Она кивает, задумчиво пережевывая печенье.
– Времена были и впрямь необычные. И удивительные. Все эти люди неожиданно явились к нам со всего мира – поляки и индусы, американцы и русские. И какая же дружба была у Ренов! Среди нас было много девушек из Англии и Уэльса, так что мы все сдружились.
Дейзи подползает к Бриди, подтянувшись, встаёт и пытается вскарабкаться к ней на диван.
– Ах ты, моя милая шалунья! – Бриди сажает её на колени, и Дейзи радостно устраивается поудобнее. – Конечно, были и минусы. Нам выдали пропуска службы безопасности, которые мы всегда должны были таскать с собой. Дороги в Лаайде, Гейрлоке и Акнашине были перекрыты контрольно-пропускными пунктами, и без предъявления документов никого не впускали. Я свои вечно забывала, но, к счастью, большинство охранников меня знали – я же работала в столовой! – и пускали так. Были и мрачные дни. Много наших мальчишек отправились воевать в другие страны, и часто приходили телеграммы и вести, что кто-то убит. Мы всей деревней оплакивали свои потери.
Её глаза туманятся, когда она вспоминает об утратах. Но когда я хочу расспросить её о чём-то конкретном – особенно о моих родителях, она мечется как испуганный олень, и прячется за историями, лишёнными конкретики. Глядя, как она играет с Дейзи, я думаю, какой чудесной мамой и бабушкой она могла бы стать. Её жизнь была бы совсем другой.
– А вы, Бриди? – спрашиваю я. – Вокруг столько солдат и моряков – у вас, конечно, были романы?
Её лицо на миг светлеет, и я снова вижу её совсем юной, хорошенькой и задорной. Но вдруг словно туча находит на солнце, и выражение её лица вновь меняется.
– Да, кому-то из нас война дала новые возможности. Но сама знаешь, на одну историю о любви приходится десять о потере, – говорит она, выуживает из рукава кардигана носовой платок и сморкается. Потом вновь смотрит на альбом.
– А я не рассказывала тебе, как пришли конвои из Арктики? Меня как раз перевели в столовую, когда мы услышали новости…
Флора, 1941
В тот день дул резкий ветер, облака, отражавшиеся в воде, неслись над водами озера, и уже темнело – ещё один короткий зимний день сменялся длинной ночью. Флора сидела напротив Майри за длинным столом, обхватив руками чашку и впитывая остатки тепла толстого белого фарфора.
В столовой было необычно тихо, и Бриди смогла составить компанию подругам, наполнив их чашки чаем из огромного металлического чайника и поставив на стол тарелку с тремя ломтиками сухого полуфабриката торта, который был главным лакомством столовой. Мужчины прозвали этот торт «Жёлтая смерть», поскольку он был приготовлен из высушенного порошка заварного крема и во рту рассыпался, становясь похожим на опилки, так что требовалось немало жидкого чая, чтобы его запить.
Как обычно, Бриди не терпелось поделиться последними сплетнями.
– Всех мужчин созвали на инструктаж, – сказала она. – Должно быть, что-то важное!
Неудивительно, если роль базы менялась. Казалось, война нещадно распространяется, как лесной пожар, поглощая всё больше стран, и карта мира на глазах меняет цвет. Только накануне вечером они видели кадры кинохроники нападения японских бомбардировщиков на гавань под названием Перл-Харбор на другом конце света. Увидев разбитые корабли, затонувшие в залитой нефтью воде, и носилки с обгоревшими телами, обычно разговорчивые зрители замолчали. Хотя всё это происходило за тысячи миль, тем, кто смотрел на якорную стоянку в Лох-Ю, оно казалось слишком близким. Эти корабли могли быть их собственными. Эти изувеченные и окровавленные тела могли быть их друзьями и сослуживцами.
– Теперь, пришли янки – может, нам попадутся симпатичные, – с надеждой сказала Бриди. Все её романтические свидания заканчивались слезами: то кавалера перевели в другое место, то у него дома обнаружилась возлюбленная.
– Думаешь, лучше наших? Ну, тогда они просто пройдут мимо, – сказала Майри и рассмеялась. Бриди задумалась, пережевывая кусок торта.
– Да, но они могут принести с собой что-то ценное. Было бы здорово, если бы у нас вновь появились духи! Или помада! Да даже чулки, в которых ноги не как у борца-тяжеловеса, – подметила она и со вздохом почесала лодыжку; от толстых шерстяных чулок кожа постоянно зудела.
– Я буду довольна и куском мыла, – вздохнула Майри. – Теперь оно тоже будет нормировано, вы слышали?
– Вот уж не ожидала от тебя, Майри Маклауд, – проворчала Бриди. – По-моему, ты ничем никогда не была довольна, – по мнению Бриди, Майри была чересчур разборчивой, поскольку отказала в свиданиях уже нескольким молодым людям.
– Нет ничего плохого, чтобы дождаться того самого, – заметила Флора.
– Тебе хорошо говорить, – с тоской ответила Бриди, – ты своего уже дождалась.
Майри сочувственно посмотрела на Флору. Та уже призналась подруге, что отец Алека встал на пути их помолвки. Он угрожал привлечь связи с нужными людьми и перевести сына в Портсмут, если это нелепое увлечение дочерью егеря не прекратится. Молодые люди понимали, что сэр Чарльз может это сделать, а может и рассчитать своего егеря, и теперь встречались тайно, боясь раскачивать лодку.
К тому времени как инструктаж закончился, ветер усилился и теперь швырялся мокрым снегом в железные стены палаток. Те, у кого не было дежурств, рванули по тёмному плацу в тёплую столовую, и Бриди поспешила обратно на свой пост за прилавком, чтобы вновь вскипятить исполинский чайник. Её сменили Руарид и Алек. Сняв фуражки, они положили их на стол сушиться и принялись рассказывать девушкам последние новости.
Россия сражалась против гитлеровской армии на нескольких фронтах, и сохранение советских линий снабжения было жизненно важным. Но границы на юге теперь контролировала Германия. Единственный способ доставить жизненно важные боеприпасы и оборудование был через Арктику. Конвоям кораблей теперь надо было проходить через северный мыс Норвегии, охраняемый немецкими линкорами, подводными лодками и Люфтваффе. И залив Лох-Ю должен был стать одним из пунктов, откуда отправлялись эти конвои.
Обычно беззаботное и весёлое настроение в столовой, где не смолкали дружеские подшучивания, звон столовых приборов и шипение горячей воды, внезапно сменилось серьёзным. Всё, что происходило до сих пор, было только началом.
Бриди вновь наполнила чашки, и три девушки обменялись испуганными взглядами. Было ясно – безопасная гавань, у которой стояли их дома, только что стала стратегическим центром мира, раздираемого войной.
$
Наутро вершины холмов покрылись плотным слоем свежего снега, и Флора дула на руки, пытаясь хоть немного согреть их. Ей пришлось поменять свечу зажигания в машине скорой помощи, которую она в тот день вела, – машина не хотела заводиться, и пальцы Флоры замёрзли. Она забралась в кабину и вновь покрутила двигатель, вздохнув с облегчением, когда он легко завёлся. Ей было приказано перевезти двух пациентов из лазарета на базе в Гейрлох, где гостиница была переоборудована в военный госпиталь. Она соскребла с ветрового стекла слой ледяной корки, сунула руки глубоко в карманы своей тёмно-синей шинели и в ожидании пациентов принялась расхаживать взад и вперед, пытаясь согреться. Её внимание привлекла знакомая фигура, выходившая из командирской палатки.
