Когда настал желанный вечер, Доминика надела юбку, которая так понравилась Рен, а сверху – черный льняной топ, подарок подруги.
– Ты ослепительна, дорогая, – одобрил ее костюм муж.
Доминика решила, что час ее славы настал, и глаза ее засияли.
Такси домчало их до площади Пантеона. Клод казался очень взволнованным. Доминика похвалила букет пунцовых камелий, которые он выбрал в подарок.
Мажордом забрал их пальто и провел в гостиную. Рен встала им навстречу:
– Добрый вечер, Доминика. О, какие замечательные камелии! Благодарю!
– Добрый вечер, Рен. Позвольте мне представить вам моего мужа. Это Клод.
Они поздоровались с подчеркнутой вежливостью. Жан-Луи просто подошел пожать ей руку. Доминика видела его впервые и нашла сногсшибательным. Затем Жан-Луи пожал руку Клоду, но сделал это с безучастным видом, который легко было принять за холодность.
Им подали по бокалу шампанского «Deutz» розлива «Amour».
– О, это же лучшее в мире шампанское! – воскликнула Доминика.
Жан-Луи улыбнулся ей, как несмышленому ребенку. У Доминики возникло подозрение, что она сказала глупость.
Рен представила ее другим гостям, и Доминика смело приняла участие в беседе. Эти люди казались ей очаровательными, она была горда тем, что встретилась с ними. За разговором она не сводила глаз с подруги. До чего та была хороша собой! На ней было пунцовое бархатное платье, подчеркивающее идеальные формы. Свои роскошные волосы она распустила, и они ниспадали до пояса. А с какой легкостью и приветливостью она обращалась с каждым: как будто в этом был смысл ее жизни. Она умела быть обворожительной и непринужденной, но обязательно полной внимания; она чередовала серьезность и игривость – в зависимости от того, о чем шла речь.
«Браво, Рен! Ваш вечер удался», – думала Доминика. Потом она отыскала взглядом мужа и сникла – такой у него был фальшивый вид. По всему было видно, что он не привык к светским раутам. Она хотела было броситься ему на помощь, но вовремя одумалась. В конце концов, ей удалось устроить ему вечер его мечты, с этим она справилась, так пусть теперь он сам сделает что-нибудь, чтобы вечер стал волшебным.
В этот момент позвали к столу. Вместо эпатажных закусок типа икры или фуа-гра хозяева предпочли традиционные блюда, поражающие своей простотой: пармская ветчина, которой официанты с готовностью наделяли желающих, огромная моцарелла, от которой каждый отрезал сам и поливал уже в тарелке оливковым маслом, артишоки по-римски. Доминика была в восторге от этого искусства сочетать простоту и роскошь.
Дегустируя блюда, она, увлеченная беседой с какой-то смешной пожилой дамой, вдруг боковым зрением заметила, что не видит больше подругу. Ее это встревожило. Она было направилась к столу, чтобы взять еще деликатесов, но, оглядевшись, обнаружила, что Рен в гостиной нет.
«Может, ей сделалось нехорошо и она ушла к себе?» – мелькнуло в голове.
Она тихонько выскользнула из комнаты и прошла в гардеробную, смежную со спальней. Оттуда она услышала голос Клода и замерла на месте.
– Ты знаешь, что на языке цветов символизирует красная камелия? «Вы самая прекрасная на свете». Самая прекрасная на свете – это ты.
– Очень мило с твоей стороны. А не вернуться ли нам в гостиную? Я боюсь, ты еще не все попробовал.
Доминику это «ты» совершенно выбило из колеи. Рен говорила «ты» только мужу и детям.
– Я не голоден, ты это знаешь.
– Я не сразу поняла, что ты – это ты. Мало ли на свете людей, которых зовут Клод Гийом. Когда я встретила твою жену, то нашла повод побывать у вас дома. Но не обнаружила ни малейшего следа твоего присутствия. А потом я познакомилась с твоей дочерью. Тут уж никаких сомнений не осталось. Она невероятно похожа на тебя.
– М-да, это так.
– Твоя карьера меня впечатляет. Молодец! Я тобой горжусь.
– Двадцать лет назад ты не могла и предположить, на что я способен.
– Ты был тогда большим вопросительным знаком.
– Которому ты ответила «нет».
– Какая разница? Ты создал свою жизнь, и она прекрасна.
– Это не моя жизнь. И это не я.
– Что ты такое говоришь?
– Когда двадцать лет назад ты меня бросила, я решил показать тебе, насколько ты ошиблась. И я создал свою блестящую жизнь из ничего.
– Пытался взять реванш?
– Нет, это была месть.
– Не понимаю.
– Чтобы не терять тебя из виду, я стал богатым и влиятельным человеком. Ты вышла замуж, и я тоже женился. Ты родила ребенка, и я тоже. Мне тоже хотелось бы троих, но это оказалось невозможно.
– По правде говоря, для этого нужны двое.
– Нет, я выбрал себе жену, которая практически не существует.
– Доминики не существует?
– Ну да, это пустое место. В моей игре она всего лишь пешка. Я выбрал ее потому, что она достаточно красива, чтобы играть роль светской дамы, и закомплексована настолько, что управлять ею проще простого.
– Уверяю тебя, ты очень сильно ошибаешься на ее счет.
– Даже если я ошибаюсь, это не имеет никакого значения. Про нее я могу сказать то же, что уже сказал про свою жизнь. Это не я. Моя работа – это не я. Мой брак – это не я. Меня нельзя свести к тому, что я имею.
– А твоя дочь – это тоже не ты?
– Ты права, это и есть больное место. Я всего добился, но не испытывал при этом никаких эмоций, потому что я – не это, это не я. Любые, самые мелкие мои действия были весточками, адресованными тебе. А потом родилась дочь, и это был удар. Почему-то, сам того не сознавая, я ожидал, что дочь будет похожа на тебя. Но она не только ничем не напоминает тебя, оказалось, что она как две капли воды похожа на меня.
– Она, кроме того, похожа на свою мать.
– Поскольку ее мать для меня не существует, это сходство меня нимало не трогает. А вот сходство со мной очень сильно раздражает. Дочь – это мой провал: мне не удается относиться к ней без эмоций.
– Но все же, я думаю, ты ее любишь.
– Я ее ненавижу! Не могу даже объяснить тебе, до какой степени.
Повисла пауза.
– Да ты просто чудовище, Клод! Двадцать лет назад ты был приятным молодым человеком. Я не понимаю, что с тобой произошло.
– Что произошло? Ты меня бросила.
– Какая связь между тем, что я тебя бросила, и теми ужасами, что ты тут рассказываешь?
– Это моя месть.
– И в чем состоит твоя месть?
– Ты уехала с Жаном-Луи, потому что он обещал тебе королевскую жизнь в Париже. Я хотел тебе доказать, что и я мог бы дать тебе то же самое. Только со мной у тебя была бы еще и любовь.
