Что для нее раньше значила цифра сорок? Карантин, сорок дней, в течение которых нельзя общаться с инфицированными больными. Этакая опасная зона, огороженная красно-белыми лентами. И вдруг цифра сорок открылась ей совсем с другой стороны: в сорок лет пожинаешь плоды своих трудов. Она смотрела на себя в зеркало – на лице ни морщинки, точеная фигурка, в глазах – какой-то новый блеск, блеск доверия.
Теперь Клод посвящал ее в свои планы и просил о помощи. Она была в восторге. Как-то он сказал ей, что ему надо завязать деловые отношения с неким месье Клери, крупной шишкой, директором одной из самых крупных фирм в области электроники. По причинам, которых Доминика не понимала, установление этих отношений сулило ее мужу небывалый карьерный взлет.
– Он неприступен, – посетовал Клод. – Я записался в его спортивный клуб, но он ни разу там не появился. Проникнуть в круг его общения выше моих сил.
– Но ведь ты стоишь во главе «Терраж-Париж» больше десяти лет. Разве ты не можешь просто позвонить ему и пригласить на ужин?
– Увы, нет, дорогая моя. Семейство Клери – это современный аналог салона Германтов у Пруста. Любопытная деталь: у этого человека имеются три дочери, которые ходят в тот же коллеж, что и наша Эписен.
– А как их зовут?
Клод открыл «Who’s Who».
– Элеонора родилась в семьдесят втором, Каролина – в семьдесят третьем.
– Жаль, что они не ровесницы Эписен.
– Что это меняет? Наша дочь все равно нелюдимка.
– Я не об этом, – сказала Доминика, сверкнув глазами. – Я думаю о родительских собраниях, которые дают возможность познакомиться. Слушай, через две недели у нас будет День открытых дверей, где родители любых классов могут пообщаться со всеми преподавателями коллежа. Мать девочек наверняка воспользуется этой возможностью. Ведь она существует на свете, мадам Клери?
Клод снова заглянул в «Who’s Who».
– Существует. Во всяком случае, не числится ни умершей, ни разведенной.
– Если я подружусь с мадам Клери, тебе это поможет?
– Это было бы превосходно! Ты считаешь, это осуществимо?
– В прошлом году – я, правда, не особо обратила на это внимание – мне показалось, что собрание родителей больше походило на светский раут. Дамы соперничали в элегантности туалетов, стараясь затмить одна другую. Надо и мне в этот раз расфуфыриться.
Сообщники расхохотались.
Доминика осведомилась у дочери, есть ли общие преподаватели у пятых, четвертых и третьих классов.
– Да, полно, – отвечала Эписен. – История, математика, латынь.
– А ты не знаешь, случайно, Элеонора Клери из третьего и ее сестра Каролина из четвертого, они выбрали классическое направление?
– Ма, я не знаю даже, как зовут моих одноклассников. Откуда мне знать про старшие классы?
Доминика вздохнула. В двенадцать лет ее дочь была не более общительна, чем старик-отшельник в пустыне. Меж тем ее школьные результаты не снижались. Разрыв с Самией произошел больше года назад. Но Эписен не в состоянии была переключиться на что-нибудь другое.
– А нет ли в «Who’s Who» фотографии мадам Клери? – спросила Доминика у Клода.
Нет, фотографии не было.
– Не страшно. Как-нибудь разберусь.
В день родительского собрания Доминика оделась как для ужина в ресторане и, с трудом сдерживая волнение, отправилась в коллеж. На дверях аудиторий были написаны имена преподавателей, их предмет и номера классов, в которых они ведут занятия. Перед каждой дверью стояла очередь. В очереди к преподавателю истории в пятых, четвертых и третьих классах Доминика заметила женщину своего возраста, одетую невероятно элегантно, но без нарочитости. Она ни на кого не смотрела, уютно кутаясь в свое одиночество. Доминика подобралась к ней как можно ближе. «Если Клери – это сегодняшние Германты, то герцогиня у меня в руках», – подумала она.
Поискав предлог с ней заговорить, она нашла самый что ни на есть дурацкий:
– Это очередь к месье Дассону, верно?
– Да. Но он такой медлительный!
– У меня дочка в пятом.
– А у меня две: в третьем и в четвертом. Я постараюсь долго его не задерживать.
– Не знаете, что он за человек?
– Зануда, но не вредный. В прошлом году он перевел-таки мою Элеонору, несмотря на ее… как бы это выразиться… убийственные оценки.
«Это точно она», – радовалась в душе Доминика.
– Простите, я не представилась. Я мама Эписен Гийом.
– А я – мать Элеоноры и Каролины Клери. Так вашу дочь зовут Эписен?
– Да, в честь Бена Джонсона, современника Шекспира.
– Это необыкновенно.
В этот момент какая-то дама влезла в разговор, демонстративно игнорируя Доминику:
– Вы знаете, что у нас возникли колоссальные проблемы с вечеринкой двадцать восьмого числа.
Доминика посторонилась, не желая вмешиваться в то, что ее не касалось. Ей хотелось убить эту даму, которая болтала с мадам Клери до самого момента, когда та вошла в кабинет.
«Все насмарку», – подумала Доминика.
Выйдя от говорливого историка, который никак не мог поставить точку, она повсюду искала взглядом мадам Клери. Поздно: птичка упорхнула.
Покинув коллеж с чувством глубокого разочарования, она поехала домой.
– Ну что? – спросил Клод.
– У меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая – это что мне удалось с первых же шагов идентифицировать мадам Клери и заговорить с ней. И все шло хорошо, пока не вмешалась некая дама, которая переключила ее внимание на себя. Я ничего не могла поделать. А потом мадам Клери исчезла. Но за то недолгое время, что мы с ней говорили, между нами возникла симпатия.
– Какая она из себя?
– Ты был прав: это герцогиня Германтская. Прости, дорогой, мне очень жаль.
Он стал нежно ее утешать:
– Да ты же величайшая умница, моя дорогая. Ты ее узнала и ей понравилась!
– Но вообрази: теперь придется ждать год, пока представится следующая возможность. Встречи преподавателей и родителей проходят раз в году.
– В нашем возрасте год и не заметишь, как пролетит.
Клод был прав, школьный год 1986/87 промчался с быстротой светского раута. Однако Доминика не переставала думать о следующей встрече.
Когда в новом учебном году (1987/88) настал День открытых дверей, Доминика испытывала такое напряжение, словно это был вопрос жизни и смерти. Она издалека заприметила мадам Клери в очереди к латинистке и без колебаний обошла всех дам, чтобы подойти к ней.
– Добрый день, мадам.
– Добрый день. А, вы – мама… минуточку… Офелии?
