Черт, что-то эта резинка значила.
— Говори вслух, — попросил Форд.
Я прижала резинку большим пальцем через пластик, стараясь не поддаться страху снова. Улики указывали на меня как на убийцу Кистена, чем объяснялось не слишком скрываемое недоверие, которое я теперь чувствовала в ФВБ, но я его не убивала. Я здесь была, но не убивала. Во всяком случае, Форд мне верил. Кто-то же оставил те чертовы кровавые отпечатки?
— Это моя, — сказала я тихо, чтобы голос не дрогнул. — Кажется… кто-то распустил мне волосы.
С чувством нереальности происходящего я перевернула пакетик и прочитала, что резинку нашли в спальне — и снова нахлынул тот же беспричинный страх. Сердце заколотилось, но я заставила себя дышать ровно. Просочилось воспоминание, фрагментарное и ничего не дающее: чьи-то пальцы у меня в волосах, лицо, прижатое к стене. Убийца Кистена расплетает мне косу. Понятно, почему я пять месяцев не позволяю детишкам Дженкса прикасаться к моим волосам, и почему я так странно среагировала, когда Маршал как-то раз заправил мне прядь волос за ухо.
Чувствуя головокружение и тошноту, я уронила пакетик; в глазах потемнело. Если я шлепнусь в обморок, Форд вызовет помощь, и на том все кончится. А я хочу знать. Мне надо знать.
Последняя улика была решающей. Повернувшись и прислонившись к комоду спиной, я встряхнула пакетик, подгоняя к его углу маленький, неповрежденный синий шарик. Он был заполнен выдохшимся теперь сонным зельем — единственным средством в моем арсенале, способным уложить неживого вампира.
В голове зашевелилась новая мысль, поставив дыбом волоски на затылке; тень воспоминания сжала сердце. Дыхание вырвалось неровным вздохом, я опустила голову.
Я что-то кричала сквозь рыдания, прицелилась, спустила курок. А он, смеясь, перехватил пулю.
— Он ее поймал, — прошептала я, зажмуриваясь, чтобы не заплакать. — Я в него стреляла, а он поймал шарик, не раздавив.
Запястье запульсировало болью и проступило новое воспоминание. Цепкие пальцы сжимают мое запястье. Онемевшая рука. Стук пистолета о пол.
— Он выкручивал мне руку, пока я не уронила пистолет, — сказала я вслух. — Наверное, потом я убежала.
Амулет Форда от моего потрясения стал фиолетовым. Мой красный пейнтбольный пистолетик никуда не исчезал, здесь его не находили. И зелья мои все хранились в порядке. Кто-то вернул пистолет на его законное место. Не помню, чтобы я готовила сонное зелье, но этот шарик, без сомнения, был моего производства. Куда ушли еще шесть — вопрос интересный.
Вне себя от злости, я врезала пяткой по комоду. От удара всю ногу будто прострелило, а несчастная мебель впечаталась в стену. Дурацкий поступок, но легче мне стало.
— М-м, Рэйчел? — позвал Форд.
Я пнула комод еще раз, крякнув от напряжения.
— Все нормально! — крикнула я, загоняя обратно подступающие слезы. — Нормально, блин!
Но губа у меня пульсировала в месте укуса; тело заставляло разум вспомнить, а я сопротивлялась, не хотела вспоминать. Кто меня укусил? Кистен? Его убийца? Слава богу, меня не привязали — так сказала Айви, а она знает.
— Нормально? Ну-ну, — сухо сказал Форд, и я плотней запахнула куртку и поддернула сумку на плече. Он улыбнулся моей вспышке, что меня только подогрело.
— Прекрати надо мной смеяться!
Он улыбнулся еще шире, снял амулет, словно работа закончена, и принялся собирать фотографии.
— И я еще тут не закончила!
— Закончила, — сказал он с огорошившей меня уверенностью. — Ты разозлилась. Это лучше, чем страдать или терзаться сомненьями. Терпеть не могу штампы, но теперь мы можем двигаться дальше.
— Психологическая чушь, — скривилась я, хватая пакеты с вещдоками, пока он и их не сгреб. Но он был прав. Мне стало легче, и кое-что я вспомнила. Может, человеческая наука не слабее ведьминской магии. Как знать.
Форд забрал пакетики у меня из рук.
— Рассказывай, — потребовал он, скалой вставая передо мной.
Мой подъем испарился, захотелось сбежать подальше. Схватив с комода коробку от «Валерии Крипт», я выбежала, оттолкнув Форда. Мне надо было отсюда убраться. Надо было убраться подальше от царапин на стенах. Носить подаренную Кистеном вещицу я не смогу, но и оставить се здесь не в силах. Пусть Форд что хочет вопит насчет изъятия вещественных доказательств с места преступления. Что они там вещественно доказывают? Что Кистен меня любил?
— Рэйчел, — спросил Форд, неслышно шагая по ковру в коридоре следом за мной, — что ты вспомнила? Я улавливаю только эмоции. Нельзя же мне вернуться к Эддену и сказать, что ты ничего не вспомнила?
— Еще как можно, — сказала я, перебегая гостиную в мысленно надетых шорах.
— Нельзя, — возразил он, догоняя меня у разбитой двери. — Я врать не умею.
Я вздрогнула, перешагивая порог, но холодный дневной свет манил к себе, и я юркнула в дверь.
— Врать — плевое дело, — с горечью сказала я. — Просто придумай что-то и притворись, будто это правда. Я так и живу.
— Рэйчел!
Форд выбросил вперед руку и остановил меня посреди кокпита. Я опешила. Дотронулся он только до моей куртки, да и то через зимние перчатки, но все равно понятно было, до чего он расстроен. На его черных волосах играло солнце, он щурился против света, холодный ветер разметал челку. Я вгляделась в его лицо, стараясь найти повод рассказать ему, что вспомнила, преодолеть вечное противостояние людей и внутриземельцев и просто позволить ему мне помочь. За плечами Форда простирался Цинциннати во всем его беспорядочном, уютном неустройстве — слишком узкие дороги, слишком крутые подъемы, — и мне становилось спокойней оттого, что здесь переплетено и собрано так много жизней.
Я опустила голову, глядя на ноги и на раскрошенные листья, нанесенные сюда ветром. Форд ощутил, как ослабела моя решимость, расслабил плечи.
— Я помню только кусочки и обрывки, — сказала я. Он переступил ногами по лакированным доскам. — Убийца Кистена распустил мне косу. Потом я выбила дверь. Царапины на стене у шкафа оставила я, но не помню, как это было, не помню, от кого я пыталась… освободиться.
Рука сжалась в кулак, я сунула ее в карман, коробку с боди умостила под мышкой.
— Пейнтбольный шарик мой. Я помню, что им стреляла. — Я на миг подняла глаза и увидела сочувствие на лице Форда. Горло перехватило. — Целилась я в другого вампира, не в Кистена. У него были… большие руки.
Новый приступ страха, и меня чуть не стошнило, когда я вспомнила мягкое прикосновение толстых пальцев к подбородку.
— Давай ты придешь завтра, — озабоченно сдвинув брови, сказал Форд. — Теперь нам есть с чем работать. Возможно, гипноз сумеет собрать все в цельную картину.
Собрать в цельную картину? Он вообще представляет, о чем говорит? У меня кровь отлила от лица, я высвободилась из рук Форда.
