– Иди в гостиную, я сейчас.
В доме, несмотря на раннюю осень, было хорошо натоплено, но помещение казалось необжитым, создавалось ощущение, что в этом доме чаще только ночуют, нежели проводят время. Легкий налет пыли на каминной полке, потертый диван с выцветшими подушками, старый ковролин. Типичное жилище холостяка. Но ей ли упрекать в этом Ирвина, когда ее дом выглядит почти так же!
Ирвин вернулся с бутылкой красного вина и двумя бокалами.
– Рагу скоро будет готово. – Он разлил вино, и Сьюзан, присев за стол с двумя приборами, сделала глоток. – Нравится? Это «Шираз». Или «Сира», кому как нравится. Австралийское. Друг привез.
– Божественный аромат.
– Оно идеально подходит к мясу. Сама увидишь.
Посередине стола стояла свеча, и, поймав взгляд Сьюзан, Ирвин поспешил убрать ее.
– Не подумай ничего, она всегда здесь стоит.
– Все в порядке, я люблю свечи. Можешь оставить, – добавила Сьюзан и стала наблюдать, как Ирвин зажигает восковой фитилек невесть откуда взявшейся зажигалкой.
– Как ты? В кружевах с ног до головы? – спросил Ирвин, присев напротив.
– Что, прости?
– О господи, ну и фразочка вышла! – он смущенно хохотнул. – Я имел в виду те кружева, которые ты плетешь.
– Ах да, – рассмеялась Сьюзан. – Кое-что начала, но никак не получается собрать узор воедино. Да и времени совсем нет. То одно, то другое.
– Время – самый драгоценный ресурс. Мне бы тоже его побольше.
– Проси, и тебе воздастся. Вполне возможно, что скоро у меня его станет даже слишком много. Руководство пообещало, что уволит, если я не прекращу копаться в деле Питера Бергманна.
– Вот как? Все настолько серьезно?
– Более чем. Теперь, когда я почти… Прости, когда мы… Ну, в общем, теперь, когда так много стало известно об этом мужчине, они хотят обрубить мне крылья.
– Тебе не обязательно делать это в эфире.
– В общем-то, да…
– Угрозы больше не повторялись?
– Слава богу, нет. Пойми, мне важно держать в курсе моих слушателей, делиться с ними. Это мои самые близкие друзья.
– Я уверен, есть другие способы найти свою стаю.
Сьюзан покачала головой.
– Сегодня, когда мы встречались на твоем перерыве, я не успела тебе сказать. Мне кажется, Питер Бергманн хотел остаться в гостинице еще на одну ночь. Я предполагаю, что некто или нечто вынудило его уехать раньше, чем он планировал.
– Откуда такие мысли?
– В его кармане было найдено сорок евро, помнишь?
– Помнить детали – моя работа.
– Так вот, ночь в отеле стоит именно сорок евро. Думаешь, это совпадение?
– Не знаю. Вполне вероятно. Но моя служба научила меня: если в деле слишком много совпадений, их нельзя игнорировать.
– Так и не игнорируй.
– Хорошо, предположим, ты права и он хотел прожить там еще немного. Что, по-твоему, это нам дает?
– Это означает, что у него был план. Понимаешь, есть разница, был у человека план или нет. Если Питер Бергманн просто проезжал Слайго и, остановившись тут, скоропостижно скончался, это одна история. А вот если он ехал сюда целенаправленно, то нам лишь нужно определить это. Какова цель его визита? Может, есть люди, которых он планировал увидеть, а быть может, и увидел. Мы ведь ничего о нем не знаем.
– Я думаю, мы и не должны знать…
– Что ты имеешь в виду?
– Сьюзан, – он положил ладонь на ее руку и пристально посмотрел в глаза. – Это дело подходит к концу. Питер Бергманн скоро будет похоронен на городском кладбище.
– Как кто? Под номером, как Джон Доу?
– Ну почему же, – Ирвин склонил голову набок. – У него есть имя. По крайней мере, то, под которым он жил свои последние дни. Другого у нас нет.
– Но как…
– Мы не можем держать человека в морге вечность. Тело нуждается в покое, и этот мужчина, кем бы он ни был, заслуживает упокоения, как любой другой человек с именем.
– Да, конечно. Это правильно. Но разве вы не планируете и дальше вести розыск?
– Планируем, но в штатном режиме. Мы сделали все, что могли: подключили Интерпол, разослали ДНК, зубную карту, фотографии. Все безрезультатно. Даже черное уведомление, на которое мы делали основную ставку, осталось без ответа. Мы прошерстили все существующие базы пропавших и прибывших в страну. Но мы не можем прыгнуть выше головы.
– Но осталось так много вопросов, нельзя бросать это дело!
– Мы его не бросаем. Вот только есть и другие, Сьюзан. В данный момент мы расследуем одно и готовимся к тому, что полетят большие головы. Есть понятие приоритета.
– Я все поняла, – буркнула Сьюзан.
– Давай не будем говорить в этот вечер о таких сложных вещах. Я сейчас принесу рагу. Я очень старался, и мне хотелось, чтобы ты оценила мои усилия. – Он отодвинул стул и пошел в сторону кухни, оставив Сьюзан возмущенно пыхтеть от досады в одиночестве.
Она оглядывала пространство гостиной, тщетно пытаясь найти следы хоть каких-то семейных связей Ирвина. Но каминная полка, в обычном доме заставленная открытками и фотографиями, была девственно пуста. На столике у дивана лежал только пульт от телевизора и потрепанный спортивный журнал. Холодный, расчетливый работяга. Бесчувственный чурбан. Хочет отмахнуться от нераскрытого дела как от назойливой мухи. Как просто – не раскрыли, надо списать в долгий ящик. Она фыркнула. В тот же момент Ирвин вошел в комнату, неся блюдо с ягненком и овощами. Аромат по комнате разлился дивный, и Сьюзан почувствовала, как ее желудок сделал почти акробатический переворот.
Когда порция рагу оказалась на ее тарелке, Сьюзан набросилась на еду, словно не ела три дня. Она проглотила ее в одно мгновение, почти не ощутив вкуса, и виновато уставилась на Ирвина.
– Принимаю это как комплимент, – довольно улыбнулся он.
– Очень вкусно. Правда. Обычно я не ужинаю. Но у тебя настоящий талант, – искренне поразилась Сьюзан, ощущая, как во рту расцветает божественное послевкусие мяса с вином.
– Ну хотя бы на несколько минут ты забыла о Питере Бергманне. Я не силен в психологии, но даже моих познаний хватает, чтобы понять, что тобой правит не простой интерес. Есть особая причина для такой вовлеченности? Поделись со мной.
Сьюзан замялась. Ухватив один локон, принялась накручивать его на палец:
– Сама не сразу поняла… Вот только, к моему несчастью, многолетние встречи с психологом научили меня самоанализу. Я не буду обманывать ни тебя, ни себя. Думаю, это как-то связано с моим отцом. Он погиб в океане много лет назад. Его тело так и не было найдено. Я помню день, когда видела его в последний раз. По небу бежали веселые облачка, океан был совершенно спокоен, ничто не предвещало трагедии. А потом… Даже обломков лодки не осталось. Ничего не уцелело или не нашли, не знаю. Как бы то ни было, нам пришлось хоронить гроб с его одеждой, без тела. Стоять над ним, произносить траурные речи, зная, что внутри никого нет. Я редко хожу на его могилу, не вижу в этом смысла. Сидеть рядом с надгробным камнем, под которым пустота…
