Десять лет назад первые Истребительные отряды появились в зоне Ближнего периметра как ответ на попытки Подполья уничтожить уже готовые участки Стены. Им понадобилось всего полтора года, чтобы террористы отказались от доктрины «замков-на-песке», которая в молодые годы Басманова казалась такой многообещающей и перспективной. Они строят, говорили тогдашние стратегические светила в Центре, а мы будем разрушать, не давая им приступить к следующему этапу работ. Такой объем строительства не позволит обеспечивать должный уровень безопасности на всем протяжении Стены. Вспомните детей, играющих на берегу моря, – одни строят замки из песка, другие тут же их разрушают...
Так оно и было, пока не появились Истребительные отряды.
В отличие от других элитарных родов войск, в истребители набирали всякий сброд – разумеется, по понятиям Прекрасного Нового Мира. С точки зрения самих истребителей, к ним попадали лучшие из лучших – оказавшиеся за пределами квоты. Что же поделаешь, если Белое Возрождение не нуждается в таком количестве сирийцев, тайцев или тамилов... Квота в десять процентов стала в последние годы довольно распространенным явлением, неудивительно, что в оставшиеся девяносто попадало значительное число просто толковых и очень толковых солдат. Пройдя сложную систему тестов и выжив в длинной череде жестоких испытаний (по слухам, здесь отсеивались девять из десяти желающих – тоже своего рода квота), бывший изгой мог претендовать на место в Истребительных отрядах. Для многих профессиональных военных, обреченных на отправку за Стену, Истребительные отряды служили единственным пропуском в Прекрасный Новый Мир.
И уж, конечно, они старались этот пропуск отработать.
Мне не пройти, подумал Басманов. Он без труда подавил вспыхнувшее было желание снять выставившегося, как на витрине, чернокожего истребителя снайперским выстрелом в голову. Пять километров – слишком далеко. Это во-первых. Во-вторых, он прошел старыми туннелями вовсе не для того, чтобы отстреливать вышедших отлить карателей, какими бы привлекательными мишенями они ни казались. В-третьих, даже полное уничтожение отряда, засевшего на большой вышке, не помогло бы ему проникнуть за Ближний периметр. Не нужно быть головастиком, чтобы понять: противник почуял опасность с юга.
Пораскинем мозгами. Самый неприятный вариант – утечка информации. Тогда его ждут... ну, может, не его конкретно, а неких абстрактных террористов. При этом не имеет значения, поймают его (их) или просто отпугнут – через три дня дело в любом случае будет сделано. Возможно? Вполне. Информация имеет неприятное свойство просачиваться. Басманов, правда, предполагал, что Центр позаботился и об операциях прикрытия, но деза могла оказаться несъедобной. Прецеденты случались.
В конце концов противник не идиот – хавать что попало. Итак, вариант паршивый и довольно правдоподобный.
Однако второй вариант еще правдоподобнее – правда, непонятно, стоит ли по этому поводу радоваться. Может быть, мы имеем дело с плановым усилением режима охраны границ в связи с предстоящими событиями. Конечно, такое усиление, да еще проводящееся по всему периметру, стоит денег, и немалых. Но и смысл в нем тоже есть – если уж удваивать бдительность, то именно сейчас, в последние дни перед Большим Хэллоуином. Через неделю охранять здесь, скорее всего, станет нечего.
Есть в запасе третий вариант? Есть, пожалуй. Головастики в Центре в свое время рассматривали возможность прорыва периметра изнутри – силами трэш-контингента. Решили, правда, что такое случится не раньше, чем рак на горе свистнет, – Стена сделана не из бамбука, да и защитные кольца вокруг нее будь здоров... Ну а вдруг? Тогда все эти вышки торчат здесь для наблюдения не за южным сектором, а наоборот – за полосой, протянувшейся между сопками и внешними кольцами Стены. Сто двадцать километров удивительно хренового рельефа... Которые в любом случае предстоит как-то преодолеть. Хороший вариант? За-ме-ча-тель-ный!!!
Когда действие капсулы стало ослабевать и четкие контуры решетчатых башен словно растворились в наплывающем откуда-то из-под век белесом тумане, Басманов перевернулся на спину и некоторое время неподвижно лежал, всматриваясь в высокое черно-фиолетовое небо. Оттуда, разумеется, тоже ничего хорошего ожидать не приходилось. Усиленный режим охраны – это барражирующие на малых высотах вертолеты, это снующие над зоной Ближнего периметра беспилотные летательные аппараты, умеющие убивать не хуже парней из Истребительных отрядов. В конце концов, это птицы.
Птиц следовало опасаться не меньше, чем космических мониторов. Минотавр почему-то обращал на них особое внимание, а Басманов привык доверять Минотавру. Хотя – что значит «доверять»? Квазиразумная машинка, симбиоз квантового компьютера и центнера желатина, самообучающаяся и самосовершенствующаяся система. Просто Минотавр работал на подпольщиков уже двадцать пять лет и за это время ни разу их не подвел. Ошибался – сколько угодно, но кто сказал, что машина не может ошибаться? А мозги у него были – супер. Разум – острый, как бритва, и нестандартный, как архитектура Гауди. Кроме всего прочего, он никогда ничего не забывал. Так что, если Минотавр говорил – птицы опасны, значит, на них как минимум следовало обратить внимание...
За те двадцать пять лет, что Минотавр работал на Подполье, а в степях и горах Центральной Евразии воздвигались титанические конструкции Стены, с этой крупнейшей в истории стройплощадки бежали несколько тысяч человек. Процесс таких масштабов невозможно проконтролировать полностью, как справедливо указывали сторонники доктрины «замки-на-песке». Скорее всего, побеги не стали для руководителей проекта досадной неожиданностью – Басманов готов был побиться об заклад, что в их планах в разделе «естественная убыль» предусматривалась и статья «самовольно покинувшие объект лица». В конце концов, речь шла об изоляции двух миллиардов человек – на фоне таких цифр несколько тысяч беглецов погоды не делали. Большая часть беглецов погибла – местность к югу и северу от Стены для жизни не годилась, а на западе стояли отборные части вооруженных сил Совета Наций, так что оставался лишь хорошо охраняемый восток. И все же некоторым – честно говоря, единицам – удалось выжить и вернуться в мир, который однажды отказался от них. Некоторым уцелевшим повезло – Подполье нашло их раньше ищеек Агентства. Эти счастливцы попадали на базы и в исследовательские центры Подполья и там с ними работали – долго, кропотливо, по нескольку раз проверяя, аккуратно отсеивая те крохи информации, которые могли иметь практическое значение. Начинали, разумеется, мнемохирурги. Затем, если подтверждалось, что беглец не шпион и не зомби, с ним некоторое время возились психологи. Потом – дознаватели из спецслужб (Подполье было насквозь пронизано десятками разных спецслужб. Это создавало огромную неразбериху, но вроде бы позволяло более эффективно следить за чистотой рядов).
Так вот, предупреждая об опасности птиц, Минотавр основывался на результатах допросов бывших строителей Стены. Тех, кто побывал за всеми защитными кольцами и поясами объекта «Толлан» и своими глазами видел, как воздвигается в центре древнего материка новая Вавилонская башня. Многие упоминали о птицах. Птицы, судя по всему, использовались для наблюдения за местностью, хотя каким образом это делалось, никто точно не знал. Минотавр предполагал, что в некоторых достаточно крупных пернатых могли вживляться миниатюрные телекамеры и передатчики.
