X
Когда некий Нинко ночью придет к вашему дому и постучится, этому стуку будет свойственно особое глухое звучание, по которому вы сразу определите, что это лис. Дело в том, что лис стучит в дверь хвостом. Но если вы откроете, то увидите не лиса, а мужчину или, быть может, красивую девицу, и говорить с вами будут какими-то обрывками слов, что, однако, не помешает вам прекрасно понять всё сказанное. Лисы не могут выговаривать слова полностью и поэтому говорят: «Нись… са…» вместо «Нисида-сан», «дэ годз…» вместо «дэ годзаимас», «уть… дэ…» вместо «ути дэс ка?» Пообщавшись таким образом с вами, посетитель (или посетительница) преподнесет вам небольшой подарок и сразу же исчезнет во мраке ночи. Каким бы ни был этот подарок, ночью он будет казаться вам намного значительней, чем при свете дня. Ибо только какая-то часть подарка лиса — настоящая.
Один сидзоку в Мацуэ, возвращаясь ночью домой по улице Хиромати, увидел лису, во всю прыть спасающуюся от преследующих ее собак. Он отогнал собак зонтом, дав тем самым лисе возможность скрыться. Вечером следующего дня он услышал стук в дверь и, открыв ее, увидел стоящую на пороге очень красивую девушку, которая сказала так: «Прошлой ночью я, несомненно, погибла бы, если бы вы не снизошли проявить свою доброту. Даже не знаю, как я могла бы достойно отблагодарить вас, — вот лишь маленький ничтожный подарок». Она положила к его ногам небольшой сверток и удалилась. Сидзоку развернул сверток и обнаружил в нем двух прекрасных уток и две серебряные монеты — те самые продолговатые тяжелые монеты листовидной формы, каждая стоимостью десять или двенадцать долларов, за которыми сейчас так рьяно охотятся все собиратели древностей. Через некоторое время одна из монет у него на глазах превратилась в пучок травы; но со второй ничего подобного не произошло.
Сугитэйан-сан, врач из Мацуэ, однажды вечером был приглашен принять роды в каком-то доме за городом, на холме под названием Сирага-яма. Проводником ему служил слуга, несший фонарь, на котором был изображен аристократический герб. Они зашли в великолепный дом, где его встретили с подчеркнутой самурайской вежливостью. Роженица благополучно разрешилась от бремени чудесным мальчиком. Семья угостила врача прекрасным обедом, развлекая его в самой изысканной манере, и отправила домой, щедро заплатив и нагрузив подарками. Но на следующий день он не смог найти этот дом — и, действительно, на Сирага-яма нет ничего, кроме леса. Вернувшись домой, он еще раз осмотрел золотые монеты, которыми ему заплатили. Все они были в порядке, кроме одной монеты, которая превратилась в жухлую траву.
XI
Бывали случаи, когда суевериями, связанными с богом лисом, злоупотребляли самым неожиданным образом.
Несколько лет тому назад в Мацуэ процветала тофуя, у которой не было отбоя от посетителей. Тофуя, как можно догадаться, — это заведение, где продается тофу.
Известно, что из всего съестного лисы больше всего любят тофу и соба, которая готовится из гречихи. Рассказывают, что один лис, в образе элегантно одетого мужчины, однажды зашел в Ного-но-Курихара-я — собая на берегу озера, где всегда было полно посетителей, и съел изрядное количество соба. Но после того, как этот посетитель ушел, деньги, которыми он расплатился, превратились в древесные стружки.
Но с владельцем этой тофуя приключилась совсем иная история. Один одетый в рубище человек взял за обыкновение приходить в это заведение, покупать на один тё тофу и поглощать его с такой жадностью, словно только что прибыл из голодного края. Так он делал каждый вечер, на протяжении многих недель, и при этом ни разу не обмолвился ни единым словом. Но однажды вечером хозяин заметил кончик пушистого белого хвоста, выбивающийся из-под лохмотьев незнакомца. Это открытие пробудило в нем фантастические догадки, и он начал всячески обхаживать необычного посетителя. Но прошел еще месяц, прежде чем тот заговорил:
— Хотя я вам кажусь человеком, я вовсе не человек. Я принимаю человеческий облик, только когда намереваюсь прийти к вам. А прихожу я с Така-мати, где находится мой храм, часто вами посещаемый. Искренне желая вознаградить вас за добродетельность и великодушие, я пришел сегодня вечером, дабы уберечь вас от великой беды. Ибо благодаря чудесному дару, которым я наделен, мне стало доподлинно известно, что завтра на этой улице случится пожар, и все дома на ней будут полностью уничтожены огнем — все, кроме вашего. Чтобы спасти его, я собираюсь произнести заклинание. Но чтобы я мог его произнести, вы должны открыть мне свою кладовую и не позволить никому следить за мной, поскольку стоит кому-нибудь хоть краем глаза увидеть, что я делаю, и мое заклинание утратит свою чудесную силу.
Лавочник, рассыпаясь в благодарностях, открыл кладовую и с подобающей почтительностью впустил туда мнимого Инари, а кроме того велел, чтобы никто из его домочадцев или слуг не сторожил дом в эту ночь. Это его указание было исполнено неукоснительно; в результате все запасы, хранившиеся в кладовой, и заодно с ними все ценности, бывшие в доме, были украдены. То, что кладовая совершенно пуста, обнаружилось только утром. А никакого пожара так и не произошло.
Доподлинно известна история, приключившаяся с другим состоятельным лавочником из Мацуэ, также ставшим легкой добычей самозваного Инари. Этот Инари сообщил ему: сколько бы денег он ни оставил в некоем мия с наступлением ночи, утром там окажется сумма вдвое больше — в награду за его благочинную и добродетельную жизнь. Лавочник несколько раз относил небольшие суммы денег в мия и в самом деле утром, по прошествии двенадцати часов, находил их там приумножившимися вдвое. Тогда он начал оставлять более крупные суммы, которые таким же образом увеличивались; он даже решился рискнуть суммой, эквивалентной нескольким сотням долларов, и она также удвоилась. Наконец, он забрал из банка все свои деньги, вечером оставил их в мия — и уже более никогда их не видел.
XII
Обширна литература, посвященная лисам-призракам. Самая ранняя ее часть относится к одиннадцатому веку. В старинных героических и современных бульварных романах, в исторических преданиях и в фольклоре лисы исполняют удивительные роли. Среди историй о лисах-призраках есть разные, в том числе очень грустные и даже ужасные. Некоторые из них послужили предметом дискуссий для самых выдающихся японских ученых мужей. Но многие воспринимаются, скорее, как сказки; они известны любому ребенку в Японии. Таков, например, рассказ о Тамамо-но-Маэ, прекрасной фаворитке императора Коноэ
[69], которая в конце концов оказалась «лисой-демоном о девяти хвостах и в златых мехах». Весьма интересное отражение легенды о лисах-демонах нашли в драматургии.
Ниже я привожу отрывок из сочинения «Токайдотю хидзакуригэ» («На своих двоих по Токайдо») знаменитого писателя Дзиппэнся Икку
[70]:
