«Осталось немного, – сказал он себе. – Два дня. Час „Ч“
наступит через сорок восемь часов. Не многие об этом знают, но я-то в курсе. Рейчел, рыженькая дурочка Рейчел, что заставило тебя нарушить приказ коммандера? Все думают, что Большой Хэллоуин начнется, как ему и положено, вечером 31 октября, а он наступит на сутки раньше. За Стеной останутся сотни истребителей, выполняющих задание, ожидающих приказа, расслабляющихся в веселых домах Золотого Берега и Нью-Вавилона. Я тоже мог бы войти в их число, если бы не бедовая рыжая кошка Макгован, шепнувшая мне на ухо: «Делай что хочешь, но вернись к завтрашнему утру».
В ангаре было полно народу, все делали вид, что занимаются своими делами, но он кожей чувствовал любопытные взгляды исподтишка. Рейчел редко заглядывала в квартал истребителей – обычно они встречались на нейтральной территории, в стандартных номерах жилого комплекса базы, куда оба приходили разными дорогами. Хотя их отношения уже давно не были секретом ни для армейцев, ни для истребителей, следовало соблюдать хотя бы видимость приличий. Поэтому, увидев сегодня утром Рейчел в ангаре, Ардиан сразу понял – случилось что-то неладное.
Сначала он услышал, как смолкли голоса техников, готовящих геликоптеры к вылету. Ардиан с немалым облегчением оторвался от изучения толстой пачки документов, подсунутых ему на подпись бригадиром техников, обернулся посмотреть, что происходит, и увидел Рейчел.
Она стояла на пороге ангара, привыкая к его жесткому галогеновому свету, к запахам нагретого машинного масла и металла, к рокочущему гулу мощных моторов, и выискивала кого-то глазами. Впрочем, не стоило большого труда угадать, кого именно.
Ардиан поднялся и пошел ей навстречу. Не спеша, чтобы не уронить себя в глазах подчиненных, но и не заставляя ее слишком долго стоять на пороге. В положении человека, входящего в незнакомое помещение и попадающего в перекрестье чужих взглядов – пусть даже и не враждебных, а просто излишне любопытных, – всегда есть что-то унизительное.
Рейчел увидела его и улыбнулась, помахав рукой. Ардиан продолжал идти к двери, предполагая, что говорить лучше за пределами ангара, вдали от посторонних глаз, но она опередила – быстрым шагом двинулась к нему, пренебрегая условностями, цепко схватила за локоть и потащила в тень громоздкого, потрепанного во вчерашнем бою «Атласа».
Хотя геликоптер был приписан к базе «Асгард», корпоративная этика истребителей требовала оказать помощь и машине, и единственному оставшемуся в живых члену экипажа. Пилотом занимались сейчас эскулапы в госпитале, а с «Атласом» возилась большая бригада техников. Увидев Ардиана и Рейчел, техники как по команде замолчали и принялись трудиться с еще большим рвением. Хачкай едва заметно повел глазами в их сторону, беззвучно спрашивая Макгован: «Ты понимаешь, что они все видят и все слышат?» И Рейчел опустила веки, также беззвучно отвечая: «Да, милый, я знаю».
– Как продвигается ремонт? – спросила Рейчел, махнув рукой в сторону «Атласа». – Винты крутятся?
Секунду он недоуменно смотрел на нее, потом понял и улыбнулся.
– Включить первую передачу на холостом ходу! – крикнул он технику, особенно усердно изображавшему озабоченность состоянием машины. – Остальным – отойти на десять шагов.
Техник кивнул и скрылся в кабине. Через минуту плоские лопасти геликоптера вздрогнули и принялись раскручиваться – вначале лениво, затем все быстрее и быстрее. Сверху на Ардиана и Рейчел обрушилась волна сухого воздуха. Рыжие локоны майора Макгован плеснули языками холодного пламени, и Ардиан ощутил знакомый укол тупой иглой в сердце. Нет, волосы Миры были куда ярче, и пламя, в которое он так любил погружать лицо, обжигало куда сильнее... Но какой-то слабый отблеск той яростной балканской красы чувствовался и в свежей северной прелести ирландки Рейчел. Может быть, именно поэтому он и относился к ней немного иначе, чем к другим женщинам. Прежде для него существовала только Мира – все остальные были безликими инструментами для удовлетворения естественных потребностей тела. С появлением Рейчел все немного изменилось – она, конечно, не могла занять место Миры, но и среди инструментов Ардиан ее тоже не числил. Он искренне надеялся, что Мира не сочтет это изменой. Когда они встретятся, Ардиан объяснит, что рыжие волосы ирландки всего лишь напоминали ему о единственной его возлюбленной. Она поймет – там, где сейчас его Мира, правду легко отличают от лжи.
Когда гул винтов стал почти невыносим, Макгован приблизила свои горячие губы к уху Ардиана и сказала:
– Похоже, за Стеной начались беспорядки.
– Я знаю! – ответил он. – Нам сообщают об этом через каждые пятнадцать минут. С чего бы, ты думаешь, мы стали устраивать такой аврал?
Она нетерпеливо прикрыла ему рот ладошкой, и Ардиан, живо представив, как хихикают про себя созерцающие эту сцену техники, снова наклонил ухо к ее губам.
– То, ради чего я пришла сюда, очень важно. Слушай и запоминай, повторять я не собираюсь. Коммандер получил предписание начать подготовку к часу «Ч». На два дня раньше намеченного срока, понимаешь? Все произойдет совсем скоро, но объявлять об этом не станут почти до самого конца. Похоже, начальство боится, что террористы попробуют как-то сорвать Большой Хэллоуин.
– Не может быть! – закричал Хачкай. Рейчел тут же показала ему на свое ухо. Он приблизил губы к просвечивающей розовым раковине и продолжал, с силой выдувая из себя каждое слово: – Слишком сложно, слишком многое еще не закончено. Еще не запечатаны Врата Танатоса! За Стеной полно наших, они просто не успеют вернуться...
– Дурачок, – ее дыхание было горячим и влажным, – разве кто-нибудь станет беспокоиться о каких-то истребителях? Вы же полукровки, аутквотеры, вы были нужны только для того, чтобы держать в страхе Зверя. Когда Зверь исчезнет, отпадет нужда и в сторожевых псах...
Да, правда, он и сам задумывался об этом. Истребителей насчитывалось не так уж и много – вряд ли больше миллиона, – но для Прекрасного Нового Мира и такое количество прекрасно обученных убийству, но небезупречных с генетической точки зрения особей представляло вполне реальную угрозу. «Что вы станете делать с нами, когда все кончится? » – спросил он как-то ночью Рейчел. Он уже знал, что Рейчел относится к истребителям совсем не так, как другие армейцы, называвшие их «мясниками» и «быдлом». Майор посмотрела на него сквозь сиреневый дымок сигареты с марихуаной. «Скорее всего, вас разбросают по разным континентам, подыщут какую-нибудь непыльную работу, назначат большую пенсию. Проследят, чтобы вы тихо спивались от скучной и сытой жизни. Думаю также, вас стерилизуют». – «Стерилизуют? – засмеялся Ардиан. – Или, может быть, кастрируют, как евнухов в Османской империи?» – «Ну уж нет, – решительно заявила Рейчел. – Кастрировать я тебя точно не позволю. Явлюсь в клинику со взводом спецназа и отобью тебя у хирургов. Это же преступление – лишать мир такого самца...»
Но все это были шуточки, ничего кроме. Представить себе, что целые батальоны истребителей в час «Ч» окажутся по ту сторонуСтены, пожалуй, еще сложнее, чем вообразить их поголовную стерилизацию. С другой стороны, приходится ли ожидать честной игры от тех, кто готов избавиться от двух миллиардов своих собратьев, обещая им при этом, что там, по другую сторону пространства и времени, они обретут долгожданное избавление от бед и тревог этого мира? Что для них еще несколько тысяч истребителей, пусть даже служивших им верой и правдой?
