому-то и печенье. А то как же. И тогда я не оправлялась после нападения баньши. Сегодня должно быть по-другому.
Я надеюсь.
Поставив руки на бедра, Дженкс напустил на себя необычно мрачный вид и приземлился на мое вещее зеркало посередине кухонного стола.
— Может, стоит ему предложить еще что-нибудь вкусненькое? Тогда он точно даст тебе отпуск не на ночь, а на год.
— Дженкс! — прикрикнула на него Айви. Пикси отвернулся от нас и стал глядеть в темное окно.
— Дженкс, в чем дело? — спросила я натянуто. — Ты не хочешь, чтобы я беседовала с этим мудрым демоном? Разве ты не говорил при мне Рину Кормелю, что он — мудрый демон?
Ну, да, несколько злобно. Но он целый вечер меня доставал, и мне хотелось знать, с чего это он.
Он остался где был, судорожно шевеля крыльями. Мне это надоело, я села на свое место за столом и наклонилась к Айви.
— Что с ним такое? — спросила я достаточно громко, чтобы он услышал.
Айви пожала плечами, я стерла с пальцев крошки. Рекс смотрела на меня с порога, и я просто на всякий случай опустила руку, подзывая ее.
— Бог ты мой! — прошептала я. Кошка встала, очень довольная задрала хвост и пошла ко мне. — Смотри!
Рыжая бестия ткнулась головой мне в ладонь, будто мы с ней лучшие друзья. Айви приподнялась, чтобы лучше видеть, и я, осмелев, подложила ладонь кошке под брюхо. Не дыша, подняла ее — и она оказалась у меня на коленях, даже не дернувшись.
