Улыбаться Себастьян перестал: он хотел забежать на работу на пять минут и сразу смыться, а теперь… Уже много дней все жители Ла-Комели до хрипоты спорят об одном: в машине, выловленной из озера, нашли останки исчезнувшей девушки или кого-то другого?
Они с Бернаром знакомы с детства, Бернар на год или два старше, ни вруном, ни хвастуном никогда не был, значит, дело серьезное, иначе он бы не пришел.
– Пошли поговорим в моем кабинете, – решает он.
– Ты меня не арестуешь? – удивляется Бернар.
– У нас тут не Америка, приятель, сначала все выясним, а там будем решать.
Бернар успел пожалеть, что пришел. Незачем было торопиться, это ничего не изменит.
– Не волнуйся так, дружище… – Себастьян наливает ему стакан воды.
И Бернар начинает рассказывать:
– В тот день, когда она исчезла… ну… Клотильда Марэ… мне было худо… Меня выгнали из гаража, и я уже полгода нигде не работал. Курил травку, много, и гашишем баловался, но к другому не притрагивался, клянусь здоровьем детей. Погода стояла жаркая, настроение было паршивое. Утром похоронили нашего почтальона, хороший был старик. Я заскучал. Все, как обычно, уехали отдыхать – кроме меня и еще нескольких ребят. Море мы видели только по телевизору, заняться было особо нечем, вот и куролесили… Нет, я не оправдываюсь, сам дурак, винить некого. Помнишь, какой я был тощий? Мешок с костями… Ходячий скелет… В муниципальный бассейн не ходил – стеснялся. Парни насмехались: «Эй, король, хиляк несчастный, не боишься королевство потерять?» Оставалось озеро. Там можно было спокойно курнуть и выпить. Прав у меня не было, кореш взял велосипед… а я решил угнать «Твинго» соседа, папаши Десноса, которого ненавидел за то, что годом раньше этот гад отравил нашу собаку. Доказательств не нашли, но все знали, что это сделал он. Ворота гаража стояли нараспашку, завестись оказалось проще простого, и я поехал прямиком на озеро. Дрейфил, конечно: прав нет, машина в угоне, в бардачке запрещенные вещества… Я понимал, что никогда не верну развалюху Десносу, покатаюсь и брошу в тихом месте, поэтому без помех плескался, покуривал, дрыхнул. Ближе к ночи я сел в машину и включил радио, передавали «Сентиментальную толпу»
[191], историйку о «жизни в розовом свете» Алена Сушона. Я больше никогда ее не слушал. Не мог… Потому что в конце дороги увидел на обочине девушку. Она обернулась, и я ее узнал. Мы вместе учились, у нее был парень, никчемушный, вроде меня. Я вдруг испугался, сам не знаю чего, так бывает с курильщиками травки, ударился в панику, подумал: «Черт, она заметит, что я в чужой тачке!» – и нажал на газ. Твердил себе: «Езжай быстрее и лицо спрячь, болван!» – но не успел, она бросилась вперед, как пловчиха или гимнастка, решившая побить рекорд на Олимпийских играх. Она летела под колеса и время рассчитала точно. Я не успел затормозить и заорал от ужаса, а фары разбились, и стекла брызнули в разные стороны. Несколько минут я сидел и не решался выйти, не мог унять дрожь в руках, не понимал, заглючило меня или все случилось на самом деле. Выключил радио, но не зажигание, заплакал, сдал назад и увидел ее. Она лежала на дороге, как мертвая олениха, и я вспомнил, как хоронил в саду своего пса. В конце концов я вылез, подобрался ближе, но коснулся тела не сразу, потом пощупал пульс. Понял, что она мертвая, и завыл. Ну почему это случилось со мной? Зачем она так поступила? Как могла убить себя в моем присутствии? Принцесса свела счеты с жизнью на глазах жалкого бродяги. Я был не в себе и решил, что должен избавиться и от тачки, и от девушки, а потом забыть. Все забыть! Кто бы мне поверил, расскажи я правду?! Кто? Никто. Сделали бы тест на алкоголь и наркотики, выяснили бы, что я без прав разъезжал на ворованной тачке, и отец убил бы меня, не дожидаясь легавых. Я взял ее на руки и спросил сквозь слезы, зачем она это сделала. Знаешь, мертвецы, они очень тяжелые, я с трудом ее поднял. Она еще теплая была… Осторожно уложил на заднее сиденье, как будто боялся сделать больно. Нашел место среди папоротников, где можно было съехать прямо в воду, разогнался до ста, «Твинго» зарычал, я втопил педаль газа до упора и, как Джеймс Дин в одном из фильмов, вывалился через открытую дверь на берег. Сломал запястье. Машина разогналась, как Клотильда на дороге, стала погружаться… И двадцать три года оставалась на дне. Я думал, ее никогда не найдут. А потом прочел в газете. Не тратьте время на проверку ДНК, или что там еще вы обычно ищете. Это Клотильда Марэ. Самое ужасное, что эта девушка в каком-то смысле спасла мне жизнь, кинувшись под колеса. Я взялся за ум, бросил наркотики и спиртное. Вернулся на прямую дорожку. И часто думал о ее родителях, решил: пусть считают свою дочь сбежавшей, но живой. Кто-то им заявил, что встретил Клотильду в Бразилии… Был момент, когда я почти решился на признание, увидел мать с отцом по телевизору у Жака Праделя, и в душе все всколыхнулось. Удержался – старшему моему исполнился год, а жена ждала второго. Парижане хорошие люди, но они не знают, каково это – кормить и защищать свою семью. Иногда бывает правильнее стреножить правду. Она причиняет слишком много боли.
84
30 декабря 2017
Мари-Кастий заканчивает разговор.
Она переваривает полученную информацию.
Мари-Лор только что прочла ей статью.
Клотильда Марэ покончила с собой, бросившись под колеса машины. У водителя нет судимостей, он честный отец семейства, а молчал все эти годы, потому что в молодости имел грешки. Все это требует проверки, не исключено, что он совершил наезд и избавился от тела.
Висяк можно будет дорасследовать и наконец закрыть благодаря тому, что мэрия решила окультурить часть озера.
Мари-Кастий три недели назад была рядом с Этьеном, когда стало известно о зловещей находке в озере. Он побелел как полотно. Произнес несколько раз:
– Я ее видел, я ее видел, я не псих.
– О чем ты говоришь, милый? Что ты видел?
– Машину.
«Сколько раз он просыпался, зовя Клотильду? – думает Мари-Кастий. – Это убило его. Разрушило. Клотильда Марэ выгрызала внутренности Этьена, как голодная крыса, а умирая, потянула за собой, подтолкнула к краю могилы».
Он должен узнать. Мари-Кастий кожей чувствует, что это жизненно важно. Возможно, все изменится, если он узнает, что не виноват в исчезновении девушки. Можно ли обратить вспять реки? Иногда – безусловно. Существуют ведь обратные течения.
Надо вернуться домой. Только Валентин может передать информацию отцу. Мари-Кастий подозревает, что Этьен с ним общается. Сын привязывает его к миру живых. Ее муж уехал с Ниной и тем, вторым, другом, потому что они его прошлое, а не настоящее. Эти люди – призраки.
Мари-Кастий садится в машину и повторяет вслух то, что собирается сказать сыну: «Родной мой, когда папа позвонит, да, я знаю, что он тебе звонит, передай ему следующее: мужчина сделал признание касательно машины в озере. Скажи так: один человек взял на себя вину насчет машины из озера. Твой отец поймет».
