Я прислонилась к спинке дивана, согнув плечи. Ни одно доброе дело… и так далее.
Ринн Кормель сел точно так же, как и я, на этот раз с медленной грацией вместо прискорбной внезапности.
— Что вы можете сделать для нас, Рэйчел? — спросил он, очень спокойно посмотрев на Айви. — Нам нужно что-то такое, чтобы думать о вас с более добрыми чувствами.
Я знала, чего он просит. Он хочет, чтобы я нашла для вампиров возможность сохранять при себе душу после смерти, и он думает, что я это сделаю ради спасения Айви.
— Я над этим работаю, — пробормотала я, скрестив на груди руки и глядя в огонь.
— Я не вижу результатов.
Я нахмурилась, подняла на него глаза:
— Айви…
— Айви устраивает все как есть, — перебил он, будто Айви тут вообще не было. — Вам следует быть поагрессивнее.
— А вот это, — ответила я возмущенно, — совершенно уже не ваше дело.
Дженкс поднялся в воздух, осторожно повис в трех футах над Кормелем.
— Ты свою мотыгу держи в собственных цветах, — предупредил он, подбоченившись.
— Ринн, прошу тебя! — взмолилась Айви.
Но тут Ринн Кормель показал, кто он и что он. Глаза вспыхнули черным, его аура ударила в меня.
— Разве тебе это не нравится? — прошептал он.
Я ахнула, отталкиваясь от него, а его глаза коснулись моего демонского шрама. Сидела я в углу дивана, с одной стороны спинка, с другой — подлокотник, и деваться некуда. Выдох превратился в стон — это я почувствовала пробежавшую по коже дрожь, усиленную там, где ко мне прикасалась одежда. У меня парализовало мысль — так это было ошеломительно интимно, и кровь застучала, уговаривая поддаться, не противиться, взять, что предлагают и раствориться в этом.
— Прекрати! — заверещал Дженкс. — Прекрати немедленно, а то всажу тебе сейчас эту палку в нос так, что зубной камень сниму!
— Не надо! — выдохнула я, подобрав колени к подбородку, ощущая обивку дивана как чью-то кожу. Из ниоткуда лилось это ощущение… господи, до чего же приятное! Как я могу этого не видеть? Он просто ткнул меня лицом сюда, показал, чего мы с Айви себя лишаем.
— Ринн, пожалуйста! — смогла прошептать Айви, и ощущение прервалось с внезапностью пощечины.
Я ахнула от этой перемены, глаза повлажнели в предчувствии слез. Оказалось, что я сижу, лицом уткнувшись в диван, свернулась калачиком, прячась от страсти и восторга. Тяжело дыша, я постепенно расплела руки и ноги. Глаза видели не очень хорошо, но Кормеля я сразу разглядела — он удобно сидел в своем кресле. Между нами, держа в руках палочку для еды, парил Дженкс. А этот вампир выглядел невозмутимо, как камень, и сочувствия в нем было тоже как в камне. Маска у него идеальная, но все же он зверь.
— Если хоть раз еще тронешь мой шрам… — пригрозила я, но что я могла сделать? Он защищает Айви и защищает меня.
Пульс у меня постепенно успокоился, только ноги еще тряслись. Вампир знал, что мои угрозы ничего не стоят и в упор меня не слышал.
Он смотрел на Айви, и я, проследив его взгляд, побледнела.
— Айви! — прошептала я с душевной болью. А она смотрела черными отчаянными глазами, сражаясь со своими инстинктами. Ее мастер напал на меня у нее на глазах — и отодвинулся, молча говоря: «Заканчивай ты». Мы так боролись за то, чего сейчас достигли, а он растоптал все наши усилия, как носорог. Меня это разозлило.
— Не имеете права! — сказала я дрогнувшим голосом.
— Вы мне нравитесь, Рэйчел, — сказал он неожиданно для меня. — Нравитесь с тех пор, как я услышал увлеченное описание от Айви, а потом увидел, что оно точно. Вы изобретательны, умны и опасны. И я не смогу сохранить вам жизнь, если вы не начнете учитывать факт, что последствия ваших действий не кончаются на будущей неделе.
— Никогда больше не смейте делать так со мной и с Айви, — прошипела я, дымясь. — Вам ясно?
— А почему? — спросил он, и недоумение было слишком искренним для поддельного. — Я ничего не сделал вам неприятного. Айви подходит вам, вы подходите ей. И я не могу понять, почему вы обе не хотите видеть такого… идеального соответствия.
Я не могла отодвинуться от Айви. Она держала себя в руках, но не обращать на нее внимания — это была единственная защита, которую я могла ей предложить.
— Айви знает, что нельзя делиться кровью без того, чтобы один не подчинился воле другого. Я подчиняться не хочу, а она не может.
Он задумался.
— Тогда одной из вас надо научиться поддаваться. — Как будто этим все и решалось. — Стать второй.
Я подумала о его наследнице — он ее услал, потому что без нее проще с нами управляться.
— Ни одна из нас этого делать не будет. Потому мы и можем жить вместе. Оставьте — Айви — в покое.
Он неопределенно хмыкнул:
— Я как раз думал, что она должна поддаться, а не вы.
Я с отвращением покачала головой:
— Я ее люблю такой, как она есть. Если она прогнется, я просто уйду. Если прогнусь я, ей достанется только оболочка.
Он наморщил лоб и задумался под треск камина.
— Вы уверены? — спросил он, помолчав, и я кивнула, не зная, спасенье это для нас или гибель. — Тогда это может не получиться, — сказал он, думая еще о чем-то.
Дженкс, до сих пор молчавший, выпустил из рук палочку.
— Получится! — воскликнул он, когда палочка клацнула по столу. — В смысле, Рэйчел так много уже нашла. Она работает с мудрым демоном и найдет способ для Айви сохранить душу!
— Дженкс, перестань, — попросила я, но Кормель задумался, и я видела, как неприятна ему мысль, что знания для развития его вида будут получены от демонов.
— Ал может знать способ, как оставить при себе душу после смерти, — уговаривал Дженкс, и треугольное личико подобралось от страха за меня.
— Заткнись! — крикнула я.
Айви задышала спокойнее, я рискнула на нее посмотреть. Кулаки у нее разжались, но она все так же смотрела в пол и дышала неглубоко.
— Спросите своего демона, — сказал Кормель.
Осторожно вошел Джефф с факсом в руках, посмотрел на Айви с тревогой и отдал факс Кормелю. Даже не глянув, неживой вампир холодно протянул бумагу мне, мимо Айви.
— Ваш отказ от госпитализации.
Я сунула лист в карман.
— Спасибо.
— Как вовремя, — беззаботно сказал Кормель, но я теперь уже видела его без маски. Ни приятный разговор, ни понимающие улыбки меня уже больше не обманут. — Теперь можем поесть с легкой душой.
Ага, как же.
Я повернулась к Айви и увидела, что карий ободок в ее глазах становится шире. Тогда я встала.
— Спасибо, Ринн, но нам пора.
