– Привет, я не опоздала? – улыбнулась она, войдя в ресторан, сняла плащ и повесила его на витой крючок на кирпичной стене.
– Садись, я как раз выбирал – блюдо дня или утренний сибас, прямо из океана.
– Я так и подумала, – ответила Сьюзан, стараясь не замечать разочарованного вида официантки, наблюдавшей, как Ирвин с энтузиазмом поднялся, чтобы отодвинуть для Сьюзан стул. – Я возьму рыбу, спасибо. И овощи на гриле.
– А мне чаудер с семгой и, наверное, черный пудинг. Кусок яблочного пирога тоже не помешает, как думаешь? – игриво подмигнул он, глядя на Сьюзан и отмечая ее платье цвета неба. Как хорошо, что она решилась надеть его.
– Ого! – присвистнула она и тут же поспешно добавила: – Я сама мало ем вечером, вот и удивилась, прости.
– Ничего, я не стесняюсь своего аппетита. – Он передал официантке меню: – Нам бутылку белого вина, пожалуйста.
Приняв заказ и забрав меню, девушка удалилась, а Ирвин взглянул на Сьюзан.
– Ты очень красива сегодня.
– Спасибо, мне приятно это слышать. Честно говоря, я переживала насчет нашей встречи. В участке ты вел себя очень сдержанно, мне казалось, ты был разочарован и мной, и вообще всей ситуацией.
– Она не из приятных, с этим не поспоришь. Но в наших силах ее исправить и больше к этому не возвращаться.
– Но разве с детьми можно до конца расслабиться? Никогда не знаешь, что принесет новый день, – она вздохнула.
– Как там Киллиан?
– Не очень. Психует. Кажется, он до сих пор не понял, что натворил. Но передает слова благодарности за помощь, – слукавила она.
– Все в порядке. Я способен отличить матерого преступника от обычного хулигана. К тому же у него был веский повод так себя вести.
– Что ты имеешь в виду?
– Тот парень, из бара, обсуждал с кем-то на улице Питера Бергманна, и в какой-то момент речь зашла о тебе. Киллиан услышал, как он назвал тебя стервятницей. Вот и не выдержал.
– Стервятницей? – Сьюзан вспыхнула. – Но ведь я… Я просто пытаюсь помочь в расследовании. Я не хочу нажиться на этом или снискать себе славу.
– Конечно, поэтому он и вспылил.
– Это не дает ему право так себя вести, – она продолжала хмуриться. – Как говорится, лучше минуту быть трусом, чем всю жизнь мертвым. Он мог убить человека.
– Я не хотел расстроить тебя.
– Да дело не в этом. Утром я узнала, что кто-то звонил на радио и угрожал мне расправой, если я не прекращу заниматься этим делом.
– Вот как? – с лица Ирвина в одно мгновение слетело милое расслабленное выражение. Он моментально собрался, весь внимание.
– Все нормально, люди часто так делают. Никогда еще не доходило до дела.
– Тем не менее ты должна быть осторожна.
– Брось, – она беспечно махнула рукой. – Послушай лучше, что я выяснила. В тот день, когда мы встречались в отеле, ну, пили кофе, – поправила она себя смущенно, – после того, как мы попрощались, я вернулась и заселилась в номер Питера Бергманна. – Сьюзан попыталась считать реакцию на свои слова, но лицо Ирвина оставалось безучастным, словно она пересказывала свой сон, а не факты, которые помогут ему распутать дело. Она продолжила, потеряв нить: – Меня никто ни о чем не спросил. Вот только горничная, она кое-что рассказала мне. Она видела Питера Бергманна в его номере, застала его за… рассматриванием стены.
– Стены?
– Да, он просто стоял и ничего не делал.
– Продолжай.
– Но увидев, как кто-то вошел в номер, он вздрогнул. Горничная говорит, он выглядел напуганным. А еще…
Тут принесли вино, и Сьюзан, постукивая от нетерпения под столом ногой, ждала, пока медлительная официантка наполнит бокалы. Когда она наконец-то отошла, Сьюзан понизила голос, глядя Ирвину прямо в глаза, словно гадалка Таро на недоверчивого клиента:
– А еще… В раме окна я нашла этикетку от одежды Питера Бергманна. Срезанную ножницами, прямо у основания.
– Погоди-погоди, ты не можешь знать наверняка, что это этикетка от его одежды. Она может быть чьей угодно. Ты принесла ее? Нужно отдать на экспертизу.
– Да, она у меня здесь, во внутреннем кармане плаща. Я брала ее осторожно, чтобы не повредить возможные отпечатки пальцев, а потом положила в пакетик. Погоди минутку. – Сьюзан поднялась и стала шарить во внутреннем кармане. В одном, другом, потом она схватила плащ и принялась трясти его, словно намокший зонт.
– Что-то не так?
– Я не могу найти его. Пакетик, он лежал здесь, карман был застегнут. Я точно знаю, я положила его, проверяла несколько раз.
– Когда ты последний раз его видела?
– Вчера вечером, перед сном, я достала его и еще раз рассмотрела, но теперь его нет. Я не знаю, куда он делся, – она растерянно села на стул.
– Ничего, не волнуйся, мы ведь даже не знаем, была ли эта этикетка с его одежды. Ты запомнила производителя, размер, какие-то детали?
– Да, конечно. Columbia. Довольно плотная этикетка, словно от верхней одежды.
– Columbia. Более распространенный бренд сложно вообразить, – он вздохнул. – Мы проверим на соответствие, придется прошерстить все возможные варианты.
– Мне так жаль. Наверное, он где-то выпал, возможно, дома, я поищу. Поверить не могу, что я могла потерять такую ценную находку, – разочарованию Сьюзан не было предела.
– Я приобщу к делу твои показания. Это лучше, чем ничего, – он снова улыбнулся, но Сьюзан с досады не заметила его улыбки и, взяв бокал, сделала большой утешительный глоток отменного вина.
– Какое нежное, – печально проговорила она. – Хороший выбор.
– Смущает чуть навязчивая пряность и затяжное послевкусие, но в целом ничего. Букет интригующий.
– Вот это познания! – изумилась Сьюзан.
– Я люблю готовить. А еда без вина, на мой взгляд, гораздо хуже переваривается. Пришлось пройти курсы дегустатора, теперь могу щеголять знаниями, вот как сейчас. Каждый должен быть немного экспертом в чем-то. Вот ты хорошо разбираешься в языке, а я в вине.
– Кстати, об этом. Я еще кое к чему пришла, вот только не совсем уверена, что сделала верные выводы.
И Сьюзан, стараясь не думать о потерянной находке, пересказала ему, как нашла вероятную аналогию обстоятельств смерти Питера Бергманна с судьбой Джона Шермана, героя повести Йейтса. Как она и ожидала, сержант отнесся к ее предположению со скепсисом, сочтя это простым совпадением.
– Самая распространенная ошибка новичков в расследовании криминальных дел – это соблазн притянуть факты, которые ловко укладываются в дело, – пояснил он. – Однако реальность такова, что истина складывается как раз не из удобных фактов, а из самых разных – противоречивых, почти противоборствующих деталей. Часто они вообще идут вразрез с логикой, но тем не менее, собранные воедино, они будут являть собой образец самой кристальной правды.
