Она и правда играет бесподобно, но иногда продолжает играть даже после долгого везения, рискует драгоценным выигрышем, лишь бы подольше побыть рядом с ним. Никогда она не пьянеет настолько, чтобы забыть о его волнующем присутствии, – рядом, позади, в дальнем конце комнаты, где он с кем-то разговаривает, жестикулируя, и где, если уж на то пошло, он точно так же чувствует ее присутствие, как и она его.
Теперь, когда она испытывает сильнейшую потребность прикасаться к нему, былую свободу обращения с ним заменяют сознательные, осторожные, незаметные жесты. Остановившись у подножия огромной лестницы, чтобы пожелать спокойной ночи гостям, она рассеянно трогает приколотый к борту мундира пустой рукав, смахивает пылинку: заметила крошку, оставшуюся от сна в его правом, слепом, глазу, и жалеет, что не может ее снять.
Он представляет себе, каково будет объятие без руки: оказываясь с ней лицом к лицу, он иногда чувствует себя так, будто падает на нее.
Она смотрит на его губы, полуоткрытые, когда он слушает; когда он говорит, она иногда спохватывается, что не поняла ни слова. Черты его лица кажутся такими большими.
Им легче, если они не смотрят друг на друга, но, бок о бок, стараются проявлять интерес к другим людям. Понятия «право – лево» получили новое значение. Правая сторона – та, с которой Герой искалечен, там его неподвижный глаз, его пустой рукав. Она заметила, что он всегда садится по правую руку от нее, поворачивается к ней неповрежденной стороной.
Самые обычные ситуации рождают новые, трепетные действия. Он сидит возле нее за карточным столом и видит, что она постоянно чешет левое колено. Ему хочется остановить ее, пока она не поцарапала свою дивную кожу. (У нее обострение экземы, это случается время от времени, но он не мает.) Не задумываясь, он наклоняется поближе, чтобы заглянуть в карты, которые она держит в правой руке, настолько близко, чтобы можно было прошептать на ушко совет по поводу следующего хода, и это – каким-то образом он догадался, что так и будет – заставляет руку под столом, чешущую колено, остановиться.
Как мучительно помнят они о скрытых под одеждами телах друг друга. Как мучительно ощущают расстояние, отделяющее их друг от друга.
На банкете она вдруг понимает, что его левое бедро находится не больше чем в шести – нет, в семи – дюймах от ее правого бедра. На столе – четвертая перемена блюд. Он вполне справляется с изящным золотым столовым прибором, неким гибридным устройством, ножевилкой (лезвие смотрит вправо, а зубцы влево), подаренным каким-то почитателем после Нильского сражения, но она, тем не менее, берет свои нож и вилку, наклоняет торс к нему, ближе к нему и, чтобы расплатиться за эту дерзость, рожденную непобедимым желанием, отодвигает от него правую ногу, прижимает ее к своей левой ноге. И, чрезвычайно осторожно, чтобы не коснуться плечом его плеча, начинает резать для него мясо.
Этим вечером, за этим столом, не ее одну волнует расстояние между вещами.
Неужели только мне, – одна из приглашенных англичанок разглагольствует об удивительнейшем феномене, который ей довелось наблюдать, – неужели только мне посчастливилось видеть маленький остров очень интересной формы, чуть более удаленный от города, чем наш прекрасный Капри удален от Неаполя?
Остров?
Но из Палермо не видно никакого острова, – возразил кто-то из гостей.
Все пытаются меня в этом убедить, – чопорно отвечала мисс Найт.
А когда вы видели этот… остров? – принялся допрашивать ее лорд Минто, бывший посол на Мальте и знакомый Героя, гостивший у них уже несколько недель.
Большую часть времени его не видно. Когда небо совершенно безоблачно, его не разглядеть.
А если облачно, то вы его видите?
Если под словом «облачно», лорд Минто, вы подразумеваете, что небо затянуто облаками, то нет. На горизонте должно быть лишь несколько легких облачков.
Леди Минто смеется. Вы, конечно же, видели обычное облако, но приняли его за остров.
Нет, это не облако.
Но прошу, скажите, почему же?
Потому что оно всегда имеет одни и те же очертания.
Гости замолчали. Жена Кавалера очень рассчитывала, что в беседу вступит Герой.
Вполне логично, – заметил Кавалер. – Продолжайте, мисс Найт.
Я не знаю, логично ли это, – сказала она. – Но не могу отрицать того, о чем свидетельствуют органы моих чувств.
Совершенно справедливо, – сказал Кавалер. – Пожалуйста, продолжайте.
Смею сказать, я чрезвычайно упорна, – продолжила мисс Найт и вдруг замолкла в нерешительности, будто не зная, с какой стороны, привлекательной или непривлекательной, выставила свою отличительную черту, которая ее саму так восхищала.
Так вы действительно видели остров? Настоящий остров?
Да, лорд Минто, – воскликнула она. – Видела. А потом, после того, как видела его не менее десяти раз, я сделала зарисовку и показала кое-кому из наших офицеров. Они сразу же узнали один из самых дальних Липарских островов, которые лежат…
Вулькано? – перебил Кавалер.
Нет, другое название.
Стромболи?
Нет, кажется, нет.
Вы так далеко видите, до самых Липарских островов! – пронзительно вскрикнула жена Кавалера. – О, хотела бы я иметь такое острое зрение.
Предлагаю тост за упорство мисс Найт, – сказал Герой. – Она женщина с характером, а характер – то, что более всего восхищает меня в женщине.
От этих слов мисс Найт покраснела так густо, что жена Кавалера потянулась через стол и похлопала ее по руке. Произошел своеобразный переброс чувства: комплимент, вдохновленный ею, но адресованный другой женщине, дал ей повод косвенным образом вступить в контакт с рукой Героя.
Увидеть отсюда Липарские острова невозможно, – заявил лорд Минто.
Мисс Найт, растерявшейся от столь быстрой смены комплиментов на неодобрение (к тому же и то, и другое было высказано самыми важными джентльменами из присутствующих), овладели очень женские эмоции – она временно лишилась дара речи. Кавалер воспользовался паузой, чтобы поведать собравшимся о научной подоплеке миражей и прочих оптических аномалий: он читал об этом книгу.
Мне кажется, нам следует поверить утверждению мисс Найт о том, что она видела остров, – тоном знатока произнес он. – Разве сам лорд Минто не мог бы сказать, что видел собственное лицо? В зеркале, разумеется. Так и мисс Найт в неподвижных водах залива Палермо видела далекий остров, отражение острова, полученное тем же способом, каким камера-люцида создает на плоской поверхности образ объекта, только трех– или четырехгранной призмой в данном случае послужили облака и определенный угол преломления света. Многие из знакомых мне художников находят это гениальное изобретение весьма полезным при работе над рисунками.
Жена Кавалера довела до сведения собрания, что ее супруг – специалист по любому научному вопросу. Никто, – уверенно заявила она, – не обладает такими познаниями, как он.
