«Ладно, с религиозными предпочтениями разберемся позже, пока ясно одно: именно на том семейном торжестве, куда меня, разумеется, никто не приглашал, Роберт и познакомился с рыжей сучкой. Вечер был... когда же? Не позже второй недели октября, следовательно, знакомы они едва месяц, при общей занятости Фробифишера и учитывая тот факт, что почти вся его жизнь протекает так или иначе у меня на глазах, ничего серьезного между ними пока быть не может. Итак, если я правильно разыграю свою партию, у меня еще есть пара шансов...»
Александра Патрисия тем временем пыталась оправиться от замешательства, вызванного кавалерийским наскоком соперницы. Правила хорошего тона требовали представиться точно так же, по всей форме, но она почему-то не спешила этого делать. «Неужели моя догадка насчет папы-католика верна?»
– Что ж, юные леди, – нарушил затянувшееся молчание Фробифишер. – Теперь, когда вы познакомились, я полагаю, можно считать, что все необходимые формальности соблюдены. Дана, я собирался все рассказать тебе позже, после нашего возвращения из Азии, но раз уж так получилось, выслушай меня сейчас и, сделай одолжение, не перебивай. На следующей неделе я намерен официально объявить Александру своей воспитанницей, а так как закон запрещает содержать двух воспитанниц одновременно, ты потеряешь этот статус автоматически. Однако ты останешься моим секретарем с сохранением полного оклада, во всяком случае, до истечения оговоренного в контракте срока. У меня нет к тебе никаких претензий профессионального плана, и я готов, если это потребуется, предоставить тебе наилучшие рекомендации.
В первое мгновение ей показалось, что она ослышалась. Сегодня Роберт уже выгнал ее из своей постели – ладно, это в конце концов не смертельно. Рыжая шлюха могла пробыть воспитанницей Фробифишера несколько лет, а могла вернуться к своему католическому папочке через два месяца – Роберт не относился к числу людей, с которыми легко ужиться. Но работа... Контракт Даны истекал в конце года, а на дворе стоял октябрь. «Он увольняет меня! После стольких лет, проведенных вместе, он увольняет меня! Бобби, сволочь, я четырнадцать лет была твоим референтом, я помогала тебе во всем, я знала все твои слабые места и все твои трюки, я прикрывала твою тощую старую задницу, а теперь ты выбрасываешь меня как мусор!»
– Спасибо, сэр. – Дана присела в символическом реверансе. – Вы очень добры.
– По-моему, милый, – проворковала рыжая, нежно поглаживая Фробифишера по волосатой руке, – ты слишком распустил своих сотрудников.
Дана сдержалась, хотя и с большим трудом. «Дыши ровно, девочка, – успокаивающе шептал в ушах мамин голос, – спокойнее, спокойнее...» Роберт все равно уже принял решение, и состязанием в остроумии тут делу не поможешь. Надо понять, что заставило Фробифишера, холодного, как запрятанная в морозилку рождественская индейка, изменить своим принципам и связаться с этой девчонкой. Неужели чувства проснулись? Ни за что не поверю. Роберт начисто лишен обычных человеческих эмоций, за исключением, может быть, честолюбия, страха и жадности. Фигурка понравилась? Что ж, девочка похудее меня, а старичка вполне могло потянуть на обтянутые кожей кости... Но это смешное объяснение – Роберт мог затащить в постель любую понравившуюся ему на улице шлюшку, и для этого вовсе не стоило выбираться на охоту на такой шикарной гробовозке, как «Палладиум-Тристар». Нет, расшалившееся либидо здесь явно ни при чем. Искать следует наиболее правдоподобное объяснение, а в случае с Фробифишером оно звучит так: ему предложили сделку, и он счел ее выгодной для себя.
Кто выигрывает от союза видного столпа Белого Возрождения, соратника геройски погибшего от рук террористов Хьюстонского Пророка, Высокого представителя Совета Наций Роберта Оберона Фробифишера с дочкой водяного магната Александрой Патрисией Мэллоун? Казалось бы, обе стороны. Но брать воспитанницу – совсем не то что жениться. Воспитанницу всегда берут из низших кругов иерархии; прав у нее немного, в то время как покровитель волен не принимать на себя серьезных обязательств. Во всяком случае, ничего похожего на брачный контракт не заключается; расторжение отношений проще, чем у правоверных мусульман, которым, говорят, достаточно три раза крикнуть «развод», чтобы навсегда расстаться с надоевшей женой. Так что католический папочка Мэллоун, отдавая свою дочь в воспитанницы Роберту, никаких особых дивидендов с этого не получает. Пойти на такой шаг его могла заставить только крайняя нужда – причем, принимая во внимание обороты «Объединенных Опреснителей Восточного Побережья», вряд ли финансового плана.
Дана припомнила ходившие в кулуарах слухи о том, будто после Большого Хэллоуина, когда проблема трэш-контингента вроде бы будет решена окончательно, Служба генетического контроля возобновит ежегодные проверки – то ли выборочные, то ли тотальные. Поговаривали, что многие счастливцы, благополучно получившие высокие идентификационные коды, платят сейчас огромные деньги за лечение в подпольных клиниках, и СГК намерена выяснить, не являются ли их заболевания потенциально опасными для здоровья будущих поколений. На самом же деле (утверждали посвященные, понизив голос) цель этих проверок иная – выявить всех полукровок, пролезших в квоту за взятки или с помощью высоких покровителей.
Дана, сама получившая элитный индекс с нарушением всех мыслимых правил, подозревала, что таких, как она, немало. Служба генетического контроля могла рассчитывать на богатую жатву. Вполне возможно, что дело дойдет до сокращения квоты, хотя куда станут отправлять тех, кто не пройдет проверку, было непонятно. Паникеры и сплетники шептались, что Большим Хэллоуином дело не кончится и что уже сейчас в обстановке строжайшей секретности ведется сооружение еще нескольких Стен – разумеется, поменьше первой. Конечно, это была полная чушь – Дана, как секретарь Фробифишера, узнала бы о строительстве новых объектов «Толлан» едва ли не первой. Но дыма без огня не бывает. Возможно, планы повторной санации действительно обсуждались где-то на самом высоком уровне Белого Возрождения, хотя Фробифишер едва ли активно поддерживал эту идею. С другой стороны, заключив, что новые чистки неизбежны, он мог принять некоторые превентивные меры. Например, сменить воспитанницу. Воспитанница-католичка, конечно, не самый идеальный вариант, но куда лучший, нежели воспитанница-славянка. Тем более что назначить повторную экспертизу для определения генетического индекса не так уж и сложно. А если СГК начнет копать всерьез, то одними объяснениями Фробифишеру не отделаться. Подделка генетического идентификатора – тяжелейшее преступление, хуже убийства. Так повелось еще с далеких двадцатых годов, когда суд штата Техас вынес смертный приговор преподобному Джонатану Хоупвеллу.
«Что ж, Дана, – сказала она себе, – если старик таким образом прикрывает себе задницу, тут уже ничего не поделаешь. При желании, конечно, он мог бы снова подтвердить подлинность моего индекса, да только похоже, что желания он как раз и не испытывает. С другой стороны, папа Мэллоун вполне в состоянии предложить в качестве приданого для своей дочки пай в „Объединенных Опреснителях Восточного Побережья“, а Роберт в своей обычной манере от предложенного не отказался, но и заключать брачный контракт благоразумно не стал. Придется папе Мэллоуну довольствоваться двусмысленной ролью отца содержанки – неважно, сколько миллионов у него на счетах. Амне, кажется, придется забыть о „поцелуе Снежной королевы“...
