Руарид взял бинокль, лежавший на подоконнике, осмотрел гавань и с улыбкой повернулся к Флоре.
– Смотри, – сказал он, протягивая ей бинокль. Сфокусировав взгляд, она радостно ахнула, когда в поле её зрения появился знакомый корабль, плывущий к пирсу. Она увидела молодого офицера на носу корабля, стоявшего у гюйсштока по стойке смирно и махавшего рукой в сторону домика-смотрителя. Угольно-черные волосы офицера взъерошил порывистый ветер, покрывший рябью поверхность озера.
Подхватив фуражку, Флора поспешила на базу. Но, к своему ужасу, она обнаружила, что не единственная пришла встретить Алека. В конце пирса стоял сэр Чарльз со спаниелем у ног. Увидев Флору, собака подпрыгнула, вильнула хвостом и ткнулась влажным носом ей в руку. Флора погладила мягкие уши и широкий костистый лоб.
– Кори! К ноге! – рявкнул сэр Чарльз. Спаниель тут же поплёлся обратно к хозяину, поджав хвост и опустив голову.
– Доброе утро, сэр Чарльз, – вежливо сказала Флора. – Приятно снова увидеть «Бойца» в порту, правда?
Он холодно взглянул на неё, прежде чем вновь повернуться к кораблю.
– Разве вам не следует заниматься своими обязанностями, мисс Гордон?
Она взглянула на свои наручные часы.
– У меня есть еще десять минут до начала моей смены, поэтому я решила встретить Алека.
Мускул его челюсти раздражённо дернулся.
– Ну, как видите, я уже здесь. Делегация ни к чему. Я уверен, что мой сын захочет сразу же вернуться в дом, чтобы увидеть свою мать. У вас будет достаточно времени его встретить, – подчеркнул он с саркастической усмешкой, – когда вы закончите свою работу. Военно-морской флот Его Величества платит вам не за то, чтобы вы слонялись тут, отвлекая людей и мешая важным операциям.
Пальцы Флоры сжали брошь в кармане кителя так сильно, что остриё впилось ей в руку. Она собиралась ответить, когда он вновь повернулся к ней, и его лицо потемнело от гнева. Она в ужасе отпрянула, вновь поражённая сходством между отцом и сыном.
– Хотите, чтобы я поговорил с вашим командиром, мисс Гордон? Или, может быть, с комендантом лагеря, моим близким другом? Вам следует помнить о том, что я легко мог бы перевести вас на другую базу, и вашего брата тоже. Я не сомневаюсь, что он наслаждается своим прекрасным положением на суше, в то время как другие, такие, как мой сын, отправляются в море навстречу опасностям.
Она попятилась в сторону, в ужасе и недоумении от его ядовитых слов. На мгновение она потеряла дар речи, пытаясь собраться с мыслями. Но она проглотила язвительный ответ, застрявший в горле, и почувствовала, как кто-то тянет её за рукав. Обернувшись и сморгнув злые слёзы, увидела Майри.
– Пойдём, Флора, – сказала подруга. – У нас сегодня много дел.
Когда они подошли к палаткам, полукругом выстроенных на плацу, Майри спросила:
– Что все это было? По тому, как ты отшатнулась, я поняла, что он сказал тебе какую-то гадость. Он по-прежнему не может смириться, что вы с Алеком вместе?
Флора покачала головой, закусив губу, чтобы не текли слёзы. Не хватало только доставить сэру Чарльзу такое удовольствие.
– Это не имеет значения, – сказала она, как только смогла справиться с голосом. – Алек вернулся, вот что имеет значение. И я скоро его увижу, – добавила она и с благодарностью посмотрела на Майри. – Спасибо, что пришла так вовремя. Я собиралась сказать кое-что, что, безусловно, не улучшило бы ситуацию.
Майри покачала головой.
– Нет никакого смысла спорить с таким человеком. Он тебя просто не услышит. Подожди немного. Когда война закончится, всё будет совсем иначе, вот увидишь.
Флора вздохнула.
– Так долго ждать…как мы с тобой всё это выдержим? У меня такое чувство, что жизнь замерла.
– У меня тоже, но прогресс есть. Ты слышала о «Тирпице»? Бриди говорит, что в Норвегию была направлена секретная миссия, и вчера пришло известие, что она прошла успешно. Очевидно, сверхмалые подводные лодки добрались до «Тирпица», спрятанного во фьорде, и он уже несколько месяцев благополучно выведен из строя. Так что не унывай – теперь у нас на одну причину меньше тревожиться за Алека и Роя.
Флора улыбнулась.
– Ты права. С каждым днём мы на день ближе к тому, чтобы они вернулись домой навсегда.
– И не смей забывать об этом, Флора Гордон! – Майри обняла подругу. – Если вы не позволите Гитлеру победить вас, вы не позволите и сэру Чарльзу. А теперь за дело, давай приближать этот день!
$
В последние, короткие дни уходящего года Флора положила у зеркала в прихожей сосновые ветки, чтобы дом наполнился запахом леса, сплела венок из алых ягод остролиста, повесила на дверь. Всё это казалось ей нелепым, но нужно было сделать над собой усилие, совершить что-то жизнерадостное, нормальное, что помогло бы поднять настроение.
Хорошо, что Алек вернулся домой на несколько недель, хотя она была слишком подавлена жестокими угрозами сэра Чарльза. Она не смогла заставить себя рассказать Алеку то, что сказал ей его отец, понимая, что этим ещё больше подорвёт его боевой дух. Он уже и так был на пределе возможностей. А теперь ему предстояло вновь уплыть, встретить Рождество без неё, в арктических сумерках, глядя в серо-стальное море и в любой момент ожидая вражеской атаки.
Прошлым вечером «Птицы Олтбеа» исполнили в битком набитом зале несколько рождественских песен. Флора чувствовала, что зрители стараются сделать хорошую мину при плохой игре, не думать о том, как им хочется быть сейчас дома, с семьёй, и просто подпевать знакомым словам. Густой туман окутал корабли, стоявшие на якоре, и Флора чувствовала, как этот туман давит ей на лёгкие, как в душу проникает липкий страх, спутавший это уже пятое разорванное войной Рождество.
Ставя в печь противень с запечёнными фазанами, она думала, сколько ещё праздников продлится эта война. Доска объявлений в столовой и та призывала соблюдать умеренность, есть скромно (чистая тарелка – чистая совесть) и воздерживаться от алкоголя, особенно по понедельникам. Флора была рада, что холмы и море позволяют дополнить скудный военный рацион: она приготовила скирли в качестве гарнира к фазанам, и зернистая овсянка впитала в себя мясные соки; у неё не было фруктов, чтобы приготовить традиционный пудинг, и она обошлась вариантом попроще, из яблок и мёда, добавила виски из бесценной бутылочки, которую Йену подарила леди Хелен – это точно должно было поднять всем настроение! В шкафу стоял кувшинчик сливок, подарок от семьи Майри, и рот Флоры наполнился слюной при мысли о том, как сливки будут стекать по ломтикам горячего пудинга. Но и за приготовлением праздничных блюд она не могла не думать о том, каким же будет Рождество Алека. Она испекла для него печенье, потратив почти весь выделенный на месяц сахар, перевязала клетчатой ленточкой и надеялась, что оно внесёт небольшое разнообразие в корабельную диету из бутербродов с солониной и жидкого какао.
[9]
