Они едут мимо пустыря, где когда-то стоял их лицей. Этьен резко тормозит.
– Вот ведь гадство, они его снесли! Стерли с лица земли наш Вьё-Коломбье!
Несколько секунд они сидят молча. Вспоминают тяжелые ранцы, ремни, оттягивающие плечи.
«Напоминает мою любовную биографию, – думает Луиза. – Пустынная, зараженная асбестом земля. Тут даже помидорный куст не вырастет. Я спасаю жизни других людей, но только не моего брата. Что со мной будет без него?» Она украдкой вытирает слезы. Этьен угадал ее мысли. Они встречаются взглядом, и Луизу обжигает его отчаяние. Он сдался. Все кончено. Решил плыть по течению. Этьен уже ушел. Ничто и никто не сумеет его удержать.
Этьен поворачивает ключ в зажигании, включает поворотник и следует указанию красной стрелки «К ПРИЮТУ».
Он паркуется у стены, в нескольких метрах от ограды, и сразу замечает машину Нины и еще два автомобиля, один из которых сдает назад, собираясь уехать. Этьен не обращает внимания на лицо водителя.
Ему было тринадцать или четырнадцать, когда он попал сюда впервые. Столько же лет сейчас Валентину. Нина нашла маленького бретонского спаниеля, оголодавшего, без ошейника, и они всю вторую половину дня ходили по домам, как какие-нибудь торговые представители, и спрашивали:
– Это не ваша собака?
– Нет…
В 21:00 злой, как осенняя муха, Пьер Бо задал им взбучку, а увидев на руках у внучки несчастного песика, совсем разошелся:
– На этот раз все! У нас уже есть Паола и четыре кошки! Тут тебе не Ноев ковчег! Сейчас же отведи его в приют.
– Там уже закрыто, дедуля!
– Знать ничего не хочу!
Нина обратила печальный взгляд на друзей:
– Я никогда не смогу отправить его…
Этьен принес найденыша домой и был встречен воплями родителей:
– Это что еще такое?!
– Собака. Прибилась на улице. Завтра будет в приюте.
– А до завтра?! Что ты намерен с ним делать сегодня? Выставь его вон, он найдет дорогу домой.
– Ага, как же, это вам не слюнявый мультфильм!
Вмешалась Луиза и помогла Этьену выиграть битву. Но не войну… Они нашли в подвале старое одеяло и соорудили из него подстилку, потом накормили песика. Луиза спала рядом с ним на диване, а утром он обгадил всю гостиную. Мари-Лор чуть удар не хватил, а красный от злости Марк в который уже раз походя оскорбил сына:
– Какое же ты все-таки неразумное существо!
– Да ладно, пап, это всего лишь собачье дерьмо, – ответил Этьен.
Он обожал препираться с отцом в присутствии матери, потому что она всегда брала его сторону.
В тот день Адриен зашел за ним в 9 утра, и они пешком отправились в приют. Чужая собака бежала следом, весело крутя хвостом. Сотрудница приняла их неласково, забрала нового постояльца, что-то пробормотала и исчезла за дверью. Они почувствовали себя предателями, на душе было тяжело, но оба стеснялись и изо всех сил сдерживали слезы. Каждый вернулся домой, чтобы погоревать без свидетелей.
Луиза долго умоляла родителей усыновить спаниеля, но они были непреклонны. Этьен по секрету от всех дважды звонил в приют в надежде услышать радостное известие, но с ним оба раза не пожелали общаться.
Зачем он приехал сегодня утром? Почему уступил просьбе сына?
По двум причинам: чтобы доставить удовольствие Валентину и обнять Нину на прощание. Последний раз.
51
Суббота, 1 июля 1995
Многочисленные гости, в основном члены клана Дамамм и самые близкие их друзья, медленно покидали мэрию. Со стороны невесты присутствовали Больё, Адриен и Жозефина. Главные люди в жизни Нины. Она по очереди обняла мать Адриена и мать Этьена и назвала их про себя «своими матерями на замену». Мэр в конце торжественной речи поздравил родителей новобрачных, и молодая в этот момент думала не о Марион.
Мари-Лор и Жозефина ездили с ней в Дижон выбирать свадебный наряд: платье как у балетной примы, цвета слоновой кости, верх из атласа и кружев и тюлевая юбка-колокольчик до середины икры плюс туфли на завязочках, букет бледно-розовых шелковых роз и тонкий, украшенный жемчужинами обруч. Выглядела Нина роскошно и притягивала к себе взгляды всех присутствующих, как самая яркая звезда небосвода. Нина очень молода и напоминает дебютантку на своем первом балу, а Эмманюэль в светло-сером костюме от Диора выглядит элегантным, как английский лорд. Жители Ла-Комели никогда не видели на ступенях ратуши пары прекраснее.
Свидетели Нины Этьен и Адриен поставили свои подписи в книге регистрации браков, и обоим показалось, что они утвердили смертный приговор подруге – натужно улыбаясь, под вспышки фотоаппаратов. «На меня, смотрите на меня, молодые люди, вот так, поднимите головы… Да, вот так, жизнерадостнее!»
Два дня назад они устроили похороны девичества Нины, что не понравилось Эмманюэлю. Он сдержался. Подумал: «Послезавтра она станет моей навсегда…» – и отправился на дружескую пирушку с бывшими соучениками, приехавшими на свадьбу. Маню весь вечер притворялся, что ему ужасно весело, хотя думал только о Нине и сходил с ума от ревности.
По традиции две последние перед церемонией ночи Нина провела в своем доме, а Эмманюэль в своем. Этим вечером, после праздничного ужина, она навсегда поселится в Замке, а ее дом займет Жозефина.
– Уверена, что хочешь бросить нашу квартиру, мама? – спросил Адриен. – Этот брак долго не продержится.
– Какой ты пессимист, сынок…
– Совсем наоборот, мама, я оптимист!
– Нине так будет спокойнее, а если потребуется съехать из владений Пьера Бо, я сниму другое жилье. С тех пор как ты переехал в Париж, я не могу ходить мимо твоей опустевшей комнаты… У меня такое мерзкое чувство, как будто мой сын умер.
– Мама…
– И не спорь! Я должна шевелиться, мне нужна смена обстановки!
Вечером, в 20:30, Этьен с Адриеном заехали за Ниной и неприятно удивились, застав там Эмманюэля, «забежавшего на секундочку, просто так, чтобы поцеловать будущую жену». Они обменялись энергичным рукопожатием, всеми порами источая взаимную враждебность. Жених задал несколько вопросов об учебе в Париже и удалился, бросив на прощание покровительственным тоном:
– Ведите себя хорошо… и не втягивайте в глупые проделки мою любимую!
Этьен сумел сдержаться – в отличие от Адриена, на которого накатило, как в день расправы с Пи.
Нина испытала почти облегчение, когда за Маню закрылась дверь, как будто позволила себе ненадолго вернуться в веселые времена юности. Троица начала с того, что поздоровалась как положено.
Они не виделись с Рождества. Семь месяцев. Целую вечность. А вместе пробудут два дня. Когда Этьен с Адриеном 24 декабря вернулись в Ла-Комель, Эмманюэль преподнес им сюрприз: 26-го увез жену на солнечный остров, чтобы весело отпраздновать Новый год. «Он сделал это намеренно! – бушевал Адриен. – Знал ведь, сволочь, что мы возвращаемся!» Этьен решил «понизить градус» возмущения и заметил: «Это первый сочельник без деда, может, и неплохо, что ее не будет в Ла-Комели…»
