Метель не утихала, грозя через пару часов перерасти в настоящую снежную бурю. Выйдя из магазина, старушка заспешила к автобусной остановке — сегодня она припозднилась, как бы успеть вернуться вовремя… Пусть предстоял неблизкий.
К счастью, автобус пришёл по расписанию.
— Сильные заносы на дорогах? — поинтересовалась старушка у водителя, добродушного малого с круглоглазым усатым лицом.
— Метёт, — отозвался он неопределённо, — но снегоуборочные машины знают своё дело… Эх, кому-то предстоит весёлая новогодняя ночка — разгребание сугробов!..
Он явно был расположен скоротать время в пути за дружеской болтовнёй с единственной пассажиркой. Но старушка проследовала в глубину салона, уселась там и, достав из кармана очки, развернула газету — на сегодня она уже пресытилась общением с незнакомцами.
«Странная бабуля, — подумал водитель, остановившись через полчаса на конечной и наблюдая, как старушка торопливо зашагала куда-то в сторону Загородного парка. — Время — одиннадцатый час вечера, кругом темнотища и снегопад, все магазины уже закрыты… Тут и жилых домов-то нет!»
Если бы у него было время понаблюдать за старушкой подольше, он удивился бы ещё больше. Но он, как и все в этот вечер, спешил домой, в тепло, предвкушая жарко натопленный камин, шлёпанцы, горячие колбаски и пиво. Его смена уже закончилась, и, выпустив пассажирку, водитель уже через пару минут навсегда забыл о ней. Он не видел, как из единственного припаркованного у ограды парка автомобиля, запорошенного снегом, выскочил человек в униформе и почтительно распахнул перед старушкой заднюю дверцу, а сам уселся за руль.
— Домой? — негромко спросил водитель. — Или ещё куда прикажете завернуть?
Старушка милостиво кивнула.
— Поезжай прямо домой, Томас. Поздно…
Автомобиль еле слышно зашуршал шинами по направлению к Королевскому дворцу.
— К чёрному ходу, пожалуйста, — уточнила старушка.
Дворец светился и был виден в ночи издали, как рождественская елка. Вовсю шла подготовка к традиционному новогоднему балу и последующему за ним праздничному ужину. Несмотря на то, что бал устраивался королевской семьёй лишь для самых близких друзей и родственников, гостей насчитывалось несколько сотен. Ну, если учесть, что только правнуков у Королевы имелось около пятидесяти — это было совсем неудивительно. Приглашённые слетались на бал со всех концов света.
В дверях швейцар с почтительным поклоном принял из рук старушки её простенькое пальтишко. Ни эмоции не отразилось на его вышколенном лице — он уже много лет знал о привычке Её Величества инкогнито раздавать детворе игрушки перед Новым годом. И, даже если он и находил это несколько странным, то предпочитал держать свое мнение при себе.
— Вернулась, мама?.. — по лестнице ей навстречу спускался обожаемый Эдди, он же — Король Эдвард. Так получилось, что он был её единственным сыном после четырёх старших дочек. — Ну, наконец-то. Я уже волновался…
— О чём, милый? — она ласково подала ему обе руки.
— Поздно уже, снегопад. Что это за прихоть, в самом деле… Каждый год ты уезжаешь раздавать своих кукол. Вполне можно было бы отправить корзину с посыльным, — ответил он, заботливо взглядываясь в её лицо. Она в который раз с грустью отметила, что он уже немолод. Её малыш, её ребенок, её некогда златокудрый мальчик с пухлыми щёчками и нежно-розовыми крошечными пяточками — сам уже практически старик, лицо в благородных морщинах, а волосы абсолютно седые. Кто бы знал, как это больно, господи, — видеть, как стареют твои собственные дети…
— Считай это вздорным старухиным капризом, милый. Хочется раздать свои поделки именно тем детишкам, которые действительно будут с ними играть и любить их. Наверное, я просто сама в своё время недополучила игрушек… Да у меня вообще не было детства, если подумать, — вздохнула она.
— Это я понимаю, но… Если тебя узнают?
— Вряд ли, — горько усмехнулась она. — Люди обращают внимание на мелочи, но невнимательны к главному, видят лишь то, что на поверхности. Поверь мне, я точно знаю, что говорю. Простая смена одежды — и уже никто не узнает тебя в лицо… Ладно, пойду к себе, переоденусь, — она сменила тему разговора. — Все уже в сборе?
— Да, все в большой зале. Я как раз туда направлялся.
— Я буду готова через пятнадцать минут.
Поднимаясь по лестнице, она привычно бросила взгляд на большой портрет в полный рост. Покойный Король, некогда Прекрасный Принц. Её муж. Отец Эдварда. Её единственная пронзительная любовь…
— Мама, — окликнул её Эдвард осторожно. — Я давно хотел тебя спросить…
— Да, дорогой? — она грациозно обернулась к нему, придерживаясь за перила. Он невольно залюбовался её благородной осанкой.
— Ты… так рано овдовела. Я почти не помню отца. Как ты не сломалась?
— У меня были вы, мои дети — просто и мгновенно ответила она, словно ждала этого вопроса. — Потом — внуки. Правнуки. К тому же, необходимо было управлять страной. Мне было, для чего и для кого жить. И я продолжала верить в чудеса…
— «Продолжала»? А они хоть раз случались в твоей жизни?
— Всего один раз. В тот вечер, когда я встретила твоего папу, — она улыбнулась. — Но воспоминаний и веры хватило на все оставшиеся годы. Разочарование я испытала только однажды, — голос её дрогнул. «Возраст, возраст, — подумала она в который раз за сегодня, — как быстро мною овладевают эмоции…»
— Какое же?
— Когда узнала, что сказки не всегда заканчиваются одинаково, — ответила она, запрокинув голову назад и пытаясь скрыть слёзы. — «…Они жили долго и счастливо» — всего лишь один из вариантов концовки. А их может быть великое множество…
Бетси лежала у себя в кроватке, заботливо укрытая тёплым одеялом, и то и дело косилась на игрушечный домик, стоявший на полу. Сквозь прорези окошек и дверей видны были крошечные комнаты, мебель, посуда и обитатели. Новая жительница — золотоволосая принцесса — уже заняла своё место возле окошечка в отведённой ей кукольной комнате. На губах девочки играла мечтательная улыбка.
— Мам, — спросила она, когда мать зашла поцеловать её перед сном и пожелать спокойной ночи, — это правда, что игрушки оживают, пока мы спим? И ходят друг к другу в гости, и пьют чай с печеньем, и разговаривают…
— С чего ты взяла, дорогая?
— Та бабушка, знакомая с Сантой, мне говорила…
— Не слушай выжившую из ума старуху.
Бетси помолчала, размышляя.
— Ты не любишь бабушек, мама?
— Кто тебе сказал? — растерялась молодая женщина.
— Никто. Я сама догадалась. Ты и бабушку Олив сегодня в магазине назвала «старой каргой», — напомнила Бетси. Мать смутилась. «А мне, пожалуй, надо следить за тем, что я болтаю… Ребенок ведь всё слышит и принимает близко к сердцу. А моё постоянное брюзжание… может, это собственные скрытые комплексы и подсознательная боязнь постареть?..»
