– И сколько же ты хочешь?
– Да не так чтобы и много. Я ведь не Абрамович, дурью не маюсь. Чисто для проверки попросил раскидать в пять банков по полмиллиона – сделали. На черный день хватит…
– Обычно, когда приходит по-настоящему черный день, деньги уже не нужны, – вставил Ляхов.
– И я о том же. Сто тысяч родителям перевел. Они знают, что я в киллеры не пойду, хоть и стрелять умею, а остальное их не волнует. У нас сейчас такие времена, что и миллион, и десять за неделю сварганить можно, если повезет. Считается, что мне – повезло. А на карманные расходы зарплаты хватает. Отели фирма оплачивает, представительские расходы – тоже…
– Не жизнь, а малина, – с легкой иронией позавидовал Ляхов.
– Именно, – вполне серьезно кивнул Вадим.
– А в чем же все-таки смысл? Чем вы занимаетесь по-настоящему? Каких таких изменений пытаетесь не допустить? Я много думал. Раз вам нужно, чтобы я жил, как жил, значит, вас интересует та составляющая нашей реальности, которая зависит именно от моего поведения? А если по-другому станут вести себя другие? За ними что, свои «двойники» присматривают? Этак вам миллионы и миллионы сотрудников нужны. На Земле тесно станет…
– В принципе, ты все понял верно. Я же говорю – голова! Да, так и есть. Мы защищаем ту реальность, которая нам интересна и полезна, от вредных изменений и искажений. Вышло так, что здесь и сейчас ты являешься одной из ключевых фигур. Как, почему – не знаю, да это и не важно.
Отчего именно Гитлер и Сталин стали творцами и злыми гениями истории двадцатого века у нас, Корнилов, Келлог, Рузвельт – у вас? Никто не может ответить, но если бы нам стало известно, что некто собирается устранить Корнилова, мы бы вмешались, потому что Деникин войну против большевиков проиграет. Ну и так далее…
– Защита реальности – это дело расплывчатое. В моем непросвещенном понимании – и полиция реальность защищает, и жандармерия, и любое нормальное правительство. От тех, кто ее хочет раскачать. У нас вот – «Черный интернационал» завелся…
– Только все это – защита изнутри, а мы работаем извне. Мое, к примеру, руководство, имеет возможность наблюдать, допустим, веер из десяти альтернативных реальностей, еще кто-то, может быть, из ста… Наблюдать и оценивать. В случае необходимости – принимать меры.
– А – зачем? – задал Ляхов ключевой вопрос. – Раз существуют разные варианты. Так и пусть существуют. Меня, к примеру, совершенно не волнует, что вы там делаете у себя… Кроме того, даже мне понятно, что измененное прошлое на настоящее повлиять никак не может. Там просто образуется очередная развилка, мы же как жили…
– Совершенно верно ты все улавливаешь, будто сто лет этим занимался.
– Приходится. С самого января только и делаю, как соображаю. Фантастику начал читать.
– Ничего ты там не вычитаешь. У вас же не фантастика, а мусор, в слишком спокойном мире вы живете. А для толковой фантастики нужны времена опасные, неустойчивые, непредсказуемые. Удивляюсь даже, как это кой-какие аналоги наших авторов у вас сумели реализоваться, и даже похожие вещи написали. Но все равно у нас фантастов в сотни, если не в тысячи раз больше. И уровень… Такое придумывают, что приходится специальные службы создавать для парирования чересчур гениальных озарений.
Как-то один парень совершенно от фонаря конструкцию атомной бомбы описал, в то время как «Манхеттенский проект» в самом разгаре был. Чуть не посадили.
Алексей Толстой лазер на сорок лет раньше придумал. Так главная опасность даже не в том, что придумывают, гораздо хуже – на Земле (на нашей) такое количество «гениальных безумцев» постоянно воспроизводится, что почти любую, самую бредовую идею берутся реализовать, и, самое смешное – часто вполне успешно. Вот и приходится для них ложные цели создавать, во избежание…
– Нашему Маштакову никто вовремя ложной цели не подсунул, – посетовал Ляхов.
– Именно. Так он у вас, может, на всю Россию один такой, а у нас – стадами ходят. От них и приходится защищаться. В том числе… Вот посмотри, что получилось. Я, когда контракт подписал, специальные курсы прошел, и сейчас могу рассуждать почти квалифицированно. В моей реальности похожего Маштакова не случилось, вернее, он был, только страсть к девочкам превысила изобретательский потенциал, и ничего по-настоящему ужасного он не выдумал.
Соответственно, на моем перевале «хесболлаховцы» несли с собой самые обыкновенные, хотя и очень мощные мины, тоже, впрочем, изготовленные на совсем новом принципе. В Ливане с сирийцами разборки учинять. Там война четвертый десяток лет уже идет, – счел нужным пояснить Вадим, – а когда на вашей стороне «Гнев» сработал, вышло то, чего Маштаков и вообразить не мог.
Во-первых, он сработал нештатно, во-вторых – в предположительно слабой точке. Ваш мир, он ведь слишком искусственный, как бывает искусственный хрусталь, на самом деле просто прессованное стекло. Перекаленное и с огромными внутренними напряжениями. Стукнешь чуть сильнее, взрывается, разлетается в пыль.
Вот и здесь. Кроме пробоя в боковое время произошло соприкосновение энного количества реальностей. Как в бильярде, когда разбиваешь пирамидку. Или, если представить спектр реальностей в виде многожильного кабеля – случилось короткое замыкание сквозь весь жгут. Причем как шары соударяются разными точками своих поверхностей, так и провода за счет переменного шага витков искра пробивает на разном расстоянии от их начала. Тем самым в нашем случае моменты реальностей совместились разные.
Вечер начал получаться интересным.
– Что же касается невозможности повлиять на прошлое, – вернулся к прерванной теме Вадим-второй, – ты прав только в одном-единственном случае – если мы все живем вдоль единственной временной линии, и возвращение в прошлое осуществляется с нее же. Тогда действительно, произведя МНВ
[69]
, мы получаем развилку в том месте, где его последствия становятся значимыми. Иногда результат проявляется только через годы и десятилетия.
Если же принять теорию кабеля (лично мне она кажется наиболее наглядной), то за счет как раз того, что витки расположены асинхронно, и, зная, так сказать, порядок шага, мы можем не только наблюдать иную реальность, но и проникать в нее практически в любом потребном месте. Делать там все, что заблагорассудится, а потом перемещаться в любую (почти) точку как исходной, так и измененной реальности. При этом все (опять же – почти) парадоксы снимаются…
– Или, – вклинился в возникшую паузу Ляхов, – они просто переходят в скрытую, не доступную нашему наблюдению форму, и потом проявляют себя самым неожиданным образом.
Поставив таким образом собеседника в тактический тупик, он, извинившись, спустился вниз, чтобы проверить караулы. Бойцы несли службу четко. Да ведь и понятно, повстречавшись с одной только Гретой, начнешь молиться на Устав караульной службы за неимением другой священной книги.
