Опасно в пути одному. Возьми это!
I
Нью-Йорк, 2009
Я совсем не считал это воровством. Будь это воровством, оно бы и ощущалось воровством – незаконным, опасным, может, даже чуток захватывающим. Вместо этого ощущение было совсем другое – будто сидишь в темной комнате и смотришь, как медленно ползет по экрану полоса загрузки.
Воры вроде как должны обладать ловкостью карманника или терпением, чтобы спланировать настоящее ограбление. Мы же просто немного выпили «У Макмануса», в баре за углом, где и решили, что это лучший способ отомстить нашему работодателю. Ну, Марго так решила. И, по факту, она уже не работала в «Нимбусе».
Днем она скинула мне из бара сообщение, что уволилась. Марго требовался собутыльник, и я всегда был рад услужить. Я ускользнул из офиса, пока никто не смотрел, хотя в действительности на меня никто никогда не смотрел. К тому моменту, как я появился в баре, она уже выдула три бутылки, они аккуратно выстроились перед ней, этикетки тщательно соскоблены – ни следа бумаги или клея. Она ничего не сказала, просто дала знак бармену принести еще две.
Я сел напротив Марго, и она напряглась. Я знал ее достаточно долго, она часто злилась, но то была хорошая злость, пылкая, заразительная ярость – острая, смелая, с верной долей сарказма, направленная на социальные нормы, устройство общества, угнетателей. Люди у власти ее не пугали. Напротив, они только подстегивали Марго, поскольку были достойны ее гнева. Ну, если, конечно, она не слишком увлекалась выпивкой, тогда под ее прицелом мог оказаться кто угодно. Еще два пива, и она призналась, что уволилась не совсем по своей воле.
– Да ты гонишь? – удивился я. – Ты ведь единственный толковый айтишник во всей компании!
– По мнению отдела кадров, я недостаточно «вписалась в культуру». «Не ладила с остальной командой». – Марго принялась соскребать этикетку с новой бутылки пива. – Но это полная хрень. Я знаю, что это значит.
Даже со своего рабочего места в другом конце зала я слышал, как Марго спорит с коллегами. Она не верила в сотрудничество, если оно требовало отказаться от лучшей идеи. Марго была блестящим программистом, но никто не желал к ней прислушиваться.
Марго продолжила: «несговорчивая», «категоричная», «не командный игрок». Смешно, как их доводы рифмовались с затасканными клише школьного футбольного тренера. Для нее, да и, думаю, для меня это свидетельствовало об особой лености ума, взращенной капитализмом, – конкуренция, конечно, превыше всего, но никаких конфликтов.
– Они хотя бы предложили тебе выходное пособие?
– Я уволилась, прежде чем они это сделали, – ответила она. – Вежливо послала их на хер.
Мне стало любопытно, как далеко зашла Марго в своей вежливости.
– В любом случае, не хочу я их сраных денег. Мне есть на что жить. Я крутой системщик, меня везде с руками оторвут. Может, год отдохну, чтобы забыть обо всем этом.
Марго нередко высказывалась о деньгах так откровенно. Меня это напрягало, ведь она знала, что я зарабатывал меньше нее. Но Марго хотя бы всегда платила за выпивку. Я тактично тянулся за кошельком, а она отмахивалась, буркнув обычное «Я заплачу» или «Ты что, охренел». Однажды, лишь однажды, когда Марго сильно наклюкалась, она пошутила, что позволит мне угостить ее пивом в тот день, когда ее зарплата не будет в два раза больше моей. (Вообще-то она была больше раз в пять, но я Марго не поправил.)
Сегодня она не платила. Сегодня она хотела только возмездия. За первыми тремя бутылками пива Марго обдумывала способы отомстить «Нимбусу». У нее уже имелся план.
– Что больше всего ценится в любой компании? – спросила она.
– Ну… деньги?
– Нет, Лукас, что ценнее денег?
Вопрос был, похоже, с подвохом.
– Код?
– Данные, – объявила Марго. – Ее мы у них и заберем.
– Разве это не воровство?
Марго ткнула в меня бутылкой.
– Как насчет копирования?
Вот в чем заключалась ее идея: «Нимбус» владел мессенджером с базой на миллион пользователей, ее-то Марго и собиралась прикарманить. Она легко могла скопировать ее на флешку всего за несколько минут. Только адреса электронной почты. Ни паролей, ни личной информации.
– Кому нужны электронные адреса?
– Миллионы адресов, – уточнила Марго. – Любая компания убить готова за список людей, которые пользуются продуктом соперника.
– Зачем?
– Реклама, рассылка, да мало ли для чего еще. – Марго развела руками, будто исполнила самый грустный в мире фокус. Как-то она упомянула, что знает человека из «Фантома», главного конкурента «Нимбуса». Исполнительного директора. Может, его это заинтересует.
– Плохая идея, – сказал я. – Аморально. Неправильно.
– С чего вдруг это аморально и неправильно?
– Потому что мы заберем то, что нам не принадлежит.
– Лукас, послушай меня. – Марго в упор посмотрела на меня. – Нам вообще ничего не принадлежит.
Дело в том, как она произнесла это «нам». Имела ли она в виду сотрудников «Нимбуса»? Или всех неудачников этого мира, где благоденствуют богачи? Или просто двух конкретных небелых американцев – то есть меня и себя?
Без разницы. Марго уже все решила, а я на три бутылки пива отставал от нее и лишь пытался наверстать разрыв. Но у меня, разумеется, имелись вопросы, которых она ждала и над которыми раздумывала, пока пила без меня.
Пользовательские данные наверняка защищены каким-нибудь несложным шифрованием, но доступ к ним имеется у всех системщиков. Обычная проблема стартапов. Когда начинаешь проект с небольшой командой программистов, безопасность точно не на первом месте. Задача – создать что-то как можно быстрей, так что никого не нанимают, чтобы защитить конфиденциальность пользователей. Даже когда стартап разрастается и выходит на уровень, позволяющий платить за безопасность, к ней все равно относятся как к чему-то не особо важному.
И все же я был настроен скептически.
– А они никак не смогут вычислить, что это мы?
– Останется запись о входе. Но если они решат преследовать нас, им для начала придется признать факт утечки данных.
Марго мыслила как истинный системщик. И считала, что в каждой системе можно найти уязвимость, если понять мотивы тех, кто ее создал. Она могла разобрать, дизассемблировать, и вновь скомпиллировать что угодно, включая человеческую гордыню. Брешь в защите стала бы кошмаром «Нимбуса» и ее владельцев. Марго знала, что может использовать их главный страх – перед позором.
