Я спросила его, удалось ли ему поехать-таки в Аспен.
Да, я поехал. Но это было самое ужасное время в моей жизни. У меня было отвратительное настроение, я постоянно ругался с моей девушкой. В итоге большую часть времени я провел у телефона, разговаривая с матерью, братьями и сестрой… постоянно извиняясь. Сплошное мучение, а не каникулы.
Я искренне удивилась, что Денис решился-таки на поездку. Я знакома с людьми, которые, чтобы не чувствовать себя виноватыми, совершали весьма экстравагантные поступки. Родители-манипуляторы мастерски умеют эксплуатировать чувство вины, мать Дениса явно не была исключением.
Конечно же, они устроили рождественский ужин без меня. И мама была так расстроена, что в первый раз за сорок лет у нее пригорела индейка! Сестра позвонила мне три раза, чтобы сказать, что я убил семейную традицию. Мой старший брат рассказывал всем, что я, должно быть, сошел с ума, раз посмел так поступить, а второй брат вообще заявил, что дети – это все, что осталось у нашей матери, и спросил, подумал ли я о том, сколько еще раз осталось ей праздновать с нами Рождество? Как будто я оставил ее на смертном одре или что-то в этом роде. Ну разве это справедливо, Сьюзан? Мама еще молодая, ей нет и шестидесяти, у нее крепкое здоровье! Я уверен, что брат мне транслировал мамины слова. И теперь я точно знаю, что больше никогда не пропущу ни одного Рождества.
Вместо того чтобы откровенно сказать Денису о своих чувствах, мать «поручала» его братьям и сестре говорить за нее. Это очень успешная тактика, которую используют многие родители-манипуляторы. Нужно помнить, что такой тип родителей всегда старается избегать прямой конфронтации. Вместо того чтобы прямо выразить сыну свое недовольство, мать Дениса разыграла роль мученицы во время рождественского ужина. Для Дениса это было столь же больно и оскорбительно, как если бы она опубликовала в газете объявление о его ужасном проступке.
Я объяснила Денису, что его мать и братья самостоятельно приняли решение быть несчастными на Рождество. Денис в этом не виноват и не должен нести за это ответственность. Это был выбор его семьи – они по собственной воле лишили себя возможности поднять бокалы за отсутствующих и провести приятный праздничный вечер.
До тех пор, пока Денис будет верить в то, что он совершает что-то плохое, когда всего лишь решает поступить так, как ему хочется, мать будет контролировать его жизнь, используя чувство вины. Денис согласился со мной, что так оно и есть, и сейчас стал иначе общаться с матерью. Хотя она воспринимает возросшую уверенность сына как направленное на нее «наказание», Денису удалось выровнять баланс власти в их отношениях, и теперь те уступки, которые он делает, являются результатом личного выбора, а не капитуляции.
«Почему ты не можешь быть как твоя сестра?»
Многие токсичные родители сравнивают детей и целенаправленно выставляют одного из них в невыгодном свете, чтобы ребенок чувствовал, что он делает недостаточно для завоевания родительской любви. Такое поведение родителей подталкивает детей выполнять любую прихоть, чтобы вернуть утраченное расположение. Техника «разделяй и властвуй» применяется чаще всего к детям, демонстрирующим слишком независимое поведение, которое воспринимается некоторыми родителями как угроза стабильности семейной системы.
Сознательно или нет, но многие родители провоцируют конкуренцию между детьми до такой степени, что начинаются настоящие междоусобные войны вместо здоровых братских отношений. Последствия могут быть долгоиграющими. Кроме явного разрушения самооценки ребенка, негативные сравнения создают между братьями и сестрами атмосферу ревности, которая может влиять на их отношения всю жизнь.
БУНТАРЬ НЕ БЕЗ ОСНОВАНИЯ
Когда контроль со стороны токсичных родителей чрезмерен, пугает нас, заставляет чувствовать вину и эмоциональную боль, мы, как правило, реагируем одним из способов: или капитулируем, или бунтуем. Обе эти реакции задерживают процесс психической сепарации от родителей, хотя существует стереотип, что именно бунт является проявлением самостоятельности. Однако правда в том, что если мы бунтуем в ответ на поведение родителей, мы точно так же находимся под их контролем, как и в случае капитуляции.
Марк, симпатичный моложавый 55-летний холостяк, владелец крупной компании, разрабатывающей программное обеспечение для компьютеров. На первой же встрече он стал извиняться передо мной за то, что подвержен приступам паники и острого чувства одиночества:
Мне не хочется, чтобы вы мне сочувствовали, для этого нет оснований. У меня прекрасный дом, я коллекционер редких автомобилей, у меня есть практически все, о чем можно мечтать. Но иногда я чувствую себя таким одиноким! У меня так много всего, а мне не с кем разделить это! Иногда меня преследует чувство огромной потери, чувство, что я упустил возможность любить и быть любимым. Я в ужасе от мысли, что умру в полном одиночестве…
Я спросила его, есть ли у него объяснение тому, почему у него так складывается личная жизнь?
Каждый раз, когда я сближаюсь с женщиной или начинаю думать о женитьбе, у меня начинается паника, и я разрываю отношения, сбегаю… Я бы хотел вести себя иначе, но не могу и не знаю почему. Мне кажется, это все из-за моей матери – она не дает мне довести дело до конца.
Я попросила объяснить, как Марк воспринимает давление со стороны матери.
Она прямо-таки одержима идеей женить меня. Ей 81 год, у нее крепкое здоровье, множество друзей, но у меня ощущение, что все, что ее интересует, – это моя личная жизнь. Я ее искренне люблю, но даже рядом не могу находиться именно из-за этого. Она живет только ради моего счастья, буквально душит своей заботой. Не дает мне проходу! Она постоянно советует, как мне надо жить… как делала это и раньше. Мне кажется, что, если бы это было возможно, она бы дышала вместо меня.
Последние слова Марка – это прекрасное образное описание «слияния». Его мать так привыкла связывать свою жизнь с жизнью сына, что перестала различать, где «заканчивалась» она и «начинался» он. Марк пытался избавиться от этого удушающего контроля, поэтому и бунтовал и отвергал все, что предлагала ему мать, даже то, что нужно было ему самому, например брак.
Я объяснила Марку, что, возможно, он был так занят бунтом против матери, что игнорировал собственные желания. Не поддаваться на уговоры матери стало настолько важным, что он отказывался от любых отношений с женщинами, которые, по его же словам, все-таки были ему нужны. Так он поддерживал иллюзию личной независимости, но в реальности его свободная воля стала заложником бунта.
Я называю это бунтами саморазрушения. И такое поведение – противоположность капитуляции, всего лишь обратная сторона медали. Существует здоровый бунт, который предполагает активное стремление человека делать выбор. Такой бунт питает личностный рост и способствует развитию индивидуальности. Бунт саморазрушения – это реакция на чрезмерный контроль со стороны родителей, и в этой битве важно не столько достижение цели, сколько сам факт противостояния. А это редко бывает в интересах бунтовщика.
