XIV
Часы показывали полночь, когда Даг заглянул в радиорубку и протянул ей рабочий сотовый. Когда Сьюзан взглядом спросила, кто это, Даг закатил глаза к потолку, красноречиво указывая на начальство.
– Да? – ответила Сьюзан хриплым после эфира голосом.
– Сьюзан? Это Арин, менеджер по персоналу «Слайго-гоу».
– Да, слушаю, Арин.
– Извините за поздний звонок. Звоню по поручению руководства, мистера Мерфи. Он попросил донести до вас кое-какую информацию, и она не терпит отлагательств. С чего бы начать?
– Речь о Питере Бергманне?
– Да, вы угадали. Готовы выслушать?
– Разумеется.
– Ваша увлеченность этой, кхм, задачкой делает вам честь и выдает в вас неравнодушного человека. Но сегодняшний эфир вышел за рамки формата развлекательной программы, которую вам поручено вести. Это дело уже приобрело недопустимые масштабы, что очевидно не только нашим радиослушателям, которые звонят с требованиями прекратить расследование в прямом эфире, но также и руководству. Нас всех это очень тревожит.
– Ах вот как.
– Поймите нас правильно, мы очень ценим вас и ваши профессиональные качества, голос, который уже давно стал визитной карточкой нашей радиостанции. Мы не можем запретить вам расследовать это дело в личном формате, но должны запретить делать это на нашей волне.
– Но что произошло? Мое расследование никак не мешает обычному общению с радиослушателями. Многие из которых и сами хотят наконец-то узнать, кем был этот мужчина.
– Что произошло? Да сегодняшний эфир! Разговоры о шпионах, об ирландских дезертирах. Сьюзан, серьезно? Мы не политический канал и уж точно не бюро расследований.
– Я сама не ожидала, что об этом зайдет речь. Но не обрывать же человека на полуслове!
– Раньше вам это с легкостью удавалось. Нам очевидна ваша личная заинтересованность в этом деле. Но, повторюсь, она не должна влиять на наш привычный формат радиовещания.
– И что вы предлагаете?
– Это официальное и финальное предупреждение перед отстранением от эфиров, Сьюзан. Дело серьезное. Мы уже говорили с вами об этом, но вы стоите на своем, словно не хотите слышать.
– Я вас поняла, – буркнула Сьюзан и отложила трубку. Даг стоял рядом, подпрыгивая от нетерпения.
– Что сказали?
– Что уволят, если не перестану болтать про Питера Бергманна.
– Вот болваны. Они что, не видели твоих рейтингов?
– Цель была не в этом.
– Да плевать. Питер Бергманн – золотая жила. А теперь еще и шпион. Да газетчики выстроятся в ряд, чтобы написать об этом.
– Раньше ты был иного мнения. Это несерьезно.
– Что несерьезно? Не веришь в эту версию?
– Если бы Питер Бергманн был шпионом, его никто никогда бы не нашел. Он выбрал бы другое, более укромное местечко, нежели людный пляж на закате. – Сьюзан зевнула. – Если бы он хотел скрыть свою смерть от кого бы то ни было, разве не логичнее было бы уехать туда, где твое тело никто не обнаружит? В какой-то густой лес, например. Если ты не хочешь раскрывать свою идентичность, разве приедешь на людный пляж, где до самой темноты гуляют туристы, семьи с детьми, бегают домашние животные. Разве ты, предприняв такие меры предосторожности для сокрытия своей личности, не сделаешь так, чтобы само тело – главная улика – не было обнаружено?
– А может, это часть его плана? А что, это очень правдоподобно. Пожилой господин, который разве что шляпу и трость не носил, как типичный шпион. Человек-невидимка. Такого никто ни в чем не заподозрит.
– Ты ошибаешься. Он был довольно приметным. Высоким и странно одетым. Стояла жара в тот день, а он в кожаной куртке и ботинках. У меня ощущение, что он хотел уйти незамеченным, но в то же время и нет. Не знаю, как объяснить. Здесь для меня как будто белое пятно. Я все думаю, а что, если смерть просто застала его на пляже? Что, если он не собирался умирать вот так и именно там. Может, он просто ехал мимо, в другой город, к каким-то людям, а смерть, она просто застала его. Ведь он выписался из гостиницы именно в тот день, когда и умер.
– Предчувствовал свою смерть?
– Не знаю, такое возможно? Я сомневаюсь.
– Слушай, а ты что, правда жила в его номере? Совсем одна, – вальяжно растянул он последние слова.
– Ну да, – пожала плечами Сьюзан.
– На фига?
– Была причина.
– Как называется человек, который не считает денег? Восемь букв.
– Я не транжира! Хотя можешь думать, как тебе удобно.
– Не обижайся, я же тебя не осуждаю. Сколько, кстати, там ночь сейчас стоит? Ну, на случай, если я забегу туда с какой-нибудь красоткой.
– Сорок евро, – отрезала Сьюзан и, сделав глоток остывшего чая, чуть не поперхнулась. – Сорок евро! – почти вскрикнула она.
– Да, я услышал, – недоверчиво посмотрел на нее Даг.
– Даг, как ты не понимаешь. Сорок евро – это та сумма, которую нашли у Питера Бергманна.
– И чего?
– А того! Он платил наличными, помнишь? При заселении он заплатил деньгами, а не карточкой. И у него оставалось еще сорок евро. Они были найдены в кармане его брюк. Что, если он планировал остаться еще на одну ночь, но по какой-то причине съехал раньше? Почему он съехал раньше, Даг?
– Да ты реально чокнутая, – технический продюсер покрутил пальцем у виска. – Откуда мне знать?
– Я должна выяснить это. Который сейчас час?
– Два пятнадцать.
– Ирвину уже поздно звонить.
– Зачем тебе Ирвин, когда рядом я. Пойдем, посидим, выпьем чая или еще чего-то покрепче.
– Нет, не могу. Мне надо домой. Киллиан там один. К тому же я должна хорошенько подумать, что делать дальше с работой. Кажется, они не шутили насчет отстранения.
– Жаль, могли бы посидеть, поболтать. Только ты и я. Станция пуста, если ты не заметила, – но увидев ее усталый взгляд, осекся. – Ясно, ясно. Сын один, ты одна. Вы нужны друг другу, что непонятного.
– Могу я задать тебе еще один вопрос, Даг? В тот день, ну, когда ты приходил ко мне, чтобы подстричь газон. Помнишь, ты заходил в дом, чтобы помыть руки? Ты, случайно, не выбрасывал ничего?
– Чего?
– Ну, может, на полу лежало что-то, и ты решил, что это мусор, и выкинул? Я кое-что потеряла и не могу найти. Это очень важно для меня.
– Не, ничего не находил.
– Ясно, – удрученно проговорила Сьюзан.
– Ну бывай.
И он вышел из радиорубки, насвистывая какую-то мелодию.
* * *
Сьюзан рулила на парковке у церкви Святой Анны, пытаясь тянуть время и настроиться на предстоящее мероприятие. Один круг вокруг белой постройки с башней, второй. Стрелка часов на ее верхушке неумолимо приближалась к одиннадцати. Еще немного, и Сьюзан окончательно опоздает. Не лучшее начало заседания по поводу опеки над сыном.
