– Вчера он был до того ужасен! Хвастался и хвастался перед Эрхартами, делал намёки насчёт Кингсли-Скоттов. Все выходные он был невозможен. Бедняжка мама, как только все разъехались, слегла в постель с головной болью. Он просто отказывается признавать, что война изменила всё.
– Но правда ли она изменила всё? – спросила Флора, положив руку ему на плечо и глядя на огромные серые громады, стоявшие на якоре. – Неужели мир настолько изменился, что сын владельца поместья может быть вместе с дочерью смотрителя?
Алек отодвинулся чуть в сторону, заглянул ей в глаза, пытаясь увидеть выражение её лица. Его тёмные глаза были полны боли и любви.
– Флора, я никогда так о тебе не думал. Ни о твоём отце, ни о Руариде. Вы – моя семья и всегда ей были. А ты… знай, что я любил тебя много лет. И хочу любить ещё дольше, все годы, что нам отпущены. В этом изменчивом мире лишь одна моя любовь к тебе неизменна, и я за неё держусь. Что бы ни случилось, ради Бога, Флора, не позволяй моему отцу отобрать у нас это.
Она опустила взгляд, стараясь скрыть от Алека, какое чувствовала сомнение. Он очень нежно погладил её лицо, приподнял её подбородок, чтобы вновь заглянуть ей в глаза.
– Я знаю, это нелегко, – сказал он тихо. – Но когда война кончится, мой отец уже не будет таким властным. И мы сможем пожениться.
– А как же твоя мама? – Флора знала, как Алек беспокоится о том, что леди Хелен останется одна в поместье Ардтуат. Сэр Чарльз становился тем раздражительнее, чем сильнее война накладывала отпечаток на тот образ жизни, на который он, как всегда считал, имел право. Алек признался Флоре, что не раз видел заметные синяки на руках матери. Возможно, они были проявлениями гнева её мужа. Когда он спрашивал, откуда эти синяки, леди Хелен находила отговорки, уходила от вопросов. Тревожась за мать, Алек старался проводить дома как можно больше времени, но разрывался между служебными обязанностями и желанием побыть с Флорой.
– Может быть, – он вздохнул, – всё наладится, когда кончится война. Отец вновь будет постоянно уезжать в Лондон. Маме будет полегче, – заключил он и сжал руку Флоры. – Пожалуйста, моя дорогая. Ты должна верить в нас, как верю я. Если что и было хорошего в моей помолвке с Дианой, так это осознание, что я никогда не буду чувствовать ни к кому того, что чувствую к тебе. Вчерашний вечер был пыткой для нас обоих. Но когда-нибудь, я тебе обещаю, ты станешь хозяйкой поместья Ардтуат и по праву займёшь своё законное место за этим столом.
Вместо ответа она переплела свои пальцы с пальцами Алека, нежно погладила его ладонь. С ним она чувствовала себя в безопасности. Но пока они сидели и смотрели на озеро и холмы, небо начало затуманиваться, навалились облака, поглотившие солнце. Несмотря на тепло летнего вечера, Флора чуть дрожала. Стена домика, к которой она прижалась спиной, всё ещё излучала дневное тепло. Но она прекрасно понимала, что этот дом – единственный дом, который был у неё в жизни, – может быть отнят у нее так же внезапно, как море меняет своё настроение, если сэр Чарльз, окончательно выйдя из себя, решит, что пора рассчитать своего егеря.
$
Обязанности Флоры на военно-морской базе заключались в основном в том, чтобы отвозить и привозить офицеров на причал и с причала, забирать персонал, который находился на наблюдательных постах, построенных вдоль берега залива. Иногда, если возникала необходимость, она водила грузовики и машины скорой помощи.
Они с Майри сидели в военной столовой, когда пришел приказ доставить машину скорой помощи в Коув, расположенный на дальнем берегу залива Лох-Ю. Тилли – так они называли маленькие грузовые автомобили – слетела с дороги и застряла в канаве, а пассажиры получили лёгкие травмы.
Флора села за руль, Майри – рядом, и они помчались вдоль берега к тому месту, где дорога сужалась до единственной колеи за Пулу. Спустя милю они наткнулись на застрявшую машину, которая тревожно кренилась в сторону. Младший лейтенант пытался запихнуть большой камень под колесо. Его напарник, офицер артиллерийского вооружения, назначенный обслуживать зенитное орудие на смотровой площадке, сидел, ошеломлённый, на обочине дороги, и не кто иная, как Бриди, деловито пыталась наложить ему повязку из того, что при ближайшем рассмотрении оказалось полоской ткани, оторванной от её нижней юбки.
Девушки выпрыгнули из машины.
– Бриди! С тобой всё в порядке? Что случилось? – воскликнула Флора.
– Овца на дороге, – жизнерадостно ответила Бриди. – Пришлось свернуть, чтобы не задавить. Я отделалась всего парой ушибов и синяков, а у этого бедняги, по-моему, сломана рука. Но овца цела, – добавила она.
– Да уж, – сказала Майри. – Дайте мне взглянуть.
Она принесла из аптечки нормальную повязку и, опустившись на колени рядом с офицером, ловко осмотрела рану, затем осторожно, но крепко привязала его руку к груди, чтобы обездвижить запястье, уже начавшее опухать.
Оставив Майри ухаживать за раненым, Флора помогла другому молодому офицеру привязать верёвку к бамперу Тилли. Повернув машину скорой помощи задним ходом, она смогла вытащить машину из канавы, выровняв ее, чтобы как следует рассмотреть повреждения.
– Ой, – заметила Бриди, – похоже, с задней осью не всё в порядке.
– Ехать явно опасно. Придётся нам везти вас обратно, – заметила Флора. Молодой человек посмотрел на часы.
– Я опаздываю, надо сменить часового. Вы можете подбросить меня, а потом вернуться и забрать остальных?
– Да, конечно. Запрыгивайте.
Они поехали мимо белоснежных домиков – тех самых домиков, которые они с Алеком видели весной во время прогулки к скалистой арке за пляжем Файрмор. Поехали туда, где тропа кончалась за наблюдательным пунктом у самого устья озера.
Пока часовые менялись, Флора подошла к краю утёса. Вдалеке волны разбивались о зазубренный чёрный контрфорс Фурад Мора – острова, выступавшего из воды чуть в стороне от берега, где море вздымалось и вздымалось над скалами, словно в отчаянии рвалось в объятия мыса, которые могли защитить. Она знала, что бурные волны – не единственная опасность там, в Северной Атлантике, где немецкие линкоры скрываются за горизонтом, а подводные лодки, охотясь, бродят стаями, как голодные волки.
Обратный путь к базе в Меллон Чарльз был медленным – его затрудняла тяжёлая повреждённая Тилли, которая барахталась позади машины скорой помощи на буксирном тросе, как пьяный кит, да к тому же ещё с Бриди за рулем. Услышав шум, из палатки вышел командир лагеря. Увидев повреждённую машину, он приподнял брови. А при виде раненого офицера-артиллериста они полезли у него ещё выше и почти исчезли под козырьком фуражки.
– Отведите его к хирургу. А вы – мисс Макдональд, верно? Зайдите ко мне в палатку, как только смоете с рук масло.
Флора сочувственно посмотрела на Бриди, хотя её подруга, казалось, была не слишком напугана предстоящим выговором от командира. В конце концов, она уже не в первый раз не смогла объехать овцу; случалось ей и столкнуться лоб в лоб с другой Тилли, хотя тогда в канаву улетел другой водитель.
