И она решила выложить все козыри. На каждой перемене она подсаживалась к Элизабет. Однажды она сказала ей крайне серьезно:
– Знаешь, чернобыльское облако уже над Францией.
– И с какой стати ты заговорила со мной об этом?
– Средняя продолжительность нашей жизни неизбежно сократится, из-за радиации. Давай дружить.
– Не вижу связи.
– Здесь, в лицее, у тебя часто такой вид, будто тебе скучно. Жаль растрачивать время и без того ограниченного существования. Со мной тебе скучно не будет.
Элизабет расхохоталась. Они стали неразлучны. Диана осмелилась доверить ей свою тайну. Светловолосая девушка молча ее выслушала и вздохнула. Потом спросила:
– Ты поэтому живешь у дедушки с бабушкой?
– Да.
Раз уж обет молчания был нарушен, Диана приняла приглашение Элизабет прийти к ней домой. Месье и мадам Дё приняли новую лучшую подругу дочери как родную. Элизабет была их единственным ребенком. «Ты ее сестра», – сказали родители. Девушки проговорили всю ночь. Диане хватило такта не задавать никаких вопросов про Веру, которая так больше никогда и не объявилась.
Бабуля порадовалась этой новой дружбе:
– Наконец-то ты ведешь себя как девочка твоего возраста! Я могу умереть спокойно.
– Это совсем не смешно! – гневно ответила Диана.
И действительно, получилось совсем не смешно: бабушка себе напророчила. На следующий день в их с дедом автомобиль на полном ходу врезался грузовик, водитель которого заснул за рулем; оба погибли на месте. Диана была в лицее, когда ей сообщили. Она потеряла сознание.
В себя она пришла уже в больнице. Врач, которого она не видела одиннадцать лет, сидел у ее изголовья.
– Вы здесь уже неделю. У вас была температура сорок один и судороги. Никогда не видел, чтобы кто-то так отреагировал на горе.
– Бабушка с дедушкой были для меня всем.
– Нельзя было отложить похороны до тех пор, пока вы не придете в себя. Так оно и лучше: вы бы этого не вынесли.
Диана зарыдала горючими слезами:
– Я даже не смогла с ними проститься!
– Вы придете проститься на их могилу. Но есть еще одна вещь, юная дама. Я вас помню. У меня была возможность поговорить о вас с вашей лучшей подругой и с вашей семьей. Вы не вернетесь жить к родителям. Семья вашей подруги с радостью вас примет.
– А как это восприняли мои отец и мать?
– Отец, кажется, почувствовал себя задетым. А ваша мать только заявила, что она не удивлена и вам не имеет смысла приезжать домой на выходные. Успокойтесь, ваша подруга все мне объяснила.
Диана распахнула глаза:
– Думаете, мать меня ненавидит?
– Нет. Ваша мать ревниво относилась к вашим отношениям с ее родителями. Она их очень любила. И для вас, и для нее лучше не общаться некоторое время.
– Итак, я потеряла сразу и бабушку с дедушкой, и родителей, и брата с сестрой.
– С вашим братом вы будете видеться в лицее. А с родителями вы еще будете вместе. В один прекрасный день ваши отношения с матерью станут не такими пагубными. Думаю, в данный момент для вас было бы опасно с ней видеться.
– А моя сестра?
– Я в курсе того, какое избыточное внимание ей приходится выносить. Никакой закон не запрещает так носиться с собственным ребенком, но в некотором смысле она куда больше заслуживает жалости, чем вы.
Чета Дё приняла Диану со всей теплотой. Они и прежде были к ней сердечно расположены: она была сестрой их дочери, а значит, их ребенком. У Дианы появилась своя комната, соседняя с Элизабет.
Началось новое существование. Как минимум трижды в неделю девушки ходили в Оперу на концерты.
– А почему ты раньше не ходила сюда? – спросила Диана.
– Мне казалось, что я обязана. А с тобой это в удовольствие.
Лицей гудел от пересудов. В классе их называли лесбами. Обе мишени относились к этому с полным безразличием. Рейтинг Дианы потерпел некоторый ущерб, зато у Элизабет взлетел до небес.
Месье Дё убедил свою новую дочь заняться игрой на скрипке. Великолепный музыкант, он оказался никудышным учителем; Диана, со своей стороны, выказала больше прилежания, нежели таланта. В редких случаях, когда ей удавалось извлечь из своего инструмента волнующий звук, она разражалась судорожными рыданиями. Эксперимент быстро завершился.
Иногда ей удавалось оценить прелесть своей нынешней жизни, гармоничность, которую она узнала в семье Дё, возможность отдалиться от былых испытаний. Но это лишь приводило к еще более тяжелым срывам, стоило ей увидеть в лицее брата или когда отец, который явно ничего не понял в сложившейся ситуации, приходил к дверям лицея и долго ее обнимал с несчастным видом.
Шли годы, но она по-прежнему не могла утешиться после смерти дедушки и бабушки. Однажды ей захотелось пойти к ним на могилу, и она испытала шок, увидев там мать в слезах. Она сбежала, пока та ее не заметила, но мука от этой встречи была такой острой, что в душе она смогла оценить всю глубину полученных травм.
Только учеба не представляла опасности. И она погрузилась в нее с головой. Она получила диплом бакалавра с самой высокой оценкой и записалась на медицинский факультет городского университета, который пользовался великолепной репутацией. Не желая ни у кого одалживаться, она нашла на лето студенческую подработку.
Элизабет очень жалела, что Диана не поехала с ними на каникулы, как в предыдущие годы. Сама она поступила на юридический факультет, питая амбициозные планы стать адвокатом.
С начала учебного года Диана жила в нечеловеческом ритме. Занятия на медицинском факультете давали ей доступ к лучше оплачиваемой работе, но эта работа забирала кучу сил.
Элизабет сетовала, что проводит меньше времени с подругой, и переключилась на обычные для ее возраста знакомства с юношами. Ей удалось вытащить Диану на несколько вечеринок, где та умирала от скуки.
– Твоя подруга очень красивая, но она все время дуется, – говорили Элизабет.
– Это у нее такой стиль, – отвечала та.
Стиль понравился. Поклонники выстраивались в очередь; вопрос был в том, кому удастся заставить ее улыбнуться. Ни у кого не вышло.
У Элизабет случился более серьезный роман с каким-то Хуго. Она отдалилась от Дианы, что ту опечалило; с досады она завела интрижку с неким Юбером, в которого не была влюблена. Юбер сгорал от страсти к этой красивой девушке, такой отстраненной и загадочной. Когда они занимались любовью, она, казалось, отсутствовала. Он страдал от этого и воспламенялся еще больше.
– Я не люблю тебя, – сказала она ему как-то утром, отправляясь на занятия.
– Это придет, – с мрачным видом заверил он.
Это не пришло. По прошествии трех лет она набралась мужества и бросила его.
