[Кидахати и Ядзи идут из Эдо в Осаку. Когда они уже приближаются к Акасаке, Кидахати прибавляет шагу и уходит вперед, чтобы договориться о ночлеге в самой лучшей гостинице. Ядзи, неспешно продолжая свой путь, заходит передохнуть и подкрепиться в придорожную чайную, которую содержит одна старуха.]
Старуха. Извольте откушать чаю, господин.
Ядзи. Благодарствую! Отсюда до следующей станции — до Акасаки, сколько примерно будет?
Старуха. Не больше одного ри
[71]. Но если у вас нет спутника, то вам лучше заночевать здесь, ведь на этой дороге озорует один плохой лис, который любит околдовывать путников.
Ядзи. Я боюсь таких вещей. Но я должен идти дальше; потому что мой спутник ушел вперед и будет меня дожидаться.
[Расплатившись за угощение, Ядзи продолжает свой путь. Ночь темна, и он изрядно робеет из-за сказанного ему старухой. Пройдя уже довольно большой путь, он вдруг слышит тявканье лиса: кон-кон. От этого он робеет еще больше и кричит во всё горло.]
Ядзи. Подойди поближе, и я убью тебя!
[В это время Кидахати, также изрядно напуганный россказнями старухи, а потому решивший дождаться Ядзи, рассуждает про себя в темноте ночи: «Если я не дождусь его, мы непременно будем обмануты». Внезапно он слышит голос Ядзи и кричит ему в ответ.]
Кидахати. О, Ядзи-сан!
Ядзи. Что ты там делаешь?
Кидахати. Я и собирался пойти вперед; но заробел, поэтому решил остановиться здесь и дождаться тебя.
Ядзи (который вообразил себе, что это лис принял облик Кидахати, чтобы обмануть его). Даже и не пытайся меня одурачить!
Кидахати. Ты говоришь какие-то странные вещи! У меня есть вкусный моти
[72], который я купил для тебя.
Ядзи. Конский навоз не едят!
[73]
Кидахати. Не будь столь подозрительным! Я и в самом деле Кидахати.
Ядзи (яростно набрасывается на него). Да! Ты принял облик Кидахати, чтобы одурачить меня!
Кидахати. Что всё это значит? Что ты собираешься со мной сделать?
Ядзи. Я убью тебя! (Валит его на землю.)
Кидахати. О, ты делаешь мне очень больно — прошу тебя, отпусти меня!
Ядзи. Если тебе и в самом деле больно, тогда покажись мне в своем настоящем обличье! (Они продолжают бороться.)
Кидахати. Что ты делаешь? Зачем там твоя рука?
Ядзи. Я хочу нащупать твой хвост. Если ты сейчас же не покажешь свой хвост, я заставлю тебя это сделать! (Достает полотенце и связывает им руки Кидахати у него за спиной, а затем ведет его перед собой.)
Кидахати. Пожалуйста, развяжи меня, пожалуйста, развяжи меня!
[К этому времени они уже почти подошли к Акасаке, и Ядзи, увидев какую-то собаку, подзывает ее и тащит Кидахати к ней, поскольку считается, что собака способна распознать лиса в любом обличье. Но собака не обращает на Кидахати никакого внимания. Тогда Ядзи его развязывает и извиняется перед ним; затем они оба смеются над своими прежними страхами.]
XIII
У бога-лиса существуют не только страшные, но и некоторые весьма милые ипостаси.
Например, на одной затерянной улочке Мацуэ, где едва ли может оказаться кто-либо посторонний, если только он не заблудился, находится храм, называемый Дзигёба-но-Инари
[74], а также Кодомо-но-Инари — «детский Инари». Он очень маленький, что не мешает ему быть знаменитым; недавно ему была дарована пара каменных лис, очень больших, с позолоченными зубами и с каким-то особенно игривым выражением физиономий. Они сидят у ворот: с одной стороны Лис, который насмешливо оскалился широко открытым ртом, с другой — степенная Лиса, чей рот плотно закрыт
[75]. Во дворе храма можно увидеть множество старых маленьких лис с отбитыми носами, головами или хвостами, а также двух больших львов карадзиси, перед которыми вывешены соломенные сандалии (варадзи) как обетные приношения кого-то, страдающего больными ногами и молившего избавить его от этого недуга.
Решетчатые двери храма Дзигёба-но-Инари белы от множества прикрепленных к ним листков бумаги; каждый листок — это чья-то молитва. Справа и слева от дверей, а также над ними наклеены странные, на первый взгляд, обетные картинки, на которых в основном изображены дети, купающиеся в ванне, или дети во время бритья головы. С трудом можно найти одну или две, на которых изображены дети, которые играют. Объяснение этих рисунков сводится к следующему.
По традиции, японские дети, подобно взрослым японцам, ежедневно принимают горячую ванну; также традицией является бритье голов совсем маленьких мальчиков и девочек. Но в отличие от взрослых нежная кожа детей трудно переносит как бритву, так и горячую ванну. Горячая японская ванна более чем горяча — как правило, температура воды в ней не менее ста десяти градусов по Фаренгейту
[76], и даже взрослому иностранцу требуется время, чтобы постепенно привыкнуть к ней и оценить все ее гигиенические достоинства. Что же касается японской бритвы, то это значительно менее совершенный инструмент, чем бритва западная, применяется она без какой-либо пены и способна причинить боль, когда окажется не в самых умелых руках. Поэтому японские родители часто оказываются в трудной ситуации, если малыш восстает против ванны или поднимает бунт против бритвы.
И тут они призывают на помощь Дзигёба-но-Инари. Ожидается, что если его хорошо попросить, то он пришлет одного из своих слуг, чтобы позабавить ребенка и примирить его с традицией, а кроме того сделать его послушным и радостным одновременно. Когда ребенок не слушается или заболел, также обращаются к этому Инари. Если молитва была услышана, храму делают небольшой подарок, который иногда заключается в обетной картинке с изображением успешного результата такого ходатайства, подобной тем, что наклеены вокруг двери. Судя по числу таких картинок и по преуспеянию храма, «детский Инари» и в самом деле заслуживает своей популярности.
