Он имел в виду то, что не пройдет и полугода, как в АСАЛА сменится глава. Ожидалось, что на это место придет Монте Мелконян, человек, как бы правильнее выразиться? – не слишком требовательный.
Акоп Акопян задушил москвича телефонным проводом. У москвича были длинные пальцы, которыми он попытался сорвать петлю со своей шеи. Но Рубен нашел среди грязной посуды зазубренный нож и быстро решил проблему.
Ему нужно было спешить обратно в Лос-Анджелес.
Глава четырнадцатая
Кировакан, Армянская ССР, 1980 год
На площади у фонтана остановился, шипя шинами, белый автобус со светло-голубой крышей. Отворились двери, и на улицу потянулась вереница ребятишек. Их встречала старая русская церковь с позолоченным куполом, словно врата в новую светлую жизнь, но вместо святых в воротах стояла учительница.
– Идемте за мной, – сказала Мина, и дети гуськом двинулись в сторону железнодорожной станции. Мина замыкала колонну, попутно пересчитывая учеников. Всего двенадцать душ – ни дать ни взять сыновья Иакова. Двенадцать апостолов. А сама она двенадцать дней не разговаривала со своими родителями.
В тот день она с учениками отправилась в шестичасовую поездку в Тбилиси через северные леса. Поговаривали, что среди зарослей скрывались руины времен раннего Средневековья. Сама Мина их никогда не видела. Она почти не смотрела в окно, размышляя о том, что глупо искать сокровища в лесу, когда кругом столько неизведанного.
Не прошло и получаса с начала путешествия, как поезд завизжал, заскрипел тормозами и остановился. По вагонам прошел проводник, объясняя, что железнодорожные пути перегородил селевой поток, и понадобится не меньше дня, а то и больше, чтобы все расчистить. Очень жаль, добавил он, но поезд возвращается назад.
Все двенадцать учеников разочарованно загалдели. Пропала такая интересная экскурсия, и вряд ли родители будут довольны этим. Мина была бы рада взять вину на себя, но она не управляла природными силами в районе Лори. Как будто бы кто-нибудь мог управлять хотя бы частью ее собственной судьбы. Да она и сама не могла!
Поезд тронулся в обратном направлении, и Мине ничего не оставалось, как покорно созерцать уже увиденный за окном пейзаж.
По вагону шел мужчина приблизительно ее возраста. Бородка, воротник рубашки распахнут. Мужчина не был похож на местного жителя, однако поздоровался он по-армянски. Мина кивнула ему в ответ. Взгляд его был открыт, совсем как у того человека, что она видела в Париже. «Симпатичный и идейный», – записала она тогда в своем дневнике. Этот тоже казался симпатичным и с идеями, причем она поняла, что он не преминет начать разговор, хотя и не присел на сиденье.
– Не похоже, чтобы вы были матерью всех этих сорванцов!
– Я учительница.
– Да-да, – согласился незнакомец. – Я просто пошутил.
Мина взялась пальцами за подбородок:
– О, простите…
– Ничего, ничего. Виной всему мое произношение, должно быть. Куда вы ездили?
– В Тбилиси на соревнования.
– И какой же вид спорта вы выбрали?
– Нарды.
– А-а… Я-то лично предпочитаю шахматы. Там требуется работать каждой клеточкой мозга.
У мужчины был довольно-таки необычный акцент – Мина никак не могла понять, откуда этот человек родом.
– Может быть, – молвила она. – Но нарды, на мой взгляд, больше напоминают жизнь. Тут нужны и опыт, и удача.
Мужчина улыбнулся:
– Как ваше имя?
Мина ответила.
– Монте Мелконян, – представился незнакомец и наклонился вперед, чтобы пожать ей руку.
– Никак не могу понять по вашему выговору, откуда вы, – сказала Мина.
– Видите ли, я постоянно путешествую и цепляю самые разные акценты. А родом я из Штатов. Калифорния.
– Никогда не была, – ответила Мина.
Ей показалось, что на этом вроде и надо бы прекращать разговор, но она все же не удержалась:
– Но я знаю одного человека, который там живет.
Мужчина рассмеялся:
– Я бы спросил, как его звать, если б знал вашего друга. Но Америка – очень большая страна. В одной только Калифорнии народу в девять раз больше, чем во всей Армении.
Мина посмотрела ему прямо в глаза. Мелконян выдержал ее взгляд.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Я не собираюсь докучать вам попытками познакомиться. У меня есть любимая, ее Седа зовут. Я еще не открылся ей, но, как мне кажется, она и так это знает. Просто я много разъезжаю по свету – вот недавно был в Иране, участвовал в свержении шаха.
– Надеюсь, вы не собираетесь учинить революцию прямо в поезде?
– А, нет, не здесь. Знаете, я учился на археолога, и вот теперь путешествую, делаю кой-какие заметки для будущей книги.
Мина перевела взгляд на окно. Она еще ни разу не видела таких зеленых холмов. Ей вдруг захотелось сказать что-то о будущем, что восьмидесятые годы могут стать вполне удачным десятилетием для многих поколений армян, но она осеклась и продолжила смотреть на мелькавшие за окном деревья.
– Я не хотел смутить вас, – сказал Монте. – Уж вы меня извините, что побеспокоил.
– Да ничего, – ответила Мина. – Да и что толку знакомиться. Я ведь замужем. В смысле, помолвлена.
– Ах, вот оно что. Это мужчина вашей мечты?
– Нет.
Она спокойно рассказала о женихе, потому что понимала, что вряд ли еще раз увидится с этим человеком, Монте Мелконяном. А может, на нее успокаивающе подействовала сама обстановка.
– Мои родители нашли мне мужа в Кировакане.
– О, как старомодно! – воскликнул Монте. – А он… ну, по крайней мере, он вам симпатичен?
– Я плохо знаю его. Он много старше меня. Недавно переехал из Ленинакана.
– Должно быть, он забавный человек. Мне кажется, что ленинаканцы все с чувством юмора, да ведь?
– Да, попадаются интересные люди. А некоторые еще и сентиментальны, прямо как кироваканцы. И наивны.
Монте подался вперед, уперевшись локтями в колени. Его лицо оказалось так близко, что Мина расслышала его шепот:
– А что, если вы вообще не вернетесь?
– Что, простите?
– Отпустите детей на вокзале в Кировакане. А мы с вами вдвоем поедем дальше, в Ереван. Вы мне чем-то напоминаете Седу. Ее легче полюбить, чем меня. Она – нечто эфемерное…
Мина ощутила прилив уверенности – этот момент она еще долго будет вспоминать, просеивая сквозь память каждое его мгновение.
– Нет, я так не могу, – ответила она.
– Хорошо, – отозвался Монте, откидываясь на спинку своего сиденья. – Вы, главное, не отчаивайтесь. Я уверен, что и в этом положении вы сможете найти счастье в жизни. В конце концов, мы – армяне. И пережили мы кое-что пострашнее, чем, знаете, старик-муж.
