Если я нахожусь в эмоционально напряженной ситуации, результат которой не особенно заметно повлияет на меня, то, вероятно, мне не нужно совершать импульсивные поступки с целью получить какое-то эмоциональное облегчение. Если я в сложной, даже трудной ситуации, но мои возможности ограниченны, своим желанием выполнить невыполнимое я только делаю себя несчастнее.
Обучение контролю над стрессом действительно предполагает контроль над злостью и тревогой, сопровождающими стрессовые ситуации. Размышлять о каких-либо изобретательных подходах к решению проблемы можно, лишь когда эти эмоциональные производные стресса взяты под контроль.
Будучи начинающим терапевтом, я работал с клиентом, который пытался себя зарезать. Он хотел заставить меня позвонить его девушке и убедить ее вернуться к нему, фактически сказать, будто, по моему профессиональному мнению, он не сможет жить без нее. Когда я отказался, клиент невозмутимо достал огромный нож, отсчитал ребра до сердца, прижал острие к своей грудной клетке. «Кажется, вы не понимаете, насколько я серьезен», – сказал он.
Это был момент дичайшего страха для меня. Я не имел ни малейшего понятия, как поступить в таком случае. Я знал, что если позвоню девушке, то буду просто посредником в его манипуляции, но как я мог позволить ему воткнуть в самого себя нож? Мне вспомнилась рекомендация одного из моих инструкторов: «Если вы оказались в совершенном тупике, поднимайтесь и идите в уборную». Я встал и вышел из кабинета, сказав, что мне необходимо посоветоваться. В коридоре я рассказал своему коллеге о происходящем. Затем повторил свою историю шефу, проходившему мимо нас. Моя тревога была заразительной, и после десяти минут обсуждений мы трое последовательно пришли к заключению, что я должен позвонить девушке. Однако, вернувшись к клиенту, чтобы сказать ему об этом, я не нашел его на месте. Должно быть, он начал чувствовать себя глупцом, держа у груди нож в пустом кабинете. Он позвонил мне позже в этот же день, выразил злость на меня за уход, но меня это устраивало.
Мне повезло. В абсолютной панике я вспомнил совет наставника, и он сработал лучше, чем я был вправе ожидать. Я отстранился, весьма буквально, от борьбы, которую этот клиент пытался спровоцировать. Нам следует учиться отстраняться от нашей собственной внутренней силовой борьбы. Когда мы захвачены эмоциями, застигнуты врасплох, принуждены решать вопрос жизни и смерти, кажущийся неразрешимым, способность мыслить у нас почти полностью исчезает. Наш организм вырабатывает огромное количество гормонов для обеспечения реакции «бей или беги», очень нужных для спасения от несущегося за нами саблезубого тигра. Но они не помогают – а по сути, значительно препятствуют – процессу оптимального решения проблемы. Мы не способны изобрести новые выходы, мы в состоянии думать лишь о подсказках от наших инстинктов или о том, как действовали в похожих ситуациях прежде. Независимо от конкретного поведения, все это будет почти столь же малоэффективным, как и методы, использовавшиеся ранее.
В условиях стрессовой ситуации у вас есть только три варианта: изменить ее, избежать или принять. Каждый из вариантов может быть лучшим решением для определенной ситуации, но ни один не является по своему существу лучшим в сравнении с остальными. Западная культура ценит действие – мы восхищаемся людьми, делающими шаги по преодолению своих серьезных затруднений; и вы также, вероятно, считаете активное преобразование лучшим решением на все случаи. Избегание выглядит постыдным, а принятие – пассивным. Но в жизни бывает много вещей, не поддающихся изменению, и вещей, не заслуживающих беспокойства; мудрость связана со знанием того, что стоит борьбы, а что нет. Если в пути вас застигнет движущаяся на вас фура, вы вряд ли станете бороться за свое право занимать пространство на дороге – вы постараетесь избежать наезда. Мы постоянно пользуемся избеганием, не признавая этого. А принятие означает просто столкновение с реальностью. Например, в случае с неизлечимой болезнью: нет возможности ее избежать, бороться тоже не с кем, хотя многие люди срываются на своих врачей за неутешительные новости.
Суть в том, чтобы пересмотреть свои варианты действий и принять сознательное решение, не распекая себя за невозможность изменить неизменимую ситуацию.
Не балансируйте между нерешительными попытками перебороть ее и избежать. Не забывайте: изменить, избежать, принять.
На данном этапе для читателя не будет сюрпризом, если я скажу, что нам необходимо понимать наши мыслительные процессы с иной точки зрения, нежели с той, которую мы воспринимаем как должное. Требуется более осознанный подход к мышлению. Когда мы наблюдаем за собой осознанно в течение определенного времени, мы видим, как наши мысли беспрестанно меняются. Казавшееся еще вчера такой большой проблемой, сегодня уже каким-то образом устаканилось; громадная важность, какую мы приписывали решению этой проблемы, немного отдалилась, и проблема приняла свои истинные размеры. Через осознанное наблюдение за собой мы привыкаем к идее мыслей как ментальных событий, как фактов, происходящих внутри нашей головы. Мы перестаем относиться к своим мыслям как к истине в последней инстанции или нравственным императивам, предполагающим наши немедленные обязательные действия. Мы прекрасно видим, в какой степени на наши мысли повлияли эмоции, напряжение за целый день, погода, музыка на фоне, количество выпитого кофе, принятый антидепрессант, и меньше доверяем им. Это не значит, что мы отмахиваемся от собственных мыслей или настолько расслаблены и отрешены, что нас ничто больше не трогает, или мы не в состоянии принять решение, так как видим проблему сразу со всех сторон. Мы способны верить нашим эмоциям меньше, но они все еще остаются для нас жизненно важной информацией.
Мы можем продолжить движение и практиковать осознанное мышление. Мы можем рассматривать доказательства и от мыслей, и от эмоций и принимать соответствующие решения. Мы можем отдавать себе отчет во влиянии стресса на давление, вынуждающее совершать выбор быстро, и можем тренировать терпение, дожидаясь состояния такой определенности, какая требуется нам. В результате мы можем внимательно наблюдать за последствиями своих решений.
10
Взаимоотношения
Одной из горьких усмешек депрессии является тот факт, что депрессивные больные жаждут контакта с другими, а сущность их болезни делает это взаимодействие невозможным. Дэвид Карп в своей книге «Поговорим о депрессии» пишет: «Значительная часть депрессивной боли проистекает из осознания того, что фактор, способный улучшить наше самочувствие – человеческий контакт, – представляется нереальным в трясине обездвиживающего депрессивного эпизода»
[139].
С людьми в депрессии бывает трудно жить. Мы сильно нуждаемся в других, но стыдимся и смущаемся своей нужды и потому не доносим информацию о ней достаточно вразумительно. Какая-то часть наших затруднений с другими людьми происходит из наших ошибочных эмоциональных, поведенческих и когнитивных привычек, рассмотренных в первых трех главах, однако внушительная их доля возникает из-за наших «привычек взаимоотношений» – ожиданий от окружающих и из-за собственных навыков коммуникации. Частично причиной нереалистичных ожиданий депрессивных больных от людей вокруг является их редкое непосредственное выражение потребностей, склонность запирать свои желания в сердце. Если нам удастся рискнуть и стать хорошими собеседниками, мы сможем сказать, чего хотим от других. Пусть люди и не будут в состоянии дать нам это, но они с гораздо меньшей вероятностью нас покинут, чем мы себе воображаем. Напротив, у нас есть вариант вступить в переговоры и попросить об «услуге за услугу», сущности реальных взаимоотношений.
